На толстовке менеджера фестиваля «Арт-овраг» была надпись «Свыкся». Очень депрессивная, хотя все вокруг радуются: «Сейчас “выксунизируемся”!» Это чудо-слово, придуманное художником нижегородской команды ТОЙ, стало неким лозунгом тамошней арт-резиденции. Рассказывать страннику и скитальцу про город Выкса вне «Выкса-феста», он же «Арт-овраг», бессмысленно.

Я не поклонница глубинки, романтики в ней не вижу. Она однообразна и скучна, как и все «ленинские места»: пара легенд, краеведческий музей и какой-то проезжающий неподалеку писатель или революционер, а может, и поэт-контрреволюционер. В общем, любой миллионник в сто раз любопытнее. Так ради чего на перекладных от Владимира, Нижнего Новгорода или Мурома (прямых путей нет) прутся в городок, о котором никто никогда не слышал, по крайней мере не последние 10 лет, которые и есть возраст фестиваля? Поначалу мне показалось это помешательством, потом разводом и сумасшествием (в тот день я планировала заголовок «В Выксу за тоской и печалью»), а после, не поверите, свыклась.

Сам город бедный и скучный: апогеем демонстрации капитала на дороге становится «лансер» лохматого года, фонари не везде, одна гостиница (приличная!), несколько кафе, разваливающиеся автобусные остановки, обклеенные рекламой — Гольяново нулевых кажется Пальмой-де-Майоркой. Быстро возвращаешься к хорошо забытому старому: отсутствию витрин, рисованным вывескам с дурацкими названиями и гордостью за то, что рядом с домом — ТЦ. Вечерком на улице прогуливаются не совсем трезвые ребята в очень определенном прикиде (по-моему, даже видела пару олимпиек «монтана»), на скамейках в неосвещенной части парка «Лесопосадка» обжимаются парочки (тут Шнуров поет «ну-у-у и так далее»), а из автобусов-«буханок» вываливаются на удивление все же не двери, а люди. И вдруг сюда решают завезти большую культуру. А надо ли оно кому-то? После длительной рефлексии я нашла ответ на этот вопрос.

Для себя я поняла точно и вам советую тоже: ехать в сам город бессмысленно, а вот за событиями, проходящими в Выксе в рамках фестиваля, организованного Федором Павловым-Андреевичем, который мог запомниться многим как ведущий супоневской передачи «До 16 и старше… », весьма. Все происходящее во время «Арт-оврага» отражает термин из экономики «глокализация» — когда с развитием мирового парадоксально укрепляется, а не умирает локальное. Так и Выксу с ее самостью пытаются ввести в дискурс мировой культуры.

Понятно, что сами перформансы из года в год меняются, но остается и вечное, по крайней мере до вмешательства коммунальных служб. Я говорю о муралах, для создания которых в практически забытый богом городок под Муромом съезжаются те, кто выбился в авангард современной художественной жизни: Стас Багс, Алексей Кислов Kislow, Zuk Club, Philippe Baudelocque, Миша Most и другие, от перечисления которых у любящих современное искусство мутнеет в глазах от счастья…  Так, в культурализации Выксы поучаствовал даже ставший не только советской легендой Эрик Булатов. Мурал «Стой — иди» он рисовал не сам, но все-таки на открытие фрески из Парижу, где так и непонятно, в панталонах бабы ходят али без, все-таки приехал.

Возвращаясь к глокализации. На одной из панелек виднеется лимонное нечто с элементами тетриса: этот мурал, получивший название «Смайл», был создан при участии выксунской ребятни, которой Наташа Стручкова, одна из первых отечественных веб-дизайнеров, предложила посмотреть вокруг себя и превратить реальный округлый мир в угловатую компьютерную игру. Говорят, местные давно отказались от адресов, по возможности обходятся простым «живу в доме с часами» или «… с пантерой». Все бы ничего, если бы внешняя среда не угнетала: мировые имена современной живописи приложили руку к стенам домов, которые в большинстве своем находятся в аварийном состоянии, поэтому в здравой попытке утеплить постройку некоторые муралы безжалостно зашпаклевывают.

Вообще отношение к возникшим арт-объектам в городе разное: молодежь радуется, взрослые безразлично-снисходительны, а вот возрастные в большинстве своем уверены: с жиру бесятся. Кстати, башню Джона Пауэрса «Большой Джинни» не поняли и попросту сожгли — говорят, вандалы, но, видимо, местный нереализованный Герострат. Проскальзывают фразы и выводы, что одна из целей фестиваля —раскрасить жизнь молодняка. В городе появляются новые скульптуры, муралы и другие россказни современной культуры, но события уходят и приходят — пролетают мгновеньями счастья. И, может, я покажусь безжалостной, но мне кажется, что от этого ребятам должно становиться лишь тоскливее: праздник наступает летом всего на две недели и все, а потом снова Выкса как приговор. Вся же жизнь крутится вокруг завода — там работают поколениями и даже если планируют вырваться из круговой поруки, все равно волею судеб оказываются в ней. Как, например, юная экскурсовод из краеведческого музея, которая хоть и не металлург, но все равно причастна: ведет экскурсии по цехам. На одной из них я и оказалась.

Выксунский металлургический завод принадлежит холдингу Объединенной металлургической компании. Оттуда выходят колеса для всех отечественных скоростных (тут они монополисты) и не только поездов. Поэтому все мы, взбираясь в «Сапсан», к Выксе каким-то местом, да причастны.

Никогда меня не будоражил индустриальный туризм. Мне казалось, что это слишком брутально и одновременно однообразно. Как я ошибалась! Невероятная, очень суровая красота стали. Цеха практически полностью роботизированные, соответственно, люди сидят за компьютерами и пультами машин, а не бегают, сопровождая в огнеупорных костюмах слябы (заготовки, из которых в огне и воде рождаются колеса). И вдруг ты оказываешься в ангаре, где над головой огромная лапа, кряхтя, тащит кусок стали около двух десятков килограммов весом. Потом он попадает в печь, где раскаляется, становясь оранжево-желтым, светящимся изнутри. Снова куда-то едет, прижимается прессом, превращаясь в колесо, а после в клубах пара охлаждается под устрашающее шипение. Ты стоишь рядом и ничего не можешь сделать — только смотреть одновременно с ужасом и восторгом. Представляю, какой адреналин был у мартеновской печи, которую, к сожалению, закрыли несколько лет назад: технология устарела, экология страдала — Выкса держалась до последнего, но в 2018 году сдалась, и самая крупная в Европе печь тенденционно всему миру была отправлена на вечный и уже не огненный покой.

Удивительно, но в некоторых цехах советская техника (так, мне ткнули на один аппарат 1960 года выпуска) соседствует с модным заграничным оборудованием, для работы на котором в Выксу специально приезжают иностранцы (кстати, говорят, но сама не видела, что в зависимости от наличия новых станков и с ними работающих специалистов в городе резко появляются соответствующие дети — прямо Фестиваль молодежи и студентов 1957 года). Стоя в безлюдном, но при этом работающем цехе, сразу понимаешь, в каком ты лагере — за роботизацию или против. Я для себя решила точно: мне с людьми спокойнее, чем со зверскими машинами. Можно устраивать тест, загоняя якобы поклонников такси-беспилотников в этот горячий цех. Не по Данте, конечно, у него в девятом круге ада холодно, но все же.

Я была уверена, что Выкса — город судьбы закрытых собратьев типа Новосибирского Академгородка или Обнинска. Но нет, она никогда такой не была. Кстати, во время войны сердце Выксы, то бишь завод, стучало, делая детали для техники, брони и корпуса и выпуская кровати. Вплоть до XX века завод использовал железную руду, а потом по веяниям времени перешел на металлолом и стружку, но в дефицитные военные годы запросто вернулся к былому опыту, что позволило не прекращать работу ни на день — помимо всего прочего за это страшное время на Выксунском металлургическом заводе было изготовлено 12 млн саперных лопат.

Изначально завод принадлежал чуть ли не отцам русской металлургии братьям Баташевым, которые и основали город (гостиница «Баташев» в самом центре — меня мучает вопрос, кого из братьев все-таки оставили в стороне, обходя название «Баташевы», — возведена на фундаменте их усадьбы), потом дело оказалось в руках Шепелева, удачно женившегося на дочке одного из братьев. Но, как известно, достигнув пиковой точки, синусоида стремится вниз — в 1862 году завод стал банкротом. Снова чудом все взлетело через 20 лет, когда немец Лессинг модернизировал производство. И сейчас помимо иностранных станков на заводе также постоянно вводятся новые решения. Так, на территории появились арт-объекты: муралы и скульптуры, чтобы работникам, средняя зарплата которых, с их слов, 40 тысяч, было любо-дорого взглянуть. Обобщая: побывать здесь надо обязательно.

Весь город — контраст: дороговизны и нищеты, облагороженности и замшелости. Говоря о событиях, в ближайшей деревне Досчатое (там на удивление местный автопарк намного солиднее) есть одноименный ДК, который с середины прошлого века не проходил капитального ремонта. Скромная директор начинает рассказывать…  Точнее, читать пьесу Людмилы Петрушевской «Карамзин», которую та написала тут неподалеку. Нам выдают рисованные от руки карты, где указаны дырки на потолке и металлические заплатки на полу. «Кстати, актовый зал у нас находится в аварийном состоянии», — начинается иммерсивный спектакль. Не возьмусь судить о качестве, но поставила его ни много ни мало актриса и режиссер Алина Насибуллина, известная еще и по рэп-тусовке. И все вроде бы хорошо, но в душе противоречия, что в развалине москвичи ставят модные спектакли, а не власти ремонтируют пристанище юных творцов.

Сейчас Выкса, застыв во времени, разрывает сама себя на куски: с одной стороны, тянется в светлое будущее, а с другой — встала и поржавела, как и один из элементов выксунского стрит-арта — «Бинарные часы» Андрея Матчина (чтобы узнать время, а сделать это можно только ночью, надо остановиться на месте, пристально считая горящие деления разного цвета: пять одного, каждое шестое, обозначающее час, другого). Такой же разговор о сохранившейся на территории завода в удивительном состоянии шуховской водонапорной башне. Кстати, в уже реализующихся планах фестиваля «Арт-овраг» — создание «Шухов-парка», где эта башня станет центральным объектом. Но вот незадача: башню разбирать начали, но поняли, что собрать обратно не смогут, поэтому дружно ждут Шухова-младшего со спасительным решением инженерной мысли. Будем надеяться, что эту ажурную красоту без потерь все-таки получится разобрать, перевезти и собрать заново.

На гербе Выксы неожиданно изображен единорог. Прямо город-сказка, город-мечта…  Скачущий куда-то со вздыбленной шерстью символ города — динамичная скульптура в местном ЦПКиО, созданная художником Габором Миклошем Секе, — очень точно отражает климат жизни в Выксе. Может, Выкса все же сказка, страшная только, тем и манящая: уехавшие учиться в Нижний Новгород, повзрослев, возвращаются на малую родину; даже те, кто удачно выстроил карьеру в Москве — тоже. «Здесь природа, свобода, нет этих столичных ритмов и люди другие», — говорит Андрей Михайленок, не первый год успешно занимающийся реставрацией дерева, съездивший в Москву и вернувшийся обратно. И москвичи, однажды попавшие на «Арт-овраг», возвращаются из сезона в сезон за интеллектуальным продуктом московского уровня в непривычной обстановке.

Фото: Наталья Польская, Роман Манукян, Евгений Бреча, Ольга Киселева/vk.com/vyksafest, @artovragfest, vyksavkurse.ru, shutterstock.com