Четырнадцать часов в самолете. Ноги напоминают размером и формой пятилитровые канистры с водой («Вы на мои посмотрите», — любезно предлагает стюардесса), а мозги уже вообще ничего не напоминают.

И это мы еще добрались только до Варадеро, куда нынче летают самолеты из Москвы. Отдыхающие соотечественники (борт набит под завязку) мигом рассеиваются в знойном воздухе — их ждут курортные будни, нас — трудовые праздники на книжной ярмарке в Гаване.

Полтора часа в такси, и вот уже за окнами — живые открытки, воплощение мечты нескольких поколений советских людей: облезлые, но все равно яркие фасады, ретроавтомобили неоновой расцветки и пальмы, пальмы, пальмы…

Ни один город мира не окружен таким количеством стереотипов, как Гавана. «Бедные, но гордые», «Кругом одни красотки», «Всюду музыка», «Сигары и ром, ром и сигары», «В каждом рисунке — Че». Мы ждали от кубинской столицы именно этого — бьющей через край жизненной энергии, танцев на улице, веселья вопреки нищете и вообще пира во время чумы. На деле Гавана оказалась уже не та, и не потому что Фидель Кастро давно в могиле (могила его, кстати, не в Гаване, а в Сантьяго-де-Куба: главный кубинец ХХ века завещал похоронить себя рядом с главным кубинцем ХIХ века, поэтом и революционером Хосе Марти), а потому что даже маленький волшебный остров Куба не устоял перед общемировым унынием. Нет, девушки-мулатки все так же восхитительны и кое-где звучит музыка (не из каждой подворотни), но в целом здесь тоже царят заметное напряжение, растущее недовольство и тоска. Не до песен, в общем.

Когда я только собиралась в Гавану, умные люди посоветовали взять с собой в качестве сувениров не хохлому и шоколад «Вдохновение», а самый дешевый анальгин в таблетках и карамельки «Дунькина радость». Я послушалась совета и не пожалела. Блистер с парацетамолом или анальгином принимался местными жителями с восторгом и благодарностью, прямо как колготки советскими женщинами от зарубежных гостей.

Лекарств на Кубе нет — вообще никаких. Когда-то развитая фармакологическая промышленность нынче пребывает в застое, потому что нет сырья.

— Мы же их как бы бросили, — объясняли мне все те же умные люди, — а санкций с них никто не снимал. Вот и выживают как могут.

Очереди в магазины напоминают давно забытые советские — когда вначале пристраиваются в хвост, а потом уже выясняют, «что дают». Нам в эти магазины заходить бессмысленно — на Кубе одновременно действует несколько способов расплатиться, включая банковские карты для местных, но нам ни один не подходит. Валюту меняют на черном рынке — это если вдруг захочется поесть или оплатить вход в какой-нибудь клуб.

Хозяйка апартаментов, где нас поселили, увидев у меня в руках пакетик с овсяной быстрокашей за 5 рублей из магазина «Перекресток», всплеснула руками: «Я так давно не ела овсянки!» Я ее, конечно, угостила. Если б знала — привезла бы больше.

Апартаменты — в многоэтажном здании на Малеконе, знаменитой гаванской набережной, официального названия которой — Авенида-де-Масео — многие даже не знают. Но каждый, кто бывал в Гаване, хотя бы раз прошелся по Малекону. Лучше всего делать это, конечно, на закате, любуясь морем и выглядывая где-то вдали Флориду, к которой все так же плывут отсюда на лодках и все так же, увы, тонут…  Когда море (Мексиканский залив Карибского моря, точнее) особенно разгуляется, о парапет Малекона бьются гигантские волны, перехлестывают через него — и докатываются до ближайших зданий. В такие дни одна из проезжих полос закрыта для движения, и гаванцам приходится «выбирать маршруты объезда». Но для туристов волны с брызгами — это, конечно, развлечение. Такие эффектные снимки мало где еще сделаешь.

Сами гаванцы вечерами на Малеконе довольно часто стоят спиной к морскому пейзажу — парами, компаниями, реже в одиночку. Говорят, что это традиционное место съема, но лично мы ничего такого не видели, хотя наряды некоторых девушек выглядели, мягко говоря, провокационно.

В клубе, куда мы пошли под вечер с целью потанцевать (ну Гавана же!), никто особо не танцевал, кроме двух унылых дедов, зато там проходил показ свадебных платьев, и — вот здесь не обманули — кубинки через одну действительно секси. Не помню, кто из местных сказал мне, что одна из главных проблем на Кубе сегодня — это слишком раннее начало половой жизни у молодых (в оригинале все это звучало более энергично). «Книг не читают, интернета в широком понимании нет, делать особо нечего. Вот и получается, что секс у них — главное занятие». На ярмарке, устроенной в крепости Ла-Реаль-Фуэрса, одном из самых живописных мест Гаваны, люди с книгами нам, впрочем, попадались, вот только изданы те книги были где угодно, только не на Кубе. Здесь колоссальные проблемы не только с лекарствами, сладостями и овсянкой, но и с бумагой. С бумагой вообще — от туалетной до писчей. В единственном книжном магазине, который нам попался (вблизи от Капитолия, между прочим), был представлен крайне скромный ассортимент, и в основном все это были издания, посвященные Фиделю или Че.

И что здесь покупать, какие везти домой сувениры? Мигель, наш кубинский Вергилий, назвал три главных товара местного производства: конечно, ром, конечно, сигары и еще кофе. Все это можно найти в лавочках, напоминающих незабвенные коммерческие магазины наших 1990-х. Я покупала бутылку рома друзьям, и какой-то она мне показалась подозрительной (при том что стоила, как мы потом посчитали, чуть меньше месячной зарплаты среднего кубинца).

«А вдруг подделка?» — спросила я у Мигеля, опасаясь отравить москвичей паленым ромом. Мигель расхохотался: «Зачем нам подделывать ром? Это то немногое, что мы сегодня производим».

С едой здесь все тоже невесело. Просто так купить в магазине продукты — проблема и для туристов, и для местных. На завтрак нам давали свежие фрукты (папайю, ананас, арбуз) и сэндвичи, причем сэндвичи становились меньше день ото дня. К счастью, в Гаване есть рестораны, в том числе приличные — нам очень понравился El Jardin вблизи от Малекона, там замечательно готовили энчиладу с лобстером. Но попасть туда еще раз уже не получилось — то закрыто, то спецобслуживание.

Зашли, конечно, и в легендарную «Флоридиту» — исторический коктейль-бар в Старой Гаване. Он находится рядом с Национальным музеем изящных искусств, и народу там значительно больше, чем в музее (хотя музей великолепный, а кубинские художники, например Хорхе Арче, достойны всяческого внимания). «Флоридита» была, как мы все помним, одним из излюбленных гаванских адресов Хемингуэя, поэтому внутри ему поставлен бюст, а на вывеске с гордостью уточняется: «El favorito de Hemingway» и «La cuna del Daiquiri» («Колыбель дайкири»).

«Бедный Хемингуэй, как он это пил?» — спросил мой коллега Андрей, дегустируя коктейль, приготовленный по оригинальному рецепту. Потом коллега, впрочем, втянулся и заказывал дайкири повсюду. А я налегала в основном на свежевыжатый сок из гуавы и безалкогольную malta, которую продают практически повсюду — на вкус как сладковатый квас.

Гавана, как все города-легенды, еще и город контрастов. На площади Святого Франциска чувствуешь себя как будто в Италии. Рядом с вылизанным Капитолием, шпиль которого вроде бы превышает на несколько сантиметров американский (мелочь, а приятно!), переносишься в Вашингтон. Разноцветные ретромашины вообще отправляют тебя куда-то в прошлое. Ну а во время прогулок по трущобным кварталам Старой Гаваны можно вообразить себя героиней фильма, девушкой, желающей вырваться из нищеты и сделать карьеру джазовой певицы. Местные жители разглядывают улицу через решетку, стоя на пороге собственного дома. Молодежь пританцовывает под магнитофон. Облезлые стены домов были некогда выкрашены в яркие цвета, а теперь их покрывают вездесущие граффити (иногда среди них попадается Че, но чаще — безвестные красотки и фантастические животные).

«Ты заметила людей в белом?» — спрашивает меня коллега Аня. А и правда. В Старой Гаване их встретишь нечасто, зато в других, более престижных районах то и дело попадаются граждане, с ног до головы наряженные в белое — у них и обувь белая, и зонт от солнца белоснежный. Вышагивают по улицам с гордым видом. Оказывается, как объяснила Аня, это приверженцы культа сантерия — кубинский ответ вуду. Сто с лишним лет назад на Кубу привозили рабов из Африки, а африканцы привозили с собой местные культы — они прижились и до сих пор популярны. И если увидишь в Гаване дерево с облепленным куриными перьями стволом, под которым валяются отрубленные куриные головы, то это значит, что здесь недавно совершался обряд. После серии таких обрядов человек становится святым при жизни и должен теперь носить белое. Куба вообще и Гавана в частности — рассадник языческих верований, поэтому не спешите фотографировать понравившуюся вам куколку, которая сидит у входа в католический храм — это может быть кукла-хранитель души умершего.

Все здесь относительно мирно соседствует друг с другом. Языческий расколбас и нищета с одной стороны, желание шагать в ногу со временем с другой. Вот, например, одна из относительно недавних новостей: на Кубе теперь разрешены однополые браки, и в центре Гаваны работает отель для геев. С фасадом голубого цвета. За права геев топит, как нам объяснили, дочь Рауля Кастро. Не знаю, что сказал бы об этом Фидель. Или другой пример: местный рынок, куда мы пришли с Аней и Андреем за сувенирами. Андрею быстро надоело обходить однотипные прилавки, и пока мы с Аней пытались купить домой хоть какие-то подарки (я в конце концов выбрала для мамы бусы из ракушек и каких-то зерен, и мама потом долго смывала с них грязь), он уселся на лавочке у выхода.

«За последние полчаса ко мне подходили трижды, — сказал Андрей, когда мы вернулись, не отягощенные покупками. — Предлагали, чтобы я подарил свою толстовку, хотели заплести мне афрокосы и пытались продать кокаин».

Мы провели время не так впечатляюще, но сказанное касается, конечно же, только рынка, а не всей Гаваны, может, и не города-праздника, но точно колоритного и незабываемого. А сувениры, кстати говоря, надо было покупать в дьюти-фри на вылете — там продается все, что угодно, включая сигары. За исключением грязных бус.

Фото: shutterstock.com