Средний житель столицы знает о Новой Москве, как правило, немного. Все слышали о том, что в 2012 году мэрия присоединила большой кусок Подмосковья на юго-западном направлении. То, что раньше именовали «за городом», теперь превратилось в «Новомосковский район», или «у черта на рогах», если по-простому. Зато у многих бывших замкадовцев автоматически появилась столичная прописка. Мы регулярно слышим об отдельных фрагментах этой новой территории, например о Коммунарке, но редко осознаем, что представляет собой район как единое целое.

Для начала обратимся к карте города. Общая площадь присоединенных территорий едва ли не больше самой столицы в пределах МКАД. В плане транспорта Новомосковский район определяется в основном тремя шоссе — Киевским, Калужским и Варшавским. По киевскому направлению мы попадаем в аэропорт Внуково, по Калужскому — в Коммунарку, Ватутинки, Троицк и окрестности. Варшавка соединяет Москву с окрестностями Остафьево и Подольском (который, хотя формально и находится в области, практически на границе с Москвой).

Что такое Новая Москва как городская (вроде бы) среда? Я бы поделил ее на три категории: дачные поселки (большая часть территорий), маленькие поселки городского типа и относительно крупные города компактного проживания. За вычетом только зарождающейся Коммунарки по-настоящему крупных районов (городов) всего три: Троицк (61 тыс. человек), Щербинка (50 тыс.) и г. Московский (48 тыс.).

Троицк на перепутье

Начну с того, что в России два Троицка. Второй находится в Челябинской области, и в нем гораздо больше красивых дореволюционных зданий. Дорога в нужный нам Троицк начинается с ужасного пересадочного узла в районе метро «Теплый Стан». Это ворота в Новую Москву по Калужскому направлению. И хотя это место формально находится в черте столицы, хочу немного остановиться на нем и выпустить пар.

В собянинские годы чрезмерной чистоты, самокатов и смузи я как-то отвык от того, что Москва еще недавно была (и во многом остается за пределами Садового кольца) довольно жестким местом — а тут сразу вспомнил. Выйдя из метро, я оказываюсь у подножия гигантского торгового центра «Принц Плаза». Благодаря безразмерным габаритам и странной архитектуре с этническими мотивами (армянскими?) «Принц Плаза» имеет слегка апокалиптический вид. Он похож на средневековый замок с копошащимися внизу бедняками. Суетливая толпа вокруг в основном состоит из иммигрантов с Востока. Молодые люди с усталыми лицами и в несвежих пуховиках носятся туда-сюда, неся на плечах гигантские сумки и свертки, чуть ли не вдвое больше себя. Присутствие такого количества приезжих отчасти объясняет большая автобусная станция неподалеку и огромное количество торговых точек.

Я сажусь в маршрутку №398 в направлении Троицка, еле протискиваюсь между двумя полными женщинами с пакетами и мужчиной среднеазиатской наружности с огромной пластиковой сумкой на коленях. Мне еще повезло найти место — нескольким несчастным приходится всю дорогу стоять и трястись на поворотах.

Разъезжая в пределах МКАД на чистеньких синих автобусах, трамваях и в обновленном прибранном метро, я как-то отвык от того, каково это — ехать на грязных допотопных маршрутках, согнувшись пополам от тесноты. Еще недавно эта сторона столичной жизни, которая унижает, нагибает маленького человека, была ее неотъемлемой частью. Но городская «жесть» местами еще существует и без боя не сдается.

До Троицка ехать, кажется, около получаса. Постепенно часть пассажиров сходит на остановках, и дышать становится легче. То, что я воспринял в окне как сельские окрестности Троицка, оказывается чуть ли не самым центром этого маленького города. Вовремя сообразив, я торможу маршрутку.

Если сравнить этот городок с Солнечной системой, где здания — это планеты, то большая часть Троицка — это зеленый вакуум. Где бы ты ни находился, кажется, что ты на самой окраине. В море деревьев приходится ориентироваться по очень редким силуэтам многоэтажек, как по маякам. Исключение — относительно насыщенный Октябрьский проспект (если насыщенностью можно считать советские панельки) и скучный новострой начала 2000-х.

История города восходит к XVII веку. Ряд источников указывает на то, что именно здесь останавливался отступающий Наполеон и именно отсюда, гад, издал указ о поджоге Москвы. Исторически Троицк город культурный. Тут располагается ряд серьезных научных институтов, в том числе Институт физики высоких давлений. В районе города в советское время находились писательские дачи и дома отдыха. Среди самых известных — Красная Пахра.

Я решаю начать свой путь с самого банального очага цивилизации — большого магазина «Пятерочка» на Академической площади, рядом с крупным жилым микрорайоном. Наверное, эта точка самая урбанизированная часть городка, она похожа на любой другой относительно новый район на окраине Москвы.

Купив у местных бабушек, торгующих у магазина, пару соленых огурцов, я начинаю присматриваться к окружению. После ужасов в маршрутке на «Теплом Стане» Троицк кажется чистым и аккуратным городом, скорее всего, изначально. Кроме того, невооруженным глазом заметна начавшаяся его интеграция в большую Москву. Время от времени тут встречаешь типично центральные, излишне модные и дорогие элементы благоустройства, то, что называется особяниванием. Но выглядит это, безусловно, красиво. На площади перед «Пятерочкой» и жилым комплексом, например, поставили суперсовременные уличные фонари. Причем видно, что это скорее всего не работа застройщика, а именно благоустройство общественного, городского пространства. Еще одна интересная деталь — дорогие машины, которых неожиданно много для такого обычного маленького городка. Их облик и фирма-производитель говорят не о бандитских наклонностях владельцев (это не те автомобили), а просто об их высоком достатке. Это неудивительно. Оказывается, по статистике, в Троицке очень большой процент людей с высшим образованием.

По рекомендации местных я беру такси в историческую часть города. Водитель Ахмед родом из Ташкента, ему лет пятьдесят, поселился тут около двадцати лет назад, когда переехал из Москвы вместе с женой. «Здесь тихо, спокойно, — говорит Ахмед. — Люди друг друга уважают, не то что там у вас. За дочку не боюсь, а в Москве тогда страшно было: драки, пьяницы, поножовщина. К сожалению, мы теперь тоже Москва, много новых людей приехало. Но все равно тут хорошо, я отсюда — никуда».

Ахмед тормозит у сквера в районе Пионерской улицы — исторической, со слов многих местных, части Троицка. Я вижу лишь одну девятиэтажку и пару длинных двухэтажных домиков в густой зелени. В уютном скверике перед магазином на скамейке скорчился аккуратно одетый мужчина лет сорока. После нескольких предложений помочь или вызвать врача мужчина жестом руки показывает, чтобы от него отстали. Встревожившись за него, обращаюсь к девушкам у магазина: «А на этой лавочке обычно только алкоголики сидят, не переживайте. Иногда просто немного ненормальные бывают, тут и такие есть», — сказала школьница в яркой куртке. Как будто в подтверждение ее слов тут же мимо нас проходят двое мужиков пьющего вида в трениках и со звенящими пластиковыми пакетами, в которых явно не продукты. «Зато мы им колеса не порезали, — обращается один к другому, — а ведь могли бы и порезать… »

Обойдя маргинальный элемент, я захожу в идиллическое кафе «Пряник и рогалик» с аккуратным садиком перед входом. В том же доме — местная арт-студия. В кафе за столиком сидит пара молодых ребят с ноутбуками и модными большими наушниками. Грея руки о бумажный стакан капучино, я делюсь впечатлениями с этими хипстероватыми молодыми людьми. «Вот что тут здорово, — объясняет мне дизайнер Саша, — это инфраструктура. Во многих местах за МКАД с образованием, школами, досугом для детей полная и бесповоротная труба. Но не в Троицке. Наверное, потому что мы наукоград, интеллигенты все. Даже алкаши вежливые».

Будучи не совсем согласным с тезисом Саши о культурности местных алкоголиков, я в какой-то момент осознаю, что Троицк находится на том же этапе, что и район высотки МГУ в 1950-х. Старый полупровинциальный городок со своей устоявшейся жизнью поглощается наступающей, часто непрошеной цивилизацией. Пока что оба этих мира находятся здесь в равновесии. Троицк одновременно и богат, и беден, образован и маргинален, и трезв, и пьян. Но по мере того как его улицы будут устилаться новым гранитом, а тротуары начнут освещаться хай-тек-фонарями, те двое нетрезвых ребят с пакетами и им подобные будут чувствовать себя все более изолированно и одиноко. Цивилизация гироскутеров и смузи перешагнет через них и пойдет дальше, а они останутся в другом, исчезающем Троицке.

Недо-Лондон и Псевдо-Амстердам

На окраине Троицка стоит любопытный огороженный жилой комплекс «Изумрудный», построенный в подражание «типа старой Европе». Пишу о нем здесь без всякой связи с Троицком. Дело в том, что немного нелепые закрытые поселения в как бы исторических стилях — это очень забавный феномен, характерный для всей Новой Москвы. По-хорошему о них нужно писать отдельную статью, настолько порой экзотически выглядят эти китчевые псевдоисторические районы. Эти кварталы постепенно уходят в прошлое. Они идеологически происходят из эпохи мэра Лужкова. Пока в Москве и области царила грязь и разруха, у людей возникало желание внутренней эмиграции — закрыться в своем воображаемом Лондоне и Париже, не уезжая далеко от МКАД. Наивность таких проектов была в том, что ни на какую копию условного Запада они не похожи. Дома выглядят очень-очень российским, дешевым (в плохом смысле слова) жильем. Их архитектура соответствует самым иллюзорным представлениям нашего человека о «прекрасной Европе», будто вдохновленным сувенирным туристическим магнитиком на холодильнике.

Машина останавливается у здоровенного пункта охраны. Молодой блондин с металлоискателем провожает меня подозрительным взглядом, но я решаю не обращать внимания и двигаюсь вглубь квартала. Я иду по полукруглым «улицам» блокированных как бы английских домов. Если зажмуриться так, чтобы в глазах все расплылось, то как силуэт здания отдаленно напоминают некоторые кварталы Лондона. Россию, правда, сразу выдает скученность припаркованных машин. Но есть один момент, который создатели этого поселка по иронии упустили из виду. Дело в том, что в Англии кирпичные блокированные дома, даже старые — это часто самое плохое и дешевое жилье, там обычно проживает малоимущий рабочий класс и на улицах валяется мусор. Иными словами — депрессняк. А здесь застройщик возвел самое унылое английское жилье в ранг элитного и охраняемого.

Но стоит отметить, что в «Изумрудном» отличные, с любовью сделанные сады. Они отдают не столько английским парком, сколько палисадником на даче у бабушки, зато очень уютно. В итоге ты не понимаешь, где находишься. Конечно, если бы англичане решили сделать тут колониальный поселок по образу своей страны, он бы выглядел совсем иначе, чем ЖК «Изумрудный». Это точно уже не Россия, однозначно еще не Европа, в общем, не пойми что. Это могла бы быть какая-то несуществующая страна с неизвестной нам историей.

Во второй части квартала, условно голландской, встречаю немолодого мужчину, курящего под козырьком. От него с удивлением узнаю, что за 100 кв. м площади в «Изумрудном» он заплатил…  всего 6 миллионов. По сравнению с московскими ценами это копейки. «Так, выходит, совсем этот ЖК и не элитный, — разочарованно думаю я по пути домой. — Хотя…  Может, мне сюда переехать?»

Щербинка. Китайская стена и дом-погремушка

В электричке с Курского вокзала напротив меня сидит студентка архитектурного вуза родом из Щербинки — городка, куда я в данный момент направляюсь. Я, как окончивший МАРХИ, до сих пор узнаю студентов-архитекторов по специфическим папкам в руках. Разговорились, девушка рассказала, что на выбор карьеры ее вдохновил родной город и наш пункт назначения. В ответ на мой удивленный взгляд собеседница с папкой объясняет, что с детства мечтала строить красивые дома, чтобы другие люди не видели вокруг то уныние, которое она вынуждена каждый день наблюдать из окна в своем родном городе. Ее слова показались мне, возможно, самой красивой мотивационной речью о выборе профессии.

Щербинка, второй по численности населенный пункт Новой Москвы, имеет почти классическую для подмосковных городков историю. Такие поселения развивались по схеме «старая деревня — советский завод — расширение до городка — слияние с Москвой в наше время». Город (или уже район) располагается между Подольском и Северным Бутово. Щербинка, как было принято говорить о «правильных» рабочих кадрах в СССР, имеет рабоче-крестьянское происхождение. Основой городу послужила крестьянская деревня Щербино. Затем в 1930-х большевики организовали тут кирпичный завод, и деревня стала городком. Некоторые улицы здесь до сих пор носят заводские имена вроде Силикатной.

В городе, точнее недалеко от него, две достопримечательности — усадьба Остафьево и испытательный железнодорожный полигон, также неподалеку находится грузовой и бизнес-аэропорт Остафьево, управляющийся компанией «Газпром авиа». В Новой Москве немыслимое количество усадеб. К сожалению, рядовой москвич обычно и не догадывается об их существовании. Многие из них находятся во вполне приличной кондиции и служат идеальными местами для внутреннего туризма.

Так же как и в случае Троицка, в Щербинке наслаиваются друг на друга село и город. Можно пройти сто шагов от любой старой избы — и попадаешь почти в другую страну. Контраст между двумя мирами чувствуется здесь сильнее, чем в Троицке — условно городские зоны тут застроены более компактно, а вот зелени намного меньше.

К сожалению, большая часть крупных жилых массивов в городе — продукт самой ужасной в архитектурном смысле эпохи — 1990-х годов. А поскольку именно в таких домах проживает чуть ли не половина населения Щербинки, то будут они стоять тут и портить пейзаж еще много лет.

Что касается советского наследия, от одной продавщицы я услышал о трех легендарных щербинских домах с особенными именами. Одна многоэтажка 1970-х годов называется местными жителями «Китайской стеной» за ее длину. Другую называют «Погремушкой» — за то, что когда-то на ней так плохо были закреплены металлические листы на балконах, что они гремели от ветра. У третьего, малоэтажного и угрюмого дома прозвище «Хутор». Есть несколько версий происхождения этого названия, но самая распространенная следующая: когда-то этот дом считался такой окраиной города, что сюда не добирался ни один автобус. Жителям приходилось ходить пешком. Поэтому и прозвище — в том смысле, что далеко, как на хуторе.

Недовольные

Реновация, к моему большому удивлению, набирает тут ход быстрее, чем в Москве — многие дома поспешно расселяют. Самое обидное, что расселяют часто самые качественные и внешне симпатичные здания. Как и во многих небольших городах, в Щербинке очень распространены двух-трехэтажные жилые постройки, возведенные еще в послевоенных неоклассических традициях. Строительство нередко осуществлялось пленными немцами. Увы, эти уютные старые домики расселяют чаще всего. Таксист Михаил о них особенно сокрушается: «Я проезжаю мимо этих опустевших домов, у меня чуть слезы не наворачиваются. Как же так? Никакие они не аварийные, крепче современных раз в сто. Их бы подкрасить только и все, а они сносят. Я каждый дом помню. Туда сериалы приезжали снимать в 1999-м, а вот тут пивнушка была, где мы дни рождения отмечали. А вот там, справа, в 1980-х были гениальные пельмени. Теперь это все идет под ковш экскаватора… »

Притом что по внешним показателям жить в Щербинке ничуть не хуже, чем в любом крупном поселении бывшего Подмосковья, местные все время на что-нибудь жалуются. Если верить местным жителям, тут каждый день пятница, 13-е. Интереса ради я впоследствии поискал отзывы щербинцев в интернете и наткнулся на женский форум woman.ru, где была открыта тема о городе. К моему удивлению, даже на форуме комментарии прекрасных дам сводились к выражениям вроде «зачем же тебе переезжать в эту задницу?!».

Но в какой-то момент я в уме сложил многие услышанные претензии и понял, что они не беспорядочны, а указывают на одну и ту же вполне серьезную проблему — плохо развитую инфраструктуру. Щербинку можно условно поделить на старую и новую, их разделяет железная дорога. Так вот, если в новой части все более или менее пристойно (хотя школ и детских садов там тоже недостаточно, по словам жителей), то в старой — совсем беда. По выражению жителей старой Щербинки, они буквально отрезаны железнодорожными путями от цивилизации. Почти каждая местная мать испытывает огромные трудности при устройстве ребенка хоть в какой-нибудь, хоть в платный детсад — их просто почти нет. Школ в городе по минимуму и большинство из них не предоставляет углубленного изучения чего-либо. Это особенно важно для старшеклассников перед поступлением в вуз. В нормальные школы подросткам приходится ездить в Подольск или Бутово. «На такси или частниках в школу ехать дорого и иногда опасно, — говорит девятиклассник Руслан, — а на автобусе даже в соседний район поездка занимает около часа».

Там, за рельсами

Местная достопримечательность — испытательный полигон для поездов. Это два идеально круглых кольца рельс примерно 6 км протяженностью каждое. Пути соединены с местной железнодорожной платформой. Там же находятся лаборатории по диагностике испытуемых составов. Время от времени на полигоне проводятся интересные мероприятия вроде гонок старых паровозов или выставочного парада новейших локомотивов. Еще тут периодически снимают фильмы и сериалы. Для этих целей тут даже есть бутафорская железнодорожная станция. Но лично для меня самой удивительной частью этого комплекса стала изолированная внутри рельсовых колец деревня. Село Новокурьяново, окруженное рельсовыми кольцами испытательного полигона, могло бы стать основой для любой детской сказки или фильма ужасов, настолько неправдоподобно это выглядит. Даже на картах Google расположение деревни кажется чьей-то шуткой.

Увидеть Новокурьяново снаружи невозможно. Полноценное село с избами и огородами окружено круговой железнодорожной насыпью. Ведет к нему лишь одна небольшая дорога. Но как только пересекаешь шпалы, оказываешься в нормальной, привычной сельской глубинке. Находясь тут, непросто представить, что формально находишься в Москве.

Петр Иванович, мужчина лет восьмидесяти, рубит дрова для топки. Иногда он платит небольшие деньги знакомым, чтобы они заготовили дров. «Как жили мы тут 50 лет назад, так и сейчас живем», — затягиваясь сигаретой, философствует Петр Иванович. В его словах не было бы ничего необычного, если бы он не считался с юридической точки зрения москвичом.

Новая повседневность

Где-то на самой окраине Новой Москвы, между лесом, железной дорогой и дачными коттеджами из 1990-х, я сажусь на вполне аккуратную маршрутку до жилого комплекса «Медовая долина». «Долина» — квартал жилых домов для среднего класса, похожий на аналогичные новые районы в Западной Европе. Он находится в процессе строительства второй и третьей очередей, но первая часть домов уже какое-то время заселена.

Меня заинтересовало это место, как только я открыл карту. Крекшино оказалось чуть ли не самой удаленной точкой Новой Москвы. По идее сюда должна была еле дотягиваться столичная цивилизация. А вот настигла. Так же как и в случае с «английским» поселением под Троицком, этот ЖК интересен прежде всего как общегородское явление, а не просто сам по себе.

Жилье по западным (уже в серьезном смысле слова) образцам лишь совсем недавно стало массовым феноменом — меньше пяти лет назад. Еще не так давно московские жилые комплексы были мутировавшим наследием поздней советской традиции, часто с еще худшим результатом, чем при разваливавшемся СССР. Затем, в 2000-х, были единичные и нередко неловкие попытки строить «как у них». «Медовая долина» уже не забавное подражание условному Западу, а нормальный квартал в современной европейской традиции, ничуть не уступающий супостатам по эстетике. Очевидно, иностранный опыт теперь научились уверенно переносить на нашу многострадальную почву. Примерно так же поступал царь Петр I, когда строил Петербург.

На остановке разговорились с Геной и Валерой: один офисный работник в центре Москвы, другой водитель скорой помощи. Гена из Коньково, а Валера из Люберец. И хотя на мой вопрос, что же тут интересного есть вокруг, они синхронно ответили лишь про супермаркеты «Дикси» и «Пятерочка», обоим тут явно нравится. «Я до Киевского вокзала за 40 минут доезжаю отсюда на поезде, — говорит Гена, — а потом еще 10 минут до работы. Когда я жил в черте города, в Коньково, на дорогу уходило столько же. Но в Крекшино есть воздух и птички поют».

Его слова о 40 минутах до центра показались мне любопытными. У меня, бедного и несчастного, редко получается доехать из пункта А в пункт Б на разных концах столицы меньше чем за час двадцать. А Валере требуются из такой-то Тмутаракани всего-то сорок. Почти несправедливо. Если серьезно, меня удивило, что «Долина», типичный кусок сильно осовремененной Москвы последних лет, находится в такой дали от МКАД. Получается, что Москва распространилась на огромные расстояния уже не просто юридически, но и в плане облика домов. И так, поселок за поселком, скорее всего будет проходить незаметная колонизация столичных окрестностей. Учитывая относительно быстрый доступ до центра Москвы, мы говорим о реальном расширении нашей столицы вдвое. А скорость транспортных коммуникаций делает расширение мегаполиса неощутимым — похоже на действие анестезии.

«Долина» — квартал средней этажности, что уже редкость для новых, «европейских» жилых комплексов Москвы. Первоначально именно крупногабаритные монстры с немецко-голландскими фасадами стали первой волной жилья последнего поколения. При всех их достоинствах в плане современного изящного дизайна человейник всегда будет депрессивнее домов масштабом поменьше. Это особенность нашей психологии. Все гигантское нас пугает, а соизмеримое по масштабу, наоборот, успокаивает. «Долина» — это второй случай. А значит, он по определению выглядит намного человечнее своих высоченных «западных» собратьев где-нибудь, скажем, в Коммунарке. Судя по всему, наши застройщики уже постепенно отходят от типовой модели человейника, и слава богу.

Но самая интересная особенность «Медовой долины» — демография. Жильцы явно люди очень разного достатка, возраста и образа жизни. Уже на автобусной остановке, непосредственно около ЖК, мне показалось, что все, кто сейчас возвращается домой, одеты неожиданно скромно. Облик моих недавних собеседников Гены с Валерой тоже не выдавал в них миллиардеров.

В этом не было бы ничего необычного, если бы ЖК был похож на стереотипный экономкласс. Но такое качество дизайна и хороший вкус недавно можно было увидеть лишь в условно элитных местах. А теперь это новая норма. Мои наблюдения по поводу финансового статуса жильцов подтверждают машины на парковке. И хотя на стоянке можно увидеть немало «Мерседесов» и БМВ, основная масса автомобилей — это недорогие азиатские модели и, что удивительно, даже «Жигули» (все реже их вижу в городе).

Еще недавно было принято считать, что в жилье «по-западному» проживает элита, которая ездит на дорогих авто и не ведает трудностей простого работяги. Отчасти так оно и было. Ненависть многих горожан к родной совковой действительности была настолько сильна, что обеспеченные москвичи нередко пытались закрыться от угнетающего окружения. Устроить внутреннюю эмиграцию богатый русский мог по-разному. Одна из возможностей — по-барски запереться в большом коттедже за высоким забором на Николиной Горе или Рублевке. Был и городской вариант. Человек мог поселиться в одном из новых домов в центре. Некоторые из новых элитных зданий уже имели вполне западный вид, но жилплощадь стоила запредельные суммы.

И вот спустя какие-то 10–15 лет то, что еще вчера было элементом роскоши, становится достоянием обычного маленького человека в потертой куртке. Примеры микрорайонов вроде той же Коммунарки или «Медовой долины» это подтверждают. Наверное, тут нечему удивляться. Ведь когда-то так происходило почти с любым важным новшеством. В начале прошлого века лишь у избранных были автомобили, в 1960-х — телевизоры, в 1995-м — мобильники, а в 2008-м — смартфоны.

По дороге обратно обращаю внимание, что игрушки на детских площадках оставляют в песочнице, а не забирают домой. Это говорит об определенном доверии между соседями. Я в своем советском детстве точно их забирал.

Фото: Артем Житенев