Все мы, как известно, родом из детства, где бы мы ни жили. Проследить эволюцию московских детских площадок нам помогли два опытных дизайнера в этой области — Анастасия Юткевич и Мария Помелова.

Дореволюционный период

Первые детские площадки появились в Европе в середине XIX века, в России — в 1890-х годах. Изначально они были сугубо благотворительным проектом и появились в связи с общей урбанизацией населения. Массы людей переезжали из регионов в большие города. Дети из бедных семей были предоставлены сами себе, играть было негде, а улицы становились все более опасными из-за транспорта (сначала — лошади и трамваи, позже — машины). Поэтому благотворительные общества стали открывать специальные площадки для детей малоимущих. Попасть туда можно было бесплатно, но только по предварительной регистрации. Позже появились и платные площадки.

Сами эти пространства можно назвать скорее аналогами современного детсада, чем детскими площадками в нынешнем смысле слова. Они представляли собой огороженные участки земли, где располагались беседка с игрушками и столы. С детьми занимались педагоги, поэтому площадки проектировались, как теперь говорят, в духе минимализма: в основе своей это было универсальное пустое место, пригодное для любых игр и занятий, выдуманных воспитателями. К началу XX века количество таких мест достигло около сотни.

СССР

Воспитание нового, всесторонне развитого «человека будущего» лежало в самой основе большевистского проекта, поэтому организация детского и юношеского досуга становилась делом государственной важности. Советский ребенок должен был расти сильным и политически мотивированным. «Готов к труду и обороне» — таким девизом можно было описать педагогическую политику СССР. Так появились площадки, уже во многом напоминающие современные.

Спортивная составляющая была очень важна, поэтому на смену дореволюционной площадке — пустому пространству для игр — пришли брусья, турники и другой инвентарь для упражнений. При этом нормы безопасности и высоты мало кого интересовали, что приводило к таким экстремальным вариантам, что сегодняшних родителей хватил бы инфаркт. Для тех, кто помладше, были горки, простые песочницы, сколоченные из четырех досок, и карусели. В это же время детские площадки СССР стали служить орудием коммунистической пропаганды. Рядом с турниками можно было видеть броские слоганы о мировой революции и победе пролетариата.

После Второй мировой войны наступил новый этап. Во-первых, с притоком жителей разоренных регионов в Москву и другие города, возвращением солдат с фронта, а мирных жителей — из эвакуации наступила вторая по счету урбанизация в стране. Во-вторых, за время войны произошел своего рода культурный обмен между союзниками в сфере послевоенного обустройства городов Европы, в том числе детских площадок. Советские воины также успели посмотреть, как живут и растят детей на Западе. В-третьих, за время войны произошел серьезный идеологический крен в национальном вопросе. Советский строй по сути отказался от изначально заявленного стремления к единству народов в пользу русского имперского патриотизма, что было необходимо, чтобы сплотить славянское в своей основе население СССР против общего врага. Вследствие этих трех причин детских площадок стало больше, они сблизились по своему устройству с западными аналогами, а в их облике отчетливо проявились русские национальные мотивы: былинные герои, деревянное зодчество и образы из русских сказок.

У процесса создания этих пространств были свои интересные особенности. Например, их проектирование считалось коллективным творчеством — конкретных авторов сегодня очень трудно разыскать. Однако были и исключения: при наличии особого художественного видения и политической воли местных властей периодически возникали оригинальные, штучные проекты. Процесс был строго регулируемым, на каждые карусели и качели были свои нормативы.

В эпоху развитого социализма в дизайне площадок появилась мода на металлические силуэты животных. А с разгаром холодной войны и освоения космоса добавились мотивы ракет и космических кораблей. В целом детские площадки 1960-х были на очень высоком уровне.

Однако это начало меняться начиная с брежневской эпохи. Разрастание типового жилья и микрорайонов потребовало, с одной стороны, резкого увеличения числа площадок для детей, но с другой — их упрощения, если не сказать примитивности. В основном это были металлические конструкции, легко ржавеющие, промерзающие зимой и с постоянно облезающей краской — перекрашивать обычно приходилось каждый сезон. Изменилось и их расположение. До появления микрорайонов детские площадки обычно открывали в парках и у школ. Теперь же они появились во дворе каждой новой многоэтажки. Простыми словами — площадок для детей стало намного больше, но стали они хуже и тоскливей.

1990-е и 2000-е годы

С распадом СССР создание новых детских площадок почти прекратилось почти на десять лет. А существующие площадки в жилых районах, будучи на позднесоветском этапе уже и без того скучными и упрощенными, все реже и хуже ремонтировались. Иногда за ними вообще не было никакого ухода из-за общей экономической ситуации. Отсюда и вытекает типичная картина детства 1990-х и ранних 2000-х годов: это поржавевшие, облезлые и полусгнившие остатки примитивных позднесоветских детских площадок. Если прямо возле инвентаря не появлялась стихийная дворовая парковка, то это уже можно было считать удачей.

Примерно на таком постапокалиптическом фоне Россию в начале 2000-х завоевала продукция петербургской компании «Ксил», утверждает конструктор детских площадок Мария Помелова. С этого отечественного монополиста, чей завод под Питером по площади равен небольшому городу, началась новая страница для российских детей.

Стандартизированные изделия из огромного каталога «Ксила» легко узнать по острым скатным крышам и нескольким знаковым цветам — желтому, синему, красному и зеленому. В основе изделий — водостойкая фанера, но выглядят они пластиковыми. При всей своей аляповатости в сравнении с поржавевшими остатками позднесоветского инвентаря, погнувшегося с годами, детские площадки от «Ксила» воспринимались как глоток свежего воздуха. Но на каком-то этапе они стали настолько повсеместными, что превратились наряду с панельными многоэтажками в неотъемлемую часть российского пейзажа. Преобладает эта продукция до сих пор. Стоит упомянуть, что так же, как и российское типовое жилье, ксиловское оборудование плохо стареет: с течением лет ядовито-яркие цвета блекнут и постепенно покрываются депрессивными подтеками.

В эти же годы внутренний рынок заполонили и другие фирмы, каждая чуть поразнообразнее в своем дизайне. Так в российской сфере благоустройства происходил очень важный процесс, повлиявший на модернизацию и облик сегодняшних детских площадок: массивная жилая застройка. Качество среды во дворах стало инструментом конкуренции для отечественных застройщиков, особенно в Москве и других крупных городах. Чем лучше и оригинальнее была детская площадка, тем больше возникало шансов подороже распродать квартиры. Сначала появлялось более качественное оборудование для детей, потом его учились лучше расставлять, а затем пришла мода на авторские детские объекты.

В итоге за несколько лет в России в несколько раз вырос стандарт качества детских площадок и появился запрос на оригинальность. А это уже повлияло на благоустройство крупных парков, особенно имевших крупное финансирование: парк Горького в Москве, Новая Голландия в Петербурге и парк Галицкого в Краснодаре. Появление на рынке европейских производителей (Kompan, Proludic и других) совпало с развитием сильной отечественной школы дизайна объектов благоустройства.

Одним из первопроходцев в этом направлении стало архитектурное бюро Wowhaus. Постепенно некоторые общественные пространства в Москве и провинции, в том числе детские, вышли не просто на современный западный уровень, но стали постепенно опережать его — «переевропили» Европу, так сказать.

Но самое интересное, что если присмотреться на фотографии площадок разных эпох, то на детских лицах одинаково счастливые улыбки независимо от того, хорош инвентарь или нет.

Фото: Н. Щапов/vov.mos.ru, Корзин Борис/ТАСС, Анатолий Гаранин/МИА «Россия Сегодня», Николай Болотин/МИА «Россия Сегодня», Дружинин Алексей/ТАСС, Л.Портер, С. Преображенский/vov.mos.ru, shutterstock.com