Откуда Андрей приехал в Москву — я не помню. Окончил тут то ли МЭИ, то ли МИРЭА. Мы познакомились, когда нам было лет по двадцать пять, в конце 1980-х.

Он был простым, немного застенчивым, ходил в одних и тех же серых штанах, снимал квартирку с грязными обоями. О себе почти не рассказывал, ну разве что как-то усмехнулся: «Папа — обычный алкаш… »

Андрей смотрел на меня как на звезду. Еще бы. Я читал много книг, носился по театрам и выставкам. Андрей признавал, что очень необразован, просил написать ему список необходимой литературы, задавал какие-то совсем наивные вопросы типа «А где в Москве собираются интеллигенты?». То есть это мне тогда казалось, что вопросы наивные, на самом деле — вполне точные. Я бы мог ответить: «Погугли!» Но не отвечал по трем причинам. Во-первых, Андрей искренне хотел учиться и постигать таинственную чужую Москву. Во-вторых, снобизм, особенно географический, — это гадость (офигеть какая заслуга — родиться в Москве!). В-третьих, «Гугла» еще не изобрели. И я советовал ему, что почитать, куда сходить. Кажется, он даже конспектировал.

Андрей был типичным московским провинциалом. И сочетание «типичный провинциал» совсем не пренебрежительное. Ровно наоборот. Я уважаю этих людей. Ну большинство из них, скажем так. В них столько драйва и пассионарности, столько живого электричества, что они могут взглядом зажечь рубиновую звезду на Кремле ясным днем. Мальчики-девочки врываются в чужой надменный город, они тут никому не нужны, они должны выжить и еще чего-то добиться.

Одна девушка — ныне вполне успешная — рассказывала мне, как приехала из своего городка, вышла с Курского вокзала и просто ахнула: какие огромные улицы и дома! Москва восхищает, Москва подавляет. Но отступать некуда, позади лишь твой городишко, куда ты не хочешь больше никогда возвращаться.

Провинциал в Москве — это супергерой. В чем его суперспособности? Их несколько. Правильный московский провинциал настырен, он всюду лезет. В хорошем смысле. На любые выставки, на любые тусовки. Хоть в галерею Шилова. Все идет в дело. Он должен очень быстро этот город освоить и приручить. Насытиться Москвой. Превратиться в своего.

Думаю, по учреждениям культуры у нас бродят два главных типажа: московские старушки и тщательные провинциалы (причем, возможно, старушка тоже когда-то приехала из Магадана или Калининграда, боже, как давно это было!). Провинциал гуляет даже по бескрайним торговым центрам. Не потому, что у него куча денег и их надо лихо потратить — денег как раз немного. Но, подобно неистовому золотоискателю, он рыщет всюду: мало ли, где вдруг блеснет?

Провинциал знает Москву лучше всякого москвича. («Какой вам переулок? Староконюшенный? Это вон туда и налево… ») Они могут водить экскурсии. И, кстати, я знаком с девушкой из Липецка, она классный московский экскурсовод, от нее я много чего узнал про свой город.

Но у супергероя есть и проблемы. Провинциал должен убить свои комплексы, сложная психологическая задача. Избавиться от клейма «понаехали тут». Некоторые вовсю борются со своей речью, своим говорком, своими диалектизмами. Он учится одеваться и даже ходить. Надо же еще выработать чуть вальяжную московскую походочку, легкую небрежность в одежде, насмешливый взгляд. Это искусство.

Я знаю провинциалов, которые через несколько лет после внедрения в Москву становились настоящими денди. Они теперь бонвиваны, суетливости никакой, они разбираются в сигарах, виски и ресторанах («Знаете, у Раппопорта все неплохо за исключением… »).

Леонид Парфенов из Череповца или Андрей Малахов из Апатитов — вот образцовые провинциалы, ставшие иконами стиля, ну и вообще. Если вы сомневаетесь насчет Малахова — сходите на открытие любой крупной арт-выставки, точно встретите, он там скупает искусство как подорванный, он рьяный коллекционер.

Девушка-провинциалка одевается так, чтобы точно привлечь внимание. Она красит волосы в розовый и фиолетовый, она сигнализирует: «Я тут, не проходите мимо!» И я вовсе не про секс с первым встречным, это просто как маркер. Сколько раз в пору алкогольных блужданий я знакомился в барах с девчонками, очень славными и общительными. Почти все оказывались провинциалками. Москвичка отошьет сразу — холодным взглядом кариатиды.

Хороший провинциал — гений общения. И это тоже суперспособность. Москвич будет что-то хмуро бубнить, а провинциал — улыбается, спрашивает, обволакивает. Они изощренные психологи, знают, как подойти, как убедить, как посмотреть.

И чтобы завершить сюжет с тем моим скромнягой Андреем — он в результате стал успешным психологом. Ездит с лекциями, собирает целые залы. Причем я не знаю, есть ли у него какое-то серьезное психологическое образование, ну, может, формальная бумажка получена, это нетрудно. Но к черту бумажки с дипломами — Андрей учился всему на холодных столичных улицах, болтая с московскими приятелями, задавая вопросы. Какой еще вам диплом психолога?

Говорят про социальные лифты. Что их в стране нет. Конечно, нет. Но есть Москва. Это такой большой мощный лифт, надо только втиснуться и нужную кнопку нажать. Да, Москва — единственный лифт. Зато она настолько резиновая, что сюда влезут еще миллионов пять-семь.

Московский провинциал работает как сволочь. У него будто сменный аккумулятор. Может не спать и почти не есть. Он не спесив — рад тому, что дают. Он будет учиться на вечернем, а днем бегать курьером или официантом. Он терпелив и вынослив. У него особая защита, броня, выкованная в потном утреннем метро, в битвах с лютыми ментами и ядовитой хозяйкой съемной квартиры. Он готов очень долго сносить хамство начальника («Езжай в свой Анжеро-Судженск, если чем недоволен!» — «Да нет, я всем доволен, спасибо… »).

Он прибережет свою гордость, положит ее в морозилку рядом с дешевыми пельменями. Он знает: пройдет лет пять или десять, он здесь утвердится, в этом ужасном и сладком городе. Он его победит. Он улыбнется: «Все, я москвич, поняли, гады?»