Еще лет пятнадцать назад район Курского вокзала был не особенно привлекателен для прогулок — прохожего тут мало что ждало, кроме гула локомотивов, скопищ бомжей и унылых заборов вокруг промзон. К сегодняшнему дню территория радикально преобразилась, превратившись в отшлифованную, рафинированную вотчину молодых бизнесменов и представителей креативного класса.

Вдоль рельсов

Прогулка на Курской напоминает мне о недавнем прошлом. На протяжении двух лет мой каждый рабочий день начинался с прохода по площади Курского Вокзала по дороге на Artplay. Ровно там же мой день и заканчивался — обычно покупкой на удивление вкусной привокзальной шаурмы. Меня всегда завораживал постепенный переход от суровой железнодорожной действительности к изнеженной, креативной обстановке творческих кварталов в глубине района. При этом привокзальная часть все больше облагораживается с каждым годом — уверен, что не в последнюю очередь как раз благодаря превращению аж трех фабрик в деловые комплексы и креативные кластеры. Помимо традиционной для современной Москвы гранитной плитки и подстриженного газона в настоящий момент завершилось строительство многоэтажного комплекса апартаментов «Чкалов» прямо у вокзала. При всем внешнем лоске дома и благоустройстве вокруг у меня возникает вопрос: захочется ли кому жить буквально в десятках метров от «штаб-квартиры» местных алкоголиков и бездомных? Наверное, девелоперам виднее.

Курский вокзал — один из самых крупных по пассажиропотоку. В месяц он обслуживает до 6,5 млн человек, в основном благодаря пригородным поездам. Составы отправляются в Подольск, Нахабино, Дедовск, Серпухов, Тулу, Волоколамск и Чехов. Вокзал располагает самым вместительным железнодорожным залом в Москве — здесь могут одновременно разместиться до 11 тыс. человек.

Изначально Курский вокзал назывался Нижегородским и возник, как и большинство прочих, в 1860-х годах в качестве небольшой станции, когда железнодорожная сеть только начинала свое распространение по стране. В 1896-м было открыто новое помпезное здание Нижегородского вокзала в духе раннего модерна. В свое время с этой станции ездил в свое имение Мелихово Антон Чехов. Согласно одной из городских легенд, со станцией связана история с еще одним классиком русской литературы. Как-то в Туле в вагон зашел человек в крестьянской одежде и, усевшись, стал есть ржаной хлеб с селедкой. Один из попутчиков, барин, стал возмущаться о недопустимости проезда простолюдинов в вагонах первого класса и требовал высадить неугодного пассажира, которым оказался граф Лев Толстой.

Согласно другой легенде, связанной все с тем же Толстым, после публикации «Анны Карениной» в 1877 году сентиментальные читательницы стали совершать паломничество — с Нижегородского вокзала они отправлялись на станцию Обираловка, где, по книге, героиня бросилась под поезд. Некоторые особенно наивные дамы по дороге расспрашивали проводников, в каком купе сидела Каренина и как она выглядела. Некоторые хитрые смотрители кладбища в Обираловке показывали экскурсанткам крест на «могиле» Анны Карениной.

В 1972 году была произведена масштабная реконструкция вокзала. В результате нее возникла современная безликая постройка, по сути замуровавшая собой прежнее, по-настоящему красивое здание. В настоящее же время проводится еще одна масштабная реконструкция, на этот раз — самой железнодорожной инфраструктуры, что привело к сносу некоторых близлежащих фабричных зданий. Так теперь я местами не узнаю, казалось бы, знакомую территорию.

Земляной Вал

Я направляюсь в «Атриум» через Земляной Вал. Эта широкая и шумная улица получила свое название благодаря оборонительным сооружениям по периметру сегодняшнего Садового кольца. Военные укрепления существовали с 1590 по 1830 год. Они были временно сожжены поляками в 1611 году, но позже восстановлены. После Смуты территория обросла ремесленными слободами, но после переноса столицы в Петербург отсюда переехали и ремесла. Бывшие слободские земли оказались сначала в собственности купечества, а позже — у дворянства.

Отчасти переход участков в руки знати произошел благодаря тому, что по соседству находилась процветавшая и крайне влиятельная политически Немецкая слобода. Между ней и Земляным валом возникли дворцы Румянцевых, Демидовых и Щербатовых. В течение XVIII века территория вдоль Земляного вала обветшала и была застроена кабаками, принадлежавшими тем же аристократическим семьям. Во время пожара 1812 года почти все постройки в округе были уничтожены. В ходе восстановления Москвы обновленный Земляной Вал превратился в просторную ухоженную улицу двухэтажных особняков с приусадебными садами. Ближе к концу XIX века в отдельных местах появились многоэтажные доходные дома, но в целом застройка улицы оставалась невысокой. Облик Земляного Вала изменился до неузнаваемости в процессе реконструкции Москвы согласно генеральному плану 1935 года, хотя только часть застройки улицы удалось завершить перед Великой Отечественной.

Большая часть старой застройки была снесена, проезжая часть расширена, и к эпохе перестройки улица приобрела облик, близкий к современному — с помпезными сталинскими жилыми домами и многоэтажными вкраплениями брежневской архитектуры. Последующие несколько десятилетий ознаменовались хаотичной застройкой лужковской эры и аккуратным собянинским благоустройством тротуаров — расширением пешеходной зоны и гранитной плиткой, вздувающейся пузырями раз в год.

Продукт глобализации

Благодаря огромному ТЦ «Атриум» территория вокруг вокзала стала сочетанием несочетаемого: атмосфера железнодорожной маргинальщины с грязным багажом и нетрезвыми бездомными наслаивается здесь на чрезмерно чистенькую потребительскую обстановку торгового центра с хорошо одетыми беззаботными покупателями. Легковесное настроение поддерживает и внешний облик «Атриума». Будучи изначально уродливым порождением лужковского стиля, здание постепенно превратилось в испытательную площадку для ярких стрит-арт-экспериментов.

На протяжении последних 15 лет огромные, тиражированные как под копирку торговые площадки с кинотеатрами и фудкортами наверху, а также массовыми брендами вошли в российскую жизнь как нечто само собой разумеющееся, но 20 лет назад это было не так. В 2002-м «Атриум» стал одним из первопроходцев.

Artplay и креативный класс

Мне повезло проработать в офисе на территории Artplay пару лет, и из всех мест, где мне приходилось трудиться (включая бюро в Нью-Йорке и Лондоне), работа в кластере — единственная, по которой я иногда скучаю. Она не просто не высасывала из меня силы, но, наоборот, заряжала и вдохновляла. В первую очередь такое настроение создавала неформальная обстановка. Ощущение игры начиналось уже на подходе — в знаменитом (ныне временно разрушенном) Сыромятническом трамвайном тоннеле, на стенах которого без конца появлялись новые граффити, сколько бы их ни закрашивали. Территория кластера — это бесконечный набор маленьких увеселительных фокусов и «штучек»: яркие скульптуры, экстравагантные павильоны с веганскими закусочными, разодетые в яркое люди…  Находясь здесь, сложно осознавать, что находишься на бывшей фабрике. Особой радости добавляют первоклассные бары и кафе, в первую очередь забегаловка Burger First, существующая и поныне. Любимым моим блюдом в обеденный перерыв обычно был бургер с ананасом и двойным сыром. А в ожидании готовности заказа я обычно заходил в эстетский книжный магазин напротив MonitorBox, где можно было полистать альбомы архитекторов, комиксы и посмеяться дурашливым открыткам.

Вот что рассказывает основатель этого магазина Борис Одинцов:

«Я открыл этот магазин в 2010 году. В то время в Москве почти не было книжных по архитектуре и дизайну, еще не было прекрасного магазина в “Гараже”. Отдельные издания или журналы по искусству можно было найти в музеях, но туда еще нужно добраться. Даже в мире мало примеров подобных магазинов. И непонятно, почему. Когда мы открыли тут маленький магазинчик и вскоре в Artplay въехала Британская школа дизайна, мы поняли: вот он, наш шанс. Я тут недавно был на последнем NonFiction, меня попросил Artplay выступить на мероприятии, посвященном книгам в рамках креативных индустрий. И я там высказал мнение, что книжный магазин в креативном пространстве — это как платок или галстук при дорогом костюме. В первую очередь наши покупатели — архитекторы и студенты старших курсов Британки. При этом это они нас учат, что продавать. Они приходят и говорят нам, что их интересует. Вторая часть аудитории — посетители мультимедийного центра. И есть просто модная молодежь, которая приходит сюда гулять как в модное место. Среди таких много любителей подарочных книг.

Политическая ситуация серьезно сказалась на нас. Само собой, изменилась логистика. Нет, например, прямого импорта из некоторых стран Европы, а обходные пути намного дороже, через ту же Турцию, например. Многие издатели отказались работать с русскими оптовиками. В первую пару месяцев русско-украинского конфликта люди не знали, куда бежать, но с апреля жизнь начала возвращаться. Вскоре у покупателей появились очевидные проблемы с деньгами, и в августе 2022 года наша выручка упала на 40%. Для нас это событие стало кораблекрушением, и вся команда “перебралась на плот” в ожидании спасения. Звонят издатели и спрашивают: “Где деньги?!”, а я им отвечаю, что сидим без рубля. Я тогда понял, что оставшейся выручки хватает на оплату аренды и зарплату продавцам, но уже не на развитие или мою личную зарплату. Мне самому уже не с чего жить, дела ведет компаньон. Сам я пока уехал в Израиль в ожидании улучшений. Но магазин пока не закрываем, потому что верим, что все неприятности когда-то заканчиваются».

Бренд Artplay был создан в 2003 году как первая попытка в России объединить мастерские архитекторов и дизайнеров под одной крышей на территории бывшего завода «Манометр» на Нижней Сыромятнической, основанного в 1896 году подольским мещанином Федором Гакенталем. Среди прочих на его территории располагается Британская школа дизайна, а также архитектурное бюро Wowhaus — первопроходцы московской революции благоустройства, ответственные за первые облагороженные общественные пространства — Крымскую набережную и парк им. Горького. Вслед за дизайн-бюро и школами в Artplay подтянулись бутики модной авторской одежды отечественного производства, эксклюзивные мебельные магазины, выставочные залы с цифровым искусством и просто лавки со всякими милыми кокетливыми арт-безделушками.

Тут редко можно встретить людей старше сорока, так как руководство Artplay сознательно старается привлекать именно молодежь. Со слов Сергея Десятова, одного из основателей бренда, среди стартовых мер по привлечению молодой публики в кластере периодически организовывали рейвы. Artplay хитроумно задуман как потенциально замкнутая система, подпитывающая сама себя: выпускники местных дизайн-курсов — это будущие рабочие руки местных же творческих мастерских.

О работе здесь рассказывает директор по маркетингу и PR Artplay Алина Шебанова:

«Я всегда, когда прихожу на работу, в 10 утра беру кофе в BitterDrop, одной из наших замечательных кофеен. У нас есть замечательная Эми Манукян. Она — гуру. Эми создала вокруг себя целое сообщество. Либо я могу пойти в Wake Up Cofee — это тоже потрясающее место у нас в 12-м строении. Там я беру кофе, обычно отстояв в большой очереди. Отдельная тема — собаки. У нас pet-friendly территория. Так вышло не потому, что мы стремились следовать модным тенденциям, а потому, что мы почувствовали сам запрос на это от наших арендаторов и посетителей. Многие из сотрудников архитектурных и дизайн-бюро — собачники. У нас даже есть одно графическо-диджитальное агентство GoCream, где сотрудники поголовно собаководы, так что параллельно они запустили разработку шлеек для собак Staya. Я тоже, кстати, со своей собакой часто прихожу на работу.

Мы работаем с разными целевыми аудиториями. У нас есть активные, прогрессивные горожане, которые приходят в комфортную среду, есть сообщество архитекторов, есть ребята, которые обучаются в консорциуме Universal University, и есть покупатели и дизайнеры, посещающие шоурумы. Для всех этих групп мы стараемся создавать разные активности, сохраняя при этом наши социальные инициативы, связанные с ЗОЖ, экологией, переработкой отходов и т. д.

У нас также отлично развита история с переработкой мусора. На территории функционирует пункт приема с очень высоким уровнем дифференциации отходов. Вы можете сдать не просто пластик и стекло, но и кофейные стаканы, электроприборы и т. д. У нас есть еще и отдельные благотворительные, социальные проекты. Например, пункт по сбору книг, откуда они отправляются в библиотеки Дальнего Севера. Также есть контейнер по сбору одежды и тканей — часть собранного отправляется малоимущим семьям.

Artplay — абсолютно аполитичная площадка. У нас есть свои ценности, которым мы стараемся следовать. Среди них — создание особого настроения для посетителей, погружение людей в мир современного искусства и технических инноваций. Кроме того, мы руководствуемся тремя столпами: просвещение, образование, культура.

В нынешний сложный период нам удалось в целом удержать своих арендаторов, которым мы оказываем всестороннюю поддержку, в том числе посредством предоставления скидок профильным резидентам. Арендаторы сейчас стали даже активнее, потому что поняли: сытые времена для бизнеса уже не такие сытые. Теперь очень многое зависит от них самих, от того, как умело они развивают свой маркетинг. Раньше многие из них куда меньше занимались собственным продвижением, не участвовали в мероприятиях коллег. Теперь же сфера архитектуры, например, заметно сплотилась».

«Винзавод»

Место, известное ныне как «Винзавод», возникло в качестве филиала усадьбы княгини Волконской, перекупленной купцом Фридрихом Даниэльсоном в середине XIX века. Так на территории усадьбы возник пивоваренный завод, к концу столетия превратившийся в винный. Производство было свернуто в 2007 году, уступив место творческой общине. В начале десятых вообразить себе фабричное пространство, превратившееся в одну большую, при этом очень неформальную выставку, было сложно. Других примеров перед глазами тогда не было — современные художники чаще сидели по пыльным маленьким мастерским, а тут целое государство в государстве. Ощущение чуда добавляло то, что концептуальное искусство часто существует вне рынка, то есть целый квартал отдали людям, которые просто делают то, что любят, и далеко не всегда этим зарабатывают. В деловой, движимой жаждой наживы Москве эры позднего Лужкова — раннего Собянина было трудно представить себе нечто подобное.

Но, как следует из рассказа моей собеседницы, руководителя проектов благотворительного фонда «Винзавод» Ирины Саминской, поддерживать такую беззаботную обстановку дается немалыми усилиями и нервным напряжением:

«На протяжении более 15 лет “Винзавод” остается для художественного сообщества тем надежным местом, куда ты можешь прийти и реализовать свои идеи в области современного искусства. На “Винзаводе” такое невозможно, чтобы были резиденты, чья деятельность не совпадала бы с общей идеей, построенной вокруг современного искусства. Все, что тут есть, от галерей до магазинов, крутится вокруг этого. Здесь место возможностей. Это касается и художников, и галеристов, и кураторов, приходящих к нам со своими выставочными проектами, и посетителей, которые интересуются искусством. Когда вы приходите в ЦСИ “Винзавод”, вы всегда можете увидеть бесплатно минимум 11 выставок в галереях — столько работает на данный момент. Плюс временные экспозиции. Открытый и бесплатный формат — это наш важный вклад в популяризацию искусства.

“Винзавод” — отличный пример того, как за счет креативных индустрий меняется весь культурный ландшафт города, от новых туристических маршрутов до повышения стоимости жилья. Вспомните территорию возле Курского вокзала до того, как открылся “Винзавод”, до 2006–2007 годов. Это были не те места, где хотелось назначать свидания.

Конечно, мы переживаем непростые времена. После начала русско-украинского конфликта мы осознали, что все меняется настолько быстро, что предсказать завтрашний день невозможно. Поэтому стараемся жить одним днем и по-своему “танцуем на раскаленных углях”. Но это началось не вчера, была закалка во время локдауна. Как и все, мы тогда учились в стрессовой ситуации принимать важные решения. Это был очень ценный опыт, позволяющий пережить то, что происходит сейчас. Пока все относительно ровно, кардинально ничего не меняем. Даже, наоборот, отдельные проекты мы усилили, например меры, связанные с поддержкой художественного сообщества. Поддерживают нас и резиденты, с которыми мы работаем со времен открытия. Это, кстати, еще одна особенность “Винзавода” — от нас вообще редко кто уходит.

Как ни странно, территорию вокруг “Винзавода” волна благоустройства, охватившая в последние годы Москву, обошла стороной. Мы — атипичный район, в котором вы не увидите всех этих лавочек и “плитку мэра”. Даже дорога на “Винзавод” выглядит довольно брутальной, “трушной”, как сегодня говорят. Мы шутим, что дорога к искусству должна быть суровой. Есть еще важная особенность района: так сложилось, что в этих местах работает большое количество организаций, помогающих бездомным, поэтому их довольно много отдыхает в скверах вокруг “Винзавода”. Приезжают специальные автобусы, где их кормят и оказывают врачебную помощь. У нас даже есть легенда о том, что якобы бездомные прорыли тайный ход от Курского в наше Большое винохранилище — это самое большое выставочное пространство на минус третьем этаже под землей. Бездомных в районе Курского вокзала мы между собой называем VIP-людьми, потому что они здесь самые важные, их присутствие означает, что в районе есть реальная жизнь, что власти их не “зачищают”. Для нас локальные, курские бездомные символизируют дух свободы».

«Арма»

Для меня пространство «Армы», где я впервые оказался в начале 2015 года, стало провозвестником той отшлифованной «западной» Москвы, которую мы имеем сегодня. Мне кажется, что «Арма» уже тогда жила словно в будущем, в то время как остальной город только начинал преображаться.

Деловой комплекс «Арма» сформировался на территории дореволюционного газового завода, оттуда и выразительные, круглые в плане здания-газгольдеры. Еще с 2003-го, при Лужкове, здесь стали собираться художники. И, как часто это бывает, вслед за деятелями искусств приходит бизнес, постепенно вытесняя богему на поиски новых пастбищ. Сейчас «Арма» — образцовый деловой комплекс с дорогой арендой и такими же неподъемными ценниками на меню. И хотя тут все еще собирается молодежь и проходят концерты, неформальный дух давно ушел (разве что за исключением легендарного клуба «Газгольдер»).

О сегодняшней «Арме» рассказывает директор Музея транспорта Москвы Оксана Бондаренко:

«Когда я искала помещение под наш новый офис, я просто пошла на “Арму” погулять, ностальгически вспомнить, сколько тут всего происходило, еще когда “Арма” была андерграундным местом. Например, до реставрации 2009 года на территории “Армы” располагалось бюро, разрабатывавшее стиль для Симачева, “Республики”, Климова и других. Это была фантастическая студия — в том же здании, где сейчас находится офис музея, которым я руковожу. По совпадению риелтор сказал, что здесь как раз освободилось помещение. Офис соответствовал именно тем вкусовым характеристикам, которые мне близки — эдакое “берлинское” место, стеклобетонное, с отличным ремонтом, заливными полами, деревянной обшивкой потолка и прозрачными дверями. Наши окна выходят как раз на “Газгольдер” и знаменитую местную чайную. Позже выяснилось, что на месте нашего офиса раньше располагалась студия-мастерская Кати Гомиашвили. И я себе думаю: “Вау!” Так что, несмотря на все благоустройство, мы находимся, возможно, в одном из лучших мест на “Арме” — именно там, где проходила вся модная тусовочная жизнь города.

Благодаря фактурному пространству, стенам мы часто устраиваем здесь рекламные фотосессии, в том числе для сувенирной продукции. Мы регулярно ходим на “Винзавод” на открытия мастерских и вернисажи. За кофе ходим в Surf или “Правду”. Что же касается приятных мест, где можно вкусно поесть, “Арма” ими небогата, поэтому ходим на “Винзавод” или тот же Artplay. К сожалению, на “Арме” не хватает жизненной инфраструктуры. Здесь очень много офисов, но не хватает маленькой парикмахерской, фитнес-клуба или тайского массажа. Особенно тайского массажа! Эх, мы бы кайфанули!»

Наибольшее удивление при прогулке по району Курской и креативным местам я испытываю от того, что, несмотря на происходящее в стране, внешне город остается почти неизменным. Содержание нашей жизни перевернулось вверх дном, но форма, возможно, по инерции, продолжает сохраняться на удивление прежней. Хочется выкинуть телефон, перестать читать тревожные новости и просто забыть, какой сейчас год. Но мудрее, наверное, поступить как продавец книг Борис Одинцов: держать свое дело на плаву и знать, что все трудности когда-нибудь заканчиваются.

Фото: Дима Жаров