Что мы знаем о Курьяново? Да, в сущности, ничего. Многие, услыхав это название, даже удивляются: «А это правда в Москве?» Покопавшись в памяти, я смог выудить оттуда разве что пару строчек из титульного хита группы «Кровосток»:
Переехал к телке в Курьяново,
Стали потрошить кооператоров с друзьями на Рижской,
Убили цыганку — так вышло…
Словом, создается впечатление, что Курьяново — это такое место, где можно залечь на дно, когда не хватает денег на билет до Брюгге. Но если вам однажды захочется приехать туда и посмотреть, как оно есть на самом деле, вы найдете всего в 25 минутах езды от центра и в семи километрах от МКАД «город солнца». Точнее, идеальный советский поселок, каким он виделся утопистам от архитектуры в эпоху большого имперского стиля конца 1940-х — начала 1950-х годов.
Как было и с большинством московских районов, на этом месте когда-то стояла одноименная деревушка, упоминавшаяся в летописях. Но новейшая и подлинная история Курьяново началась после войны, когда стало понятно, что население Москвы будет расти, а обслуживающие московскую канализацию с момента ее основания Люблинские поля аэрации уже не справляются. Новую систему очистных сооружений решено было строить в излучине прямо напротив Коломенского. Строили ее, как и сам район и много чего еще по соседству, отнюдь не пленные немцы, что бы там ни говорили городские легенды, а простые советские ЗеКа. Для них был основан отдельный ИТЛ «Курьяновстрой», число заключенных в котором за шесть лет его существования выросло с 651 человека до 5307. Местное же население в полном составе отселили в деревню Новокурьяново, построенную внутри Щербинского железнодорожного коллайдера и позднее растворившуюся в недрах Южного Бутово.
Подобное сооружение требует для своего обслуживания множество квалифицированных инженерных и рабочих кадров. Но профессия ассенизатора никогда не считалась особенно престижной. Грязь, знаете ли, запах, да и вообще как-то неудобно на встрече одноклассников десять лет спустя отвечать на вопрос о работе «убираю за москвичами дерьмо». К тому же любые сооружения, связанные с водопроводом и канализацией, в Союзе по определению считались режимными объектами, а это означало охраняемый периметр, пропуска и постоянные проверки со стороны товарищей из особого отдела. В Курьяново к делу подошли с размахом — недолго думая, там изолировали вообще все, благо география позволяла. Просто так попасть в «канализационную деревню» было нельзя, требовался допуск на объект или заверенное в комендатуре приглашение от кого-нибудь из местных жителей. В 1970 году усиленный режим отменили, а точнее, оставили его только по периметру самой станции. За десять лет до этого Курьяново вошло в черту города и стало одним из районов Москвы.
В отсутствие иных перспектив заманивать специалиста решили условиями и жильем. Проектировать район позвали целую плеяду именитых архитекторов: В. Н. Бровченко, Ю. С. Бочкова и даже Иннокентия Бочкова, одного из создателей парка Горького. Вся эта команда воплотила в жизнь проект идеального советского рабочего поселка с полной инфраструктурой, шаговой доступностью родного предприятия и всех необходимых человеку благ. Впрочем, не стоит считать Курьяново в этом плане уникальным — к той же категории относятся Видное, поселки Восточный и Северный, Шатура, Ростсельмаш и ряд других населенных пунктов, разбросанных по всему бывшему СССР. Курьяново же интересно тем, что сохранилось практически в полной неприкосновенности.
Надо сказать, что в самом начале жилищные условия были не самыми сказочными — одну квартиру давали на две семьи. Но по меркам воспетых Высоцким московских коммуналок 1930–1940-х, где «на 38 комнаток всего одна уборная», Курьяново действительно выглядело райским уголком. Неудивительно, что многие приехали, вросли в эту землю и дали начало целым рабочим династиям, которые обслуживают станцию вот уже в третьем поколении. По мере роста жилого фонда коммуналок становилось все меньше, а в позднесоветские времена Курьяново стало прирастать по краям многоэтажками, причем весьма неплохих и довольно редких в остальной Москве серий.
Перерва
До недавнего времени попасть в Курьяново было весьма нетривиальной задачей: с остальной Москвой его соединяли всего три автомобильные дороги, одна из которых вела прямиком в Марьинскую промзону. От метро «Печатники» сюда ходят два автобусных маршрута. Но классический и каноничный способ попасть в Курьяново — это выйти на станции Перерва, тем более что недавно она вошла в состав 2-го диаметра МЦД, и время в пути от Курского вокзала сократилось до плюс-минус 25 минут. Открытая по соседству станция Курьяново выходит на Проектируемый проезд 4294, отделяющий район от западной промзоны, и нам без надобности.
Ну и раз уж рвущая московские пространства эмцэдэшная «Ласточка» несет меня именно к Перерве, то на ум невольно приходит случившаяся здесь одна из самых страшных катастроф в истории российских железных дорог, ставшая прологом к идеологическому повороту вправо сталинских времен. Дело было так: воскресным вечером 8 сентября 1930 года из Тулы на Москву отправился пассажирский поезд №64 из 11 вагонов и вагона-ледника, под который был выделен паровоз типа С326 после планового ремонта. Когда его сдавали на линию, проводивший пробную поездку машинист заметил неисправность золотника — небольшого клапана, предназначенного для наполнения паром цилиндров. Поломка так и не была устранена, пар подавался неравномерно, из-за чего паровоз двигался рывками. По инструкции такой локомотив ни в коем случае нельзя было подавать под поезд, тем более под поезд с людьми. Но начальство машиниста Макарова на инструкции наплевало и положилось на извечный русский авось.
Понятно, что поезд №64 шел отвратительно. Приходилось останавливаться на каждом втором полустанке, чтобы подкрутить злосчастный золотник, и до Подольска состав полз целых пять часов вместо положенных по расписанию двух. Макарову это надоело, и он потребовал, чтобы ему выделили исправный паровоз. Но вместо замены ему дали второй локомотив, который прицепили к С326 почему-то задом наперед. Проблема от этого никуда не делась — во главе поезда по-прежнему находился неисправный паровоз.
В три с лишним часа утра поезд №64 добрался наконец до Перервы, хотя ему уже четыре часа как полагалось быть в Москве. При попытке тронуться C326 совершил настолько сильный рывок, что попросту оторвал крюк от сцепки со вторым локомотивом. Макаров предложил машинисту второго паровоза Григорьеву дальше тащить состав самостоятельно, благо до Курского вокзала оставалось всего ничего, а сам прыгнул в злосчастный C326 и умчался, стараясь как можно скорее освободить пути.
Радиосвязи в поездах еще не было, и Григорьеву с его кондуктором пришлось идти на станцию, чтобы позвонить на следующую платформу Люблино и предупредить о сложившейся ситуации. Позвонить на Царицыно-Дачную, находившуюся с другой стороны от Перервы, они впопыхах то ли забыли, то ли не сочли нужным — в конце концов, есть же семафор, разберутся. В результате дежурный по Царицыно увидел сигнал, говоривший о том, что предыдущий состав, а на самом деле C326 с Макаровым, уже покинул Перерву, и недрогнувшей рукой отправил туда следующий пассажирский поезд. Диспетчер Перервы попытался его остановить, но не смог: из-за ремонта путей семафор временно перенесли с правой стороны, где он обычно стоял, на левую, а высланную команду с фонарями и сиреной машинист не заметил. В результате столкновения 13 человек погибли на месте, 37 получили тяжелые ранения, 12 — легкие. Чуть позже трое пострадавших скончались в больнице, доведя счет погибших до 16. Среди раненых было пятеро детей возрастом до 7 лет.
Уже 10 сентября главный народный и придворный поэт всея Союза ССР Демьян Бедный принес в «Правду» едкий стихотворный фельетон, который так и назывался — «Перерва»:
Добросовестность — это у немцев,
У иноземцев.
Именно с них и надо брать пример.
Добросовестный спец-иностранец
Немец, американец
Иль японец…
Должен быть у рабочих в немалой чести.
В противном случае участь наша незавидна:
Враги, нашей гибели ждущие гады,
Прочтут о Перерве и будут так рады…
И попал в немилость. Над его головой разверзлось осуждающее постановление Секретариата ЦК, каждая новая публикация встречалась шквалом критики, его пьесы снимали с постановки, а в 1932 году Демьяна Бедного и вовсе выселили из квартиры в Кремле, где он обитал через стенку от партийных небожителей. Разумеется, «Перерва» была не единственной причиной, недовольство Сталина вызвали также стихотворения «Слезай с печки» и «Без пощады», а заодно заботливо переданные доброжелателями жалобы поэта на то, что вождь частенько берет книги в его библиотеке и оставляет на них следы сальных пальцев. Словом, бедный Демьян попал под каток. Но совсем отворачиваться от него Сталин не стал и даже снизошел до ответа на посылавшиеся поэтом отчаянные слезницы:
«[Вы] стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что нынешняя Россия представляет сплошную Перерву, что “лень” и стремление “сидеть на печке” является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими… Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата».
Для самого Сталина эта история тоже не прошла бесследно, а заставила крепко задуматься над ролью русского патриотизма в государственной системе управления. Вскоре он произнесет одну из своих крылатых фраз: «Нам нужен свой большевистский Иловайский» — и в школы с университетами вернется старый добрый гимназический курс истории с добавлением ритуальных формул про революцию и роль партии. Так на рельсах у станции Перерва советская идеология встала на тот путь, который приведет страну к возвращению офицерских погон и школьной формы, к репрессиям против малых народов, к травле «безродных космополитов» и евреев, а в конечном итоге — к трансформации «первого в мире государства рабочих и крестьян» в новое издание Российской империи под красным флагом.
Путь от Перервы до Курьяново труден, тернист и пролегает по обледенелой наклонной тропинке, покрытой треснутым асфальтом. Здесь лучше идти аккуратно и внимательно смотреть под ноги, а иначе есть все шансы кубарем укатиться под колеса автомобилей. Стоящий по правую руку забор украшен затейливыми тегами местных мастеров граффити. Среди прочих дацзыбао выделяется длиннющее изречение о том, что чем больше человек любит, тем сильнее он хочет действовать, явно списанное со стены «ВКонтакте». За забором прячется еще один железнодорожный разъезд, на переходе рельсы почти уходят в асфальт под ногами, так что и тут стоит проявить осторожность. Одолев эту народную тропу, я наконец-то выхожу к гигантскому скелету будущей Юго-Восточной хорды. Через дорогу манит вывеской и веселым оранжевым сайдингом местный «Дикси», а за ним уже начинается Курьяново.
А может, это Лондон?
Если смотреть от угла Шоссейной и Батюнинской, то никаких курьяновских красот вам не откроется — так себе, обычный панельный райончик. За хордой и железнодорожной насыпью высятся башни марьинского ЖК «Домашний», создавая иллюзию, что до настоящей Москвы отсюда буквально рукой подать. Чтобы попасть в Курьяново, нужно перебежать улицу, зайти за «Дикси», углубиться во дворы, сделать пару шагов и уж тут наконец-то застыть в изумлении.
Да, это тоже Москва, хоть поначалу и кажется, что я попал в какую-то отечественную экранизацию «Мэри Поппинс» — уж больно окружающая застройка напоминает типичный лондонский пригород. Эффект усиливают разбитые вокруг домов небольшие палисаднички, причем в каждом втором обязательно будет стоять беседка. Однако давно не крашеные изгороди, отсутствие плюща по стенам, да и характерный неухоженный пейзаж постсоветской улицы помогают быстро стряхнуть наваждение. Разумеется, никакие это не «городские особняки», а многоквартирные дома, просто двухэтажные
Типичные курьяновские «таунхаусы», как правило, двух видов: с одним фронтоном и с двумя. В первом варианте внутри четыре квартиры, во втором — шесть или восемь. Под каждым фронтоном из стены выступает эркер, на который сверху опирается полукруглый балкончик, почти всюду переделанный обитателями в изящную лоджию, которая совершенно не портит вид фасада. По словам местных, квартиры эти отнюдь не блещут удобством и присущей классическим сталинкам головокружительной высотой потолков. Достаточно сказать, что площадь кухонь там — всего лишь 5 кв. метров. Говорят, что отдельные преуспевшие курьяновцы стали выкупать такие дома в полную собственность и перестраивать их изнутри в уже настоящие особняки. Жилье здесь, кстати, недорогое.
Курьяновская топография проста и запоминается с первого раза. Главной осью района служит Курьяновский бульвар, плавно переходящий в Курьяновский парк. Бульвар пересекают 1-я, 2-я, 3-я и 4-я Курьяновские улицы. Параллельно бульвару проходят 1-й Курьяновский проезд (справа) и 2-й Курьяновский проезд (слева). Обрамляют всю эту красоту Батюнинская и Шоссейная улицы, а также Проектируемый проезд 4294, за которым находится промзона, а за ней — река и район Москворечье-Сабурово.
Окольными тропами выхожу на 1-ю Курьяновскую, попутно любуясь маленьким местным продуктовым магазинчиком — тоже из тех времен. К сожалению, владельцы закрыли глухими заслонками витринные окна слева и справа от входа, отчего здание потеряло вид. Сбоку пристроена кривая кованая лесенка, ведущая в похожее на большой скворечник кафе «Чердачок». Соседнее заведение «Оазис» обещает сразу ресторан, бар и сауну, но при этом закрыто. В третьем, наглухо изуродованном пластиковым сайдингом — еще один продуктовый и местный пункт выдачи Wildberries.
А вот и главная площадь с памятником Ленину, чья длань указывает на стоящий через дорогу ДК Аэрации — шедевр сталинского неоклассицизма, памятник культуры, архитектуры и вообще всего на свете. Только ради этого ажурного портика уже стоило бы сюда приехать. И дело не только в красоте фасада, но и в историях, которые скрываются за ним. Скажем, многим известная песня «Комиссар», она же «Ой да батька атаман», в обязательном порядке входившая в репертуар любого уважающего себя школьного гитариста 1990-х. С ее авторством вроде как давно определились — за это ответственны ленинградские панки Михаил «Солидный» Тинкельман и Игорь «Нехороший» Шолк. А первым исполнителем будущего хита стала группа «Автоматические Удовлетворители» под управлением главного enfant terrible Ленинградского рок-клуба Андрея Панова по прозвищу Свинья. Активно использовавшееся в спорах о происхождении песни видео, на котором Свин исполняет «Батьку атамана», сидя на корточках перед мраморной балюстрадой, было снято как раз в курьяновском ДК в 1989 году.
На изломе перестройки, когда будущие классики русского рока начали выходить из подполья, мелькать на телевидении и собирать большие залы, «АУ» все это не коснулось — уж больно «колючая» была группа. Но кое-какие мероприятия на задворках все же удавалось провести, и одним из таких стал «Фестиваль 100-летия Махно» в ДК Аэрации, где до этого вообще ни разу не играли рок. По воспоминаниям организовавшей концерт москвички Натальи Комаровой по прозвищу Комета, директриса заперлась в своем кабинете, каждые полчаса грозилась все прекратить и требовала взятку. А когда концерт наконец-то закончился, Свин вышел из гримерки, сел на балконе перед лестницей и затянул для расходившейся публики «Комиссара». Начальство ДК сразу же позвонило в милицию, а впоследствии Панов поимел проблем еще и с КГБ — его вызвали в Большой дом на Литейном и заставили подписать официальный запрет на исполнение этой песни. Для последних лет СССР, когда разрешали уже вообще все, случай был уникальный.
В 1990-х и далее в центр Курьяново зачастили киношники. Здесь снимали «Антикиллера», «Побег» с Мироновым и одну из серий ситкома «Реальные пацаны», а продуктовый магазин с кафе «Чердачок», переделанный ради фильма в компьютерный, грабили герои «Бумера». По этим улицам бродил сам Харрисон Форд в одной из завершающих сцен драмы о советских подводниках «К-19: The Widowmaker». Странные люди с камерами и софитами в Курьяново стали мелькать до того часто, что среди местных даже поползли слухи о том, что ДК Аэрации прикупил в личное пользование Никита Михалков. Но не суждено здесь зародиться новому Голливуду и второму «Мосфильму» — слухи оказались слухами, а в здании с комфортом разместились местный отдел соцобеспечения и всевозможные детские кружки. У ворот осанистая чиновница командует разгрузкой фургончика из «Леруа Мерлен». Будочка справа от входа, которую я сперва принял за помещение охраны, оказалась киоском с мороженым. Несмотря на довольно противный зимний мокрый холод, на моих глазах в окошко постучались уже трое покупателей — железные все-таки люди живут в этом самом Курьяново.
Стоит пройти примерно сто метров вглубь Курьяновского бульвара, как станция аэрации сразу же дает о себе знать. Нет, ничего кошмарного, запах витает где-то там, буквально на грани уловимости, но все-таки он есть. Еще недавно станция славилась на всю Москву своими периодическими выбросами сероводорода, накрывавшими ВАО и ЮВАО целиком, а порой доходившими даже до центра. Наиболее эпичные выбросы ощущались даже в метро и становились темой дня в городских медиа, а на соседских порталах появлялись панические сообщения вроде «Сижу сейчас в Люблино на 6 этаже. 0:57. Окна закупорены, так как вонь стоит страшная, невозможно на улице дышать, и заснуть невозможно» (8 сентября 2009 г.). Или: «Сегодня 20 июля 2014 года. 2 часа 30 минут. Марьино. Проснулась от жуткой вони. Это просто невыносимо. Нужно менять район». Проводились митинги, создавались группы в соцсетях и сайты на narod.ru, а потом все опять затихало до следующего выброса.
Во время реконструкции 2015–2017 годов гигантские резервуары были закрыты специальными крышками, и вроде как проблема была решена. Но выбросы продолжаются до сих пор, однако теперь в них винят не только Курьяновскую станцию, но и построенный неподалеку от платформы Перерва небольшой заводик по производству пластмассы. Ну и, конечно, капотнинский МНПЗ, куда ж без него. Последний мощный выброс был зафиксирован в сентябре 2019 года, когда соцсети украсились фотографиями укутанных зловещей серой дымкой многоэтажек, вид которых вызывал отчетливые ассоциации с газовыми атаками Первой мировой.
Сколько ни спрашивал у местных жителей, от школьников до пенсионеров, запах никого из них не беспокоит. Видимо, если прожить всю жизнь рядом со станцией да еще и работать на ней, то рано или поздно ты просто перестаешь его замечать. «Зато у нас здесь спокойно», — отвечали мне все как один.
В поисках Инженера
Если вдруг решите приехать погулять по Курьяново, особенно зимой, берите с собой еду и термос. Здесь вы не сможете купить ничего. Немного побродив по 2-й Курьяновской улице и вернувшись к Ленину и ДК, я успел промочить ноги и порядком замерзнуть. В голове возникает навязчивая идея, что неплохо бы начать охоту на непременный атрибут городского туриста — стаканчик кофе, а при некоторой доле удачи еще и где-нибудь посидеть.
Первым делом я попытался обрести искомое в «Чердачке», но тот оказался закрытым наглухо. Соседний «Оазис» тоже не подавал признаков жизни. Следующий продуктовый с пунктом выдачи Wildberries казался типичным магазином «на районе» и впечатления места, где могут сварить кофе, совершенно не производил. Еще один небольшой магазинчик, приютившийся на задворках 2-й Курьяновской и расписанный черным по красному в стиле павильона «Ужасы» в провинциальном луна-парке, манит вывеской «Кофе с собой» с изображением того самого стаканчика. Увы, но там как раз сегодня сломался агрегат, и мне не светит.
Уже в полном отчаянии возвращаюсь в тот самый «Продукты/Wildberries» — и оказывается, что кофе могут налить именно там, причем в овощном отделе. Правда, растворимый, разведенный кипятком, за 100 рублей. Так что если кто тоскует по меню переделанных из коммерческих ларьков «уличных кафе» поздних 1990-х и ранних нулевых — добро пожаловать в Курьяново. Для пущей аутентичности мне предложили приобрести на закуску сочник с творогом в соседнем отделе.
Работающий в овощном на подхвате Арслан берется проводить меня до работающего кафе. «Где служили? — спрашивает по дороге мой чичисбей. — Выправка у вас военная». Сам он служил на таджикско-афганской границе, правда, в 2016 году, когда там стреляли уже не так активно. В итоге мы приходим к лестнице все того же «Чердачка». Круг замкнулся.
Немного забегая вперед, скажу, что пару часов спустя я постучался в дверь «Чердачка» в третий раз и даже смог попасть внутрь, но работавший там узбек вежливо выпроводил меня вон. С 17.00 заведение арендовано под банкет, до этого им надо готовиться, бармен еще не пришел, так что случайных посетителей они обслуживать не готовы. И это все, что вам надо знать о курьяновском общепите. Правда, где-то в недрах новых кварталов, судя по всему, есть еще пиццерия, по крайней мере я наткнулся на группу молодых людей, которые откуда-то несли характерного вида коробку.
А знаете, чего еще нет в Курьяново? Такси и курьеров. За все время блуждания по местным закоулкам я так и не встретил ни одной машины в белой или желтой ливрее и ни одного человека с коробкой за плечами. При этом на дверях «Чердачка» имеется наклейка «Доставляем с Delivery Club», такой вот парадокс местной действительности. Чужие здесь не ходят.
Обойдя стороной тусовку бездомных собак, во дворах 2-й Курьяновской улицы натыкаюсь на еще одну примету из давних времен. Там, где полагается быть гаражам, стоят вросшие в землю длинные каменные сараи с множеством небольших дверей, закрытых на висячие замки. Пробегавший по делам местный электрик пояснил, что это дровяные склады, под которыми выкопаны ледники. Ну да, газ к местной застройке подвели явно не сразу, а потому курьяновским первопоселенцам еще долго приходилось готовить на дровах. Производство же советских бытовых холодильников в 1950-х еще только началось, и выпускали их до того мало, что к 1960 году они имелись только у 4% семей. Большинству приходилось хранить скоропортящиеся продукты в погребах, набитых брусками покупного льда. Так что проектировщики района решили заранее позаботиться о нуждах трудящихся и снабдили каждый двор вот такими лабазами. Сейчас эти сарайчики по большей части уже снесены, а оставшиеся используются для хранения разного хлама, который вроде бы не нужен, а выбросить жалко.
Не знаю, как насчет «Мэри Поппинс», а вот что здесь точно стоило бы снимать, так это «Внутри Лапенко». Навсегда застывшее в середине прошлого века Курьяново выглядит для него идеальной декорацией. «Багровый Фантомас» давал бы концерты в ДК Аэрации, воротами Института, где работал Инженер, стал бы вход на станцию. Особа могла бы жить в одном из этих очаровательных двухэтажных домиков, а зданием местного телеканала, для которого Журналист снимал свои «Загадки дыры», вполне можно назначить местный офис «Мосводоканала». Это, кстати, одна из всего лишь трех современных построек в историческом «хартленде» Курьяново. Вторая — местный спорткомплекс, где на парковке тесно от машин, около которых переминаются с ноги на ногу ожидающие своих чад с занятий мамочки. Третьей стал недавно снесенный и перестроенный местный детский сад.
В принципе я уже видел все, кроме самой станции, куда пускают только с экскурсией и не каждый день. Можно, конечно, попробовать добраться до еще одной местной достопримечательности — СИЗО №6, которое в народе именуют почему-то «Желтой Бастилией», хотя на самом деле оно серое с кирпичными башнями по краям. Содержат там женщин и сотрудников полиции, и за последние 25 лет в его камерах перебывала целая коллекция всевозможных селебритиз: Pussy Riot в полном составе, украинская вертолетчица Надежда Савченко, девушки, арестованные по нашумевшему делу «Нового величия», подруга экс-министра обороны Сердюкова Евгения Васильева и сестры Хачатурян. Среди «постояльцев» мужского блока отметился разве что майор Евсюков, учинивший массовый расстрел в супермаркете «Остров», после которого милицию переименовали в полицию и назвали это все реформой. Стоит «Желтая Бастилия» на Шоссейной улице, 92 — это дальний конец Перервинской промзоны, то есть, строго говоря, уже не Курьяново, к тому же идти туда придется как минимум полчаса, а уже начинает смеркаться.
В самом Курьяново, где все всех сызмальства знают, даже в 1990-х не было особого криминала за исключением владельца местного автосервиса, который ради наживы убивал и грабил соблазнившихся качественным ремонтом по сходной цене владельцев дорогих иномарок. Поэтому вся местная уличная готика вертится в основном вокруг трупов, регулярно всплывающих в резервуарах станции. Ничего особо загадочного в этом нет: понятно, что если убить кого-то в черте города, то самый простой и незамысловатый способ избавиться от тела — это спихнуть его в ближайший канализационный люк. А дальше по трубам да по коллекторам и подземным рекам мертвец так или иначе приплывает либо в Люблино, либо сюда. Точной статистики по числу найденных на станции трупов нигде нет, но известно, что за первую пятилетку 2000-х их было 29. Часть из них — на совести «битцевского маньяка» Пичушкина. Этот сбрасывал своих жертв в колодцы еще живыми, а умирали они, как правило, захлебнувшись сточными водами.
Спокойствие — главное, что ценят курьяновцы в своем районе, и это искупает все: монополию местной «Пятерочки», отсутствие нормального общепита, запахи и проблемы с транспортом. У курьяновской молодежи с досугом все еще хуже. Можно либо до одури заниматься спортом, либо пойти пить пиво в Курьяновский парк, либо отправиться в поисках развлечений на «большую землю», то есть в Москву. С другой стороны, есть домик с соседями, которых ты знаешь с детства, есть свой палисадник с беседкой и вид за окном, какого нет ни у кого в Москве — так чего ж еще желать? Правда, скоро уже курьяновскому спокойствию придет конец. На историческую часть района неумолимо наступает хорда, а построенному в Марьино ЖК «Домашний» как воздух необходим еще один автомобильный выезд. На 2019 год был назначен снос пяти двухэтажек по 1-й Курьяновской улице. Тогда усилиями муниципальных депутатов и активистов домики удалось отстоять, но в октябре прошлого года снос все же начался. Заодно подчистую вырубили каштановую аллею, отделявшую жилую застройку от железной дороги. Жители оставшихся домов еще позавидуют тем, кого выселили — восьмиполосная трасса пройдет у них буквально под окнами и в двух шагах от территории детского сада. Местные в союзе с обитателями Печатников сопротивляются изо всех сил: митингуют, судятся и бушуют в районных группах, но власти пока что медленно и неумолимо одерживают верх в этой войне.
Вот и все, пора прощаться. Тем же путем я возвращаюсь на станцию Перерва, и вскоре подошедшая «Ласточка» увозит меня с острова идеальных 1950-х обратно в центр. Курьяново и впрямь прекрасно. Там можно долго гулять, точнее, кружить до бесконечности по одним и тем же улицам. Можно даже остаться навсегда, если тебе за 70 и нет гиперчувствительности к запахам. Но большинству здесь будет просто скучно, а если район захватит десант хипстеров-урбанистов и начнет его джентрифицировать, то Курьяново попросту исчезнет. Уж лучше оставить все как есть, вот только пару хороших кафе здесь все же стоило бы открыть.
Фото: Владимир Зуев