Около года назад, после десятилетий мучительного простаивания, была-таки завершена и открыта публике обновленная площадь при Павелецком вокзале. Со времен открытия парка «Зарядье» в центральной Москве пока еще не создавалось ни одно общественное пространство такого масштаба и уровня проработки. Павелецкая площадь в ближайшие годы может сильно повлиять на развитие всего района, да и центра города в целом.
Кратко о Замоскворечье
Территория вокруг Павелецкого вокзала относится к историческому Замоскворечью. Первое заселение Заречья (старинное название этих мест) происходило уже в 1200-х годах. Здесь проходил тракт в Золотую Орду по юго-восточному направлению. Спустя века по тому же направлению будут курсировать поезда с Павелецкого вокзала.
Заселение Заречья проходило медленно — равнинная, не защищенная стенами территория идеально подходила для вражеских набегов на Кремль. Участки, особо подвергавшиеся нападениям, располагались там, где сегодня пролегают улицы Большая Ордынка, Пятницкая и Новокузнецкая. Поэтому, соглашаясь селиться в тех местах, человек буквально напрашивался на жуткие риски. Постепенно вдоль юго-восточных дорог стали стихийно обосновываться ремесленные слободки. По ходу постепенного ослабевания монгольского ига Заречье из маргинальной территории превратилось во вполне густонаселенное предместье Москвы. Постепенно основные торговые пути переносились и смещались, но старые дороги продолжали служить связью между слободами района. Такое постоянное перемещение дорог постепенно привело к тому, что даже сейчас Замоскворечье представляет собой сложную сеть кривых улочек и переулков.
В 1493 году около нынешней Берсеневки вспыхнул грандиозный пожар, перекинувшийся на Кремль через реку. Чтобы подобное не повторилось, в Заречье приказали снести все строения, расположенные вдоль берега, и разбить на их месте сады. Отсюда пошло название в том числе протяженной Садовнической улицы.
В XVII веке население Заречья можно было бы условно разделить на три группы. Это жители ремесленных слобод, обслуживавшие царский двор. К известным на тот момент слободам относились Садовническая, Овчинная, Кузнечная, Монетная, Кожевенная и Ямская Коломенская. Ко второй группе относились купцы, облюбовавшие Заречье из-за дешевой земли, к третьей — стрельцы, выполнявшие также полицейские и пожарные функции.
Становление Петербурга в XVIII веке как новой столицы и размещение там царского двора сильно изменило характер Заречья — исторически сложившиеся ремесленные слободы лишились своего заработка. Единственным слоем населения, не пострадавшим от перемен, были купцы, поэтому с этих пор район становится центром московского купечества. Специфический образ жизни, сложившийся на улицах района, позже нашел остроумное отражение во многих пьесах Островского.
В 1783 году строительство протяженного водоотводного канала навсегда изменило облик района, превратив его часть в остров. К началу XIX века в кварталах Заречья в основном проживали мещане и купцы. Вот как Белинский описывал этот замкнутый мирок: «Там окна занавешены занавесками, ворота — на запор, при ударе в них раздается сердитый лай цепной собаки, все мертво или, лучше сказать, сонно: дом или домишко похож на крепость, приготовившуюся выдержать долговременную осаду». А к финалу того же столетия развитие промышленности и отмена крепостного права привнесли в тихий купеческий район бурное строительство и любовь творческой интеллигенции. Французскому поэту Теофилю Готье Замоскворечье показалось воплощением городского шика: «Набережная на другом берегу Москвы-реки, вдоль которой идут особняки и великолепные дома современной архитектуры, прямыми своими линиями создает как бы основание огромному океану домов и крыш, которые тянутся за ней до бесконечности. Нельзя представить себе ничего более прекрасного, богатого, роскошного, сказочного, чем эти купола с сияющими золотом крестами… Я долго стоял вот так, в восторженном оцепенении, погруженный в молчаливое созерцание». Примерно таким выглядел район к моменту строительства одного из крупнейших московских вокзалов — Павелецкого.
Куда отправляются поезда
Павелецкий вокзал был торжественно открыт в 1910 году с благословения царя Николая II и до революции назывался Саратовским, что многое проясняет. Поскольку все столичные вокзалы обычно названы в честь какого-нибудь крупного города, куда направляются составы, я еще в детстве долго не мог понять — а разве есть в России город Павелецк? Вокзал был назван в честь рабочего поселка Павелец — настолько небольшого по размеру, что даже сегодня о нем мало что известно, кроме того, что там совсем немного жителей. Павелецкий вокзал было бы правильно назвать «Южным» или «Юго-восточным»: поезда отсюда следуют по Рязанскому направлению, в Анапу, Саратов и на Кавказ. С кавказским направлением тут связан и особый рейс — круизный поезд, следующий целую неделю по маршруту: Москва — Майкоп — Нальчик — Грозный — Махачкала — Дербент — Кисловодск — Москва.
Из всех главных московских вокзалов (ну разве что за исключением Рижского, где очень мало маршрутов) Павелецкий производит относительно тихое и мирное впечатление — обстановка тут скорее напоминает региональный аэропорт. Поток пассажиров здесь немаленький, но никакого шума, агрессивной толпы и атмосферы грязи и всеобщей дикости, свойственной, например, вокзалам Курскому, Казанскому и Киевскому, тут и в помине нет. Все чинно-благородно, лица трезвые, охранники относительно вежливые, а пассажиры не пихают друг друга сумками. Учитывая происходящие в этом году события, было забавно обнаружить, что в советском оформлении вокзала и радиальной станции метро «Павелецкая» все время проскальзывает тема Донбасса. В зале ожидания Донбассу посвящена отдельная мозаика 1970-х годов, а главная тема оформления радиальной «Павелецкой» в 1940-х — процветание и достижения именно этого региона.
Стройка длиной в поколение
В дореволюционное время площадь перед вокзалом называлась Саратовской, а в советское — Ленинской, поскольку сюда привезли из Горок гроб вождя мирового пролетариата. В конце 1980-х, когда перестраивали здание Павелецкого вокзала, увеличив его в шесть раз, никто особо не уделял внимания благоустройству привокзальной площади. Поэтому неудивительно, что в 1990-х на ее месте возникла огромная парковка и нелепый сквер по соседству. О серьезном переустройстве площади задумались в ранних нулевых.
С самого начала здесь планировалось огромное здание торгового центра «Матрешка Молл». Предполагалось, что постройка будет чем-то похожим на ТЦ «Европейский» перед Киевским вокзалом. Такой подход вполне соответствовал духу времени, когда любой свободный участок городской поверхности воспринимался либо как площадка для коммерции, либо для рекламы. Строить его должна была компания «Ингеоком КРК», получившая к тому моменту контракт на постройку аж четырех торговых центров на сумму более 100 млн долларов. К 2007 году был вырыт глубокий котлован, и контракт перешел в руки промышленно-торговой компании «Евразия», принадлежавшей бывшему министру энергетики Казахстана Мухтару Аблязову, отправившемуся в отставку после критики режима Назарбаева. Сейчас Аблязов живет во Франции, в России его заочно приговорили к пожизненному за организацию убийства. К 2009 году часть комплекса уже была построена, но процесс остановился.
Следующие несколько лет будущий торговый центр простаивал, котлован заполнился водой и превратился в «Павелецкое озеро», как его называли некоторые москвичи. В 2018 году после многолетних тяжб проект выкупил один из крупнейших отечественных застройщиков – владелец компании «ПИК» Сергей Гордеев. Для разработки «ПИК» обратились к американскому бюро 5+ Design, как раз специализирующемуся на похожих полуобщественных, полукоммерческих проектах. Они много работали в России, в том числе разработали фасады ТПУ «Саларьево» и «Котельники», а также спроектировали ряд торговых центров. Вскоре мэрия согласовала проект пятиэтажного подземного торгового центра общей площадью в 70 тыс. м кв. Наконец в сентябре 2021 года комплекс торжественно открылся, хотя на тот момент многим слабо верилось, что это когда-нибудь произойдет.
Новая старая площадь
Как человек, объехавший почти всю Европу и живший пару лет в США, могу подтвердить, что привокзальные общественные пространства такого высокого уровня, как новая площадь на Павелецкой, на Западе пока что мне не попадались. На западных вокзалах такие же суетливые толпы с чемоданами и горы окурков с плевками на асфальте, как и у нас.
Аккуратная, смелая и озелененная, новая площадь никак не вписывается в мое понимание нормального привокзального участка. А где толпы народа и пробка из раздраженных таксистов? Ну а бомжи с алкоголиками, в конце концов? Вместо всего этого неизбежного для всех вокзалов зла здесь тихий общественный парк высшего качества. Благодаря новому дизайну площади Павелецкий вокзал перестал быть похожим на вокзал, скорее уж на здание музея или университета.
Поскольку общественно-прогулочная часть находится чуть ниже уровнем, она дает любопытный оптический эффект: площадь превращается в суперсовременную рамку для любого ракурса на Москву. В какую сторону ни посмотришь — на первом плане у тебя все равно навороченный дизайн, яркие скамейки и качели, а на втором — дома и улицы. Поэтому весь город автоматически превращается в улучшенную, осовремененную версию самого себя.
Иногда, конечно, привокзальная действительность вторгается в местный идиллический ландшафт: то неопрятный подвыпивший дед с тяжелыми пластиковыми сумками присядет на стриженую травку, то пассажир в рейтузах подложит под голову спортивную сумку и уснет на модной лавке.
Глазами архитектора
Как известно, иностранцы не проектируют в России напрямую — проект обязаны дорабатывать и сопровождать при строительстве местные специалисты. Мне удалось пообщаться с Ниной Савиной из архитектурного бюро APEX, отвечавшего за адаптацию и строительство американского проекта «Павелецкая плаза» в Москве:
Имперские подземелья
Обе станции метро «Павелецкая» — на кольцевой и радиальной линиях, относятся к «золотому веку» столичного метрополитена — к пышному периоду сталинской архитектуры, когда оформление станций метро играло важную пропагандистскую роль. С 1930-х по середину 1950-х годов залы метрополитена проектировались как роскошные дворцы для широких масс. За этим стояла идея о том, чтобы даже беднейший работяга из коммуналки, проезжая по Москве, ощущал свою принадлежность к имперскому величию. Поэтому подземные станции создавались как воплощение изысканности и изобилия. Отсюда — обилие декора и дорогих материалов, мрамора и позолоты.
«Павелецкая» кольцевая — отличный пример советского ар-деко, где жесткость конструктивизма сочеталась с греко-римскими традициями и античными деталями вроде колонн с капителями. Станции метро сталинского времени имели нечто общее с христианскими соборами: интерьеры украшались огромным количеством мозаичных панно, изображавших достижения страны советов. Так же, как и в случае с церковными фресками, стены метро были призваны рассказывать историю простому обывателю, обращая его в правильную веру. Входной вестибюль кольцевой «Павелецкой» — замечательный пример такого подхода. Помещение украшено куполом (опять церковные мотивы), под ним расположен эпический смальтовый фриз, выполненный художником И. Рабиновичем. Тема панно — панегирик «Сталинский план преобразования природы» с изображением гирлянд хлебов, овощей и цветов.
Проектирование и строительство «Павелецкой» радиальной — это история преодоления. Станция наряду с «Новокузнецкой» является одной из немногих, открывшихся в годы войны — в 1943-м. Это означает, что постройка пришлась на самую активную фазу Великой Отечественной, когда на Москву падали бомбы, а гитлеровцы стояли всего в нескольких сотнях километров от города.
Разработка и строительство постоянно осложнялись трудностями военного времени. Например, нужные металлоконструкции остались в Днепропетровские, на территории, оккупированной немцами. Эскалаторы изготовлялись в Ленинграде, находившемся в блокаде. Наиболее трагической стала судьба петербуржского художника В. Фролова, изготовлявшего мозаичные панно для будущей станции по эскизам Дейнеки: в ленинградской блокаде он погиб. Но, несмотря на все препятствия, получившийся белоснежный зал, спроектированный корифеем сталинского ампира Душкиным, стал одной из самых торжественных и победоносных по настроению станций в Москве.
Последний сеанс?
Направляюсь в свой любимый кинотеатр «5 звезд», как обычно, проходя мимо чрезвычайно красивого здания — Театрального музея им. А. Бахрушина. Кроме того, что это блестящая постройка в стиле неоготики авторства Карла Гиппиуса, этот музей — интереснейшая страница русской театральной жизни.
Выходец из купеческой семьи Бахрушин, помимо участия в семейном деле кожевенного производства, всю жизнь занимался коллекционированием театральных артефактов в России и по всему миру. В гостях у Бахрушина в начале прошлого века бывала вся театральная элита страны включая Станиславского, Немировича-Данченко и Шаляпина. Причем по сложившейся традиции к Бахрушину было не принято приходить с пустыми руками, поэтому каждый нес какой-то особый подарок. Ценность сложившейся коллекции оказалась такова, что после революции сам Ленин предложил бывшему купцу Бахрушину пожизненно оставаться во главе основанного им же музея.
Подхожу к «5 звездам». Говорят, что из-за ухода иностранных прокатчиков отечественные кинотеатры не переживут нынешнего кризиса и закроются. Особенно меня тревожит дальнейшая судьба места, за последние 20 лет подарившего мне очень много счастливых часов. Кинотеатр «5 звезд» возник тут в 2001 году в здании бывшего детского кинотеатра. Даже сейчас его интерьер выглядит прогрессивно на фоне остальных: открытый кирпич, навесные металлические мостики, стеклянный лифт и какая-то фабричная эстетика.
Мне хочется сказать несколько теплых слов об Армене Бадаляне — программном директоре этой сети, ушедшем от нас пять лет назад после тяжелой болезни. Отвечая за подбор фильмов сети «5 звезд», а также «Ролана», Бадалян создал новый тип столичного кинотеатра, где сложное фестивальное кино органично чередуется с многобюджетными блокбастерами. Он доказал, что фильмы Альмодовара и Кустурицы могут не менее охотно заедаться попкорном, чем очередной кинокомикс из вселенной Marvel.
За последние полгода многое изменилось. «Остались только русские киноленты и европейские. Английские прокатчики тоже пока с нами не рвали. На том и держимся», — грустно констатирует девушка на кассе. В фойе здания все-таки еще теплится жизнь, но в целом кинотеатр выглядит полупустым. Только знакомый заманчивый запах попкорна из-за барной стойки напоминает об еще недавних безмятежных временах.
Триумф «лужковщины»
Возле Павелецкого вокзала, на набережной вдоль канала 20 лет назад возник комплекс зданий, воспринимающийся сегодня как экзотический остров, заповедник Москвы эпохи мэра Юрия Лужкова. Квартал этот состоит из трех частей: офисный комплекс «Красные Холмы», круглый стеклянный Московский дом музыки и башня-гостиница Swissôtel с «чашкой» на самом верху.
Продолжая дух махрового лужковского китча, в нескольких сотнях метров от этого комплекса, по другую сторону Павелецкого вокзала, стоит псевдосталинский бежевый бизнес-центр «Павелецкая плаза», прозванный кем-то из местных «Кутафьей башней». Все вместе они образуют осколок уже чужой, сильно потерявшей актуальность русской мечты, идеи идеальной России будущего, как ее понимали в середине 1990-х: пестрый винегрет из старых русских (или старосоветских) традиций, но в коммерческой современной оболочке из стекла и бетона.
Идея создать на пустующем участке Балчуга масштабный офисный комплекс с гостиницей и концертным залом возникла еще при СССР, в конце 1980-х, но из-за смены режима и нехватки денег проект был заморожен на шесть лет. В 1995 году проектирование комплекса возобновилось, а главным архитектором был назначен Юрий Гнедовский, крепкий профессионал, начавший свою карьеру еще при Хрущеве. Вообще мало каким архитекторам удается поработать в нескольких совершенно противоположных исторических эпохах и отразить в своих постройках самую суть этих периодов. Гнедовский стал одним из таких счастливчиков. Например, одна из его наиболее известных построек — легкое как перышко здание кинотеатра «Электрон» в Зеленограде в оттепельном 1965 году. Трудно поверить, что этот же человек с легкой руки Лужкова 30 лет спустя отвечал уже за создание нескольких знаковых столичных построек эпохи дикого капитализма 1990-х с присущим ей купеческим дурновкусием. Речь идет не только о комплексе «Красные Холмы» и Доме музыки на Павелецкой, но и не менее выразительном (и безумном) Театральном центре им. Мейерхольда на Новослободской. «Холмы» вышли эдаким пародийным футуристическим средневековьем, к тому же отделанным самыми дешевыми, быстро стареющими материалами — вроде трехзвездочных гостиниц где-нибудь в Турции. Это не метафора — в случае «Красных Холмов» подрядчиком действительно выступила турецкая компания. При разработке «холмов» Гнедовский, по собственному признанию, вдохновлялся образом русских монастырей. Отсюда, очевидно, вышли башни и очертания, напоминающие крепостные стены, эдакий «кремль будущего».
«Я заканчивал школу, когда “Красные Холмы”, место моей будущей работы, только построили, — рассказывает сотрудник консалтинговой фирмы Александр, работающий здесь уже три года. — Я сам из Зарайска, в столице тогда жил первый год, и от Москвы был в полном восторге: все здесь было такое большое, яркое, шумное… Когда только построили “холмы”, они казались мне сказочным замком, как будто из моего детского набора Lego. К моменту, когда я уже устроился сюда в офис, здание бизнес-центра успело изрядно поблекнуть. А еще прямо перед этим я успел поработать в одной из башен “Москвы-Сити”, причем на самом верху. В контрасте с тем видом из окна мой новый кабинет выглядит как минимум скучно. И если в “Сити” кипит жизнь, то снаружи “холмов” стоит мертвая тишина, даже в нашем симпатичном дворике-сквере. Из-за этой тишины день тут проходит быстро. С другой стороны — здесь рядом плещется вода, и это очень меня успокаивает в перерывах».
Московский международный дом музыки, расположенный в двух шагах от «холмов», — один из четырех серьезных концертных залов в Москве, куда ходят слушать классическую музыку. Остальные три — Московская консерватория, Зал им. Чайковского и с недавних пор — концертный зал в «Зарядье». В круглом стеклянном здании по проекту все того же Гнедовского располагаются три зала включая и большой, с огромным органом, и камерный. Постройка произвела фурор в 2002 году и даже сорвала архитектурные награды. Также здание известно скульптурой на вершине купола авторства Зураба Церетели. Покровительство Церетели со стороны мэра Лужкова в свое время породило много шуток среди москвичей: без его участия годами не обходился почти ни один важный проект в Москве, будь то Манежная площадь, храм Христа Спасителя или Мемориальный комплекс на Поклонной горе.
Подхожу к гостинице-небоскребу Swissôtel, единственной высотной постройке в «лужковском заповеднике». Всю жизнь она привлекала мое внимание нелепой «чашей» наверху. Когда я проезжал мимо, мне всегда было интересно представлять — что же в этой чаше высотой в несколько этажей может находиться? Моей любимой версией была штаб-квартира некоего условного суперзлодея из фильма о Джеймсе Бонде. Как выяснилось, в таинственной круглой штуковине находится очень даже достойный ресторан с приветливыми официантами, несколькими ярусами и, главное, потрясающими панорамными видами на всю Москву. Поскольку форма «чаши» круглая, то смотреть можно в любую сторону. Что меня удивило — это доступность столиков. Если бы я знал, что здесь так много свободных мест у самого окна, то уже давно устроил бы тут своей девушке романтический вечер. Но подозреваю, что большинство москвичей просто так же ленивы, как и я, и годами не догадываются зайти и посмотреть, что же там такое, на самом верху.
Но даже курьезная «лужковщина» постепенно была переварена временем и встроена в ткань нашего многогранного города. А современный дизайн Павелецкой площади помог объединить самые противоположные по духу осколки района в единую современную ткань. Спускаясь в метро, я вспоминаю свои переживания 30-летней давности: а сможет ли Москва когда-нибудь вылезти из грязи и бардака и стать наравне с Токио или Нью-Йорком? Так вот, отвечаю молодому себе: «Сможет, еще как сможет».
Фото: Дима Жаров