Лет пять назад случился у меня разговор со старым другом Валерой, который служил тогда арт-директором в известном креативном агентстве. Как правило, мы встречались раз в пару месяцев в баре и обменивались новостями.

— Старик, — сказал мой друг и широко улыбнулся. — Я все решил. Хочу переехать жить за город. Послушай меня, все реально.

И он увлеченно, перебивая сам себя, стал говорить — как говорят люди, которые вдруг почувствовали, что вот она мечта, рядом. Говорил о том, что устал, что скоро сорок, что пора остепениться, что хочется тишины, что Алине, дочери, уже пять, а он ее совсем не видит, а там, за городом, они будут гулять в лесу. И хочется, чтобы цвели яблони в саду, чтобы по утрам пахло скошенной травой, а вечером — землей после дождя.

— Ты знаешь, чем пахнет земля после дождя? — спросил меня Валера.
— Сырой землей? — попытался угадать я.

Друг мой только рукой махнул. Оказывается, он уже все узнал: связался с агентством, ему рассказали про схему оплаты и возможность ипотеки, он даже побывал в строящемся коттеджном поселке и рвался нарисовать мне схему на салфетке.

— А на работу ездить по пробкам не боишься? И Алине в школу через год, тоже возить придется…  Ты готов? — спросил я.
— Это правда, — кивнул Валера. — Пробки — это ад. Но я готов. Чтобы гулять с дочкой в лесу, и чтобы по утрам пахло скошенной травой…  Покой и воля, старик!
Я кивнул.

Коттеджный поселок «Березки River Village»

Позднее мы еще несколько раз возвращались к этой теме, но я видел, что Валерин энтузиазм понемногу угасает. Он уже не спешил, не перебивал сам себя, и теперь у него был голос человека, который чувствует, что мечта, казавшаяся такой реальной, ускользает из рук.

— Понимаешь, старик, я же все-таки художник. Индивидуальный проект стоит неподъемных денег, а типовые — жуткое уродство. Сколько я уже всего пересмотрел — то какие-то избушки, то пряничные домики, то шале, то замки с башнями и бойницами. И заборы, старик. Заборы, высокие, как в тюрьме…

Так и получилось, что друг мой никак не мог найти загородный дом своей мечты, и, встречаясь, мы все больше говорили о том, куда поехать в отпуск в этом году — в Грецию или в Италию. Все изменила пандемия. Уж на что я человек, который любой природе предпочитает каменные джунгли, причем желательно огромные, но и то за эти три месяца искусал себе локти, думая о том, какие мы были дураки, что тратили все деньги на путешествия и не скопили хоть на самый маленький загородный домик у речки. Валера, работая удаленно, пересидел карантин на даче у тещи под Дмитровом и рассказывал мне по зуму, как бы он там все перестроил и сделал красиво, если бы не теща, которая еще со времен Горбачева не может слышать слово «перестройка».

В очередной раз я вспомнил наш с Валерой разговор про жизнь за городом, когда попал в коттеджный поселок «Березки», что в 17 километрах от МКАД по Рублево-Успенскому шоссе. Соседняя деревня Солослово (именно она значится в почтовом адресе «Березок») впервые упоминается в исторических источниках в 1504 году как «Саларево, Солословлево тож». По одной из версий, название «Саларево» деревня получила по имени своего первого владельца, итальянского архитектора Пьетро Антонио Солари, автора Грановитой палаты и шести башен Московского Кремля, в том числе Боровицкой, Никольской и Спасской. В благодарность за работу в начале 1490-х Иван III подарил зодчему землю в 15 километрах от Кунцево: там Солари отстроил деревню, напоминавшую Кремль в миниатюре.

В XVII веке Саларево принадлежало представителям древнего рода Шереметевых: в 1620-х — Федору Ивановичу, воеводе и члену Семибоярщины, а по переписи 1678 года деревня из 20 крестьянских дворов числилась уже за боярином Петром Васильевичем Меньшим Шереметевым, так же как и соседнее село Уборы. Именно там при Петре Васильевиче появилась Спасская церковь — шедевр нарышкинского барокко. Построил ее крепостной архитектор Яков Бухвостов, автор стен и надвратного храма в Новом Иерусалиме и Троицкой церкви в Троице-Лыково. Работа над храмом должна была быть закончена в 1695 году, но Бухвостов, занятый одновременно на строительстве Успенского собора в Рязани, не успел к сроку, за что был «посажен в колодническую палату за решетку» и приговорен к «битью кнутом нещадно». Пожилой уже Шереметев попросил царя освободить архитектора от наказания, чтобы он смог поскорее завершить работу. Но ее результат хозяин Уборов и Саларево так и не увидел: многоярусная красная с белыми резными деталями церковь была закончена на исходе 1697 года, через несколько месяцев после смерти Петра Васильевича.

Сведений о жизни Саларево в XVIII веке практически не осталось, но к началу XIX века оно все еще оставалось в семье Шереметевых: в 1800 году село с 67 дворами, 203 душами мужского пола и 236 душами женского находилось в собственности «надворного советника Николая Владимировича Шереметева, девицы Натальи Владимировны Шереметевой и графа Федора Григорьевича Орлова». А еще через полвека, в 1852-м, среди владельцев уже значится не только «коллежская асессорша Варвара Петровна Шереметева», но и Софья Сергеевна Бибикова, внучатая племянница Карамзина, дочь петербургского губернатора Сергея Сергеевича Кушникова и жена губернатора Киева Дмитрия Гавриловича Бибикова. О Софье Сергеевне известно три вещи: она была сказочно красива (с портрета Петра Басина 1839 года на нас смотрит высокая элегантная брюнетка с огромными глазами и точеной шеей), сказочно богата (по материнской линии Бибикова унаследовала колоссальное состояние горнозаводчика Мясникова) и сказочно скупа: про нее говорили, что, заказывая дома повару обеды, Софья Сергеевна «назначала точное количество всякой провизии и даже число яиц для всякого кушанья». Кроме Саларево Бибиковой принадлежало и находившееся неподалеку село Успенское, где в 1880-х, уже при следующем владельце, князе Святополк-Четвертинском, появился двухэтажный усадебный дом в виде замка, сохранившийся до наших дней. Построил его, так же как и знаменитое «шато Мейендорф» в Барвихе, архитектор Петр Бойцов, которого смело можно назвать родоначальником рублевской замковой архитектуры. Он же вместе с архитектором Николаем Чернецовым является автором и самых таинственных из здешних замков.

В конце 1890-х — начале 1900-х годов рядом с деревней Калчугой, что примерно в 5 км от Солослово, на высоком холме, по обе стороны живописного урочища реки Медвенки, они построили четыре дома в псевдоготическом стиле — для хозяина участка, нефтепромышленника-миллионера Льва Зубалова, его отца, брата и дяди. Поскольку заказчик-миллионер страдал манией преследования, то похожие на средневековые замки кирпичные дома он попросил окружить высокой кирпичной же стеной с башнями и воротами. Так что можно сказать, что и высокие рублевские заборы тоже освящены местной архитектурной традицией. А зубаловские замки почти сразу после революции облюбовали представители новой советской элиты: в 1924 году сюда на лето приехал с семьей Дзержинский, а затем в Калчуге были дачи Ворошилова, Бухарина, Микояна и Сталина. Дочь последнего Светлана Аллилуева вспоминала в книге «Двадцать писем к другу»: «Солнечный дом, в котором прошло мое детство, принадлежал раньше младшему Зубалову, нефтепромышленнику из Батума. Анастас Микоян с семьей и детьми, Ворошилов и несколько семей старых большевиков разместились в Зубалове-2, а отец с мамой — в Зубалове-4, неподалеку, где дом был меньше».

Что же касается Солослово, то в нем уже в постсоветское время появилось два храма: каменная церковь Иоанна Предтечи, возведенная на средства экстравагантного адвоката Дмитрия Якубовского, и деревянная часовня Параскевы Пятницы. Чтут местные жители и память первого владельца деревни: четыре года назад тут появился памятник Пьетро Антонио Солари — фрагмент краснокирпичной «кремлевской» стены высотой 2,5 метра с круглым барельефом, изображающим архитектора и его заказчика Ивана III.

Неудивительно, что в месте с такой породистой архитектурной родословной и коттеджный поселок возник необычный — и тоже с зарубежными корнями. Автор проекта «Березок» — швейцарец Даниэль Шиндлер. Издалека везли архитектора не зря: когда идешь по поселку, кажется, что ты не в 20 километрах от Москвы, а где-нибудь на калифорнийском побережье. При взгляде на светлые геометричные дома с плоскими крышами вспоминаются работы классиков американского модернизма Ричарда Мейера и Чарльза Гватми. Но то были единичные примеры и отдельно стоящие дома, а здесь — прямо мечта эстетов и ценителей прекрасного вроде моего друга Валеры: целый поселок хорошей архитектуры в духе американского модернизма 1960-х годов. Дома в «Березках» играют с разными образами эпохи благополучия и процветания, когда «новый креативный класс» Америки тратил заработанные деньги на красивую одежду, красивые машины и красивые дома у океана. Эпоха эта сейчас особенно популярна благодаря популярным ретросериалам вроде Mad Men: в любом из этих домов мог бы жить обаятельный и успешный Дон Дрейпер.

Сам Шиндлер, впрочем, главным источником вдохновения при проектировании «Березок» называет природу. Именно поэтому — чтобы впустить природу в дом, в интерьер, — он использовал такие большие площади остекления («Российские дома, в которых я бывал, как правило, больше швейцарских, но при этом окна гораздо меньше», — говорит архитектор), и по той же причине для каждого из 151 дома в поселке архитектором найдено такое положение, которое обеспечивает ему максимальные «видовые характеристики». А посмотреть тут есть на что: участок площадью 60 гектаров с двух сторон окружен водой: каскадом искусственных прудов — в лучших традициях подмосковной усадьбы — и рекой Медвенкой, с бобрами, утками и лесом на противоположном берегу. Кстати, название этого правого притока Москвы-реки длиной 11 км с медведями вообще не связано, а с медом — только метафорически: «медвенский ручей» — это ручей с хорошей, вкусной («медвяной») водой, а «медведка» — неглубокий овраг неподалеку от дороги, где путники могли выпить воды и напоить свою скотину. «Этот участок — мечта архитектора, — говорит Шиндлер о месте, на котором стоят «Березки». — Здесь целый мир: перепад высот, река, лес, много зелени». Честно говоря, я не помню, когда в последний раз видел в окрестностях столицы поселок такого уровня прямо у воды. И надо сказать, «подмосковной Швейцарии» функциональная модернистская архитектура очень к лицу — уж точно не меньше, чем шато и замки.

«Березки» продолжают благоустраивать: кроме бульвара, который тянется от въезда в поселок до реки и который здесь называют Елисейскими Полями, на территории появятся велосипедные дорожки, пляжная зона отдыха, детский парк приключений, крытый каток, фитнес-центр и спа. Ну а школа и детский сад в поселке уже есть — прошлой осенью здесь открылся кампус «Горки» международной инновационной школы Cambridge International School на 500 детей. С пробками, кстати, тоже почти разобрались: рядом с поселком есть выезд на платную трассу, которая позволяет значительно сократить время в дороге до города.

Перед тем как покинуть «Березки», я забираюсь на открытую террасу на третьем этаже дома Cubes, который пока не продан, и делаю несколько фотографий бегущей под окном реки, прибрежных домов и леса на другом берегу. Одну из них посылаю Валере. «Где это такое??» — пишет он в ответ. «Ближе, чем ты думаешь», — отвечаю я, выхожу из дома и сворачиваю на Елисейские Поля.

Фото: Владимир Зуев