Московская агломерация производит 14% всего мусора в России. Только один город без области в 2019 году создал 26,8 млн кубометров отходов.

И объемы каждый год стабильно увеличиваются на 1–2%. Это значит, что вместо 65 млн тонн твердых коммунальных отходов (ТКО) в 2019-м к 2050-му россияне станут выбрасывать 100 млн тонн. Сегодня, по данным Счетной палаты, лишь около 7% (4,5 млн тонн) мусора перерабатывается, остальное отправляется на мусорные полигоны или попросту свалки.

В сентябре 2020-го власти признали ситуацию с мусором в стране критической. Более чем 9 тыс. расположенных в России полигонов по площади сопоставимы со Швейцарией. Но в 17 регионах предельные возможности свалок будут исчерпаны уже в 2021 году. За следующие два года число таких субъектов почти удвоится. Greenpeace в апреле этого года опубликовал доклад «Экономика разомкнутого цикла», в котором описаны основные механизмы, поставившие Россию на грань мусорной катастрофы, и намечены пути выхода из кризисной ситуации.

Создавать новые или расширять старые полигоны не выход. Это чревато техногенными катастрофами вроде той, что произошла в подмосковном Волоколамске в 2018 году. На расположенную рядом с городом свалку «Ядрово» перенаправили потоки мусора с закрытых полигонов. Безопасное захоронение отходов требует целого ряда процедур вроде пересыпания землей и песком. Но когда мусора слишком много, правильная эксплуатация становится невозможна, а эффективность санитарных мер падает. В результате выделяется фильтрат, который проникает в грунтовые воды, отравляя все вокруг на многие километры. Еще опаснее выделение «свалочного газа», метана. Именно выброс этого газа в Волоколамске и привел к отравлению более 240 жителей города, включая 60 детей. Кризис тогда немедленно вылился на улицы: через несколько дней в городке состоялся семитысячный митинг протеста, а всего в акциях протеста в 2017–2018 годах приняли участие 36 тыс. человек. Власти были напуганы и решили не повторять эксперимент с механическим расширением свалок.

С 2019 года в России стартовала мусорная реформа. Но за 2,5 года добиться сколько-нибудь ощутимых перемен к лучшему не удалось.

Мусорная реформа и ее итоги

Главной целью реформы считается ликвидация незаконных и экологически опасных свалок, а также постепенный переход к сортировке и переработке отходов. В соответствии с правительственным планом большая часть создаваемого нацией мусора уже к 2030 году должна использоваться в качестве промышленного сырья. Это называется «экономика замкнутого цикла» и считается важной составляющей технологической модернизации.

Ожидаемые результаты реформы были прописаны в национальном проекте «Экология». Он гласит, что уже к 2024 году в стране должны перерабатываться минимум 36% ТКО. Чтобы достичь этого показателя, каждый регион должен выбрать единого оператора, разработать территориальную схему обращения с отходами вплоть до места установки каждого бака и установить тарифы. Ключевым звеном в этой схеме должны стать создаваемые на уровне субъектов федерации региональные операторы. Именно на них лежит ответственность за организацию раздельного сбора мусора, его дополнительную сортировку и переработку. Однако зачастую эти организации являются скорее препятствием на пути выхода из мусорного кризиса.

Чиновники подошли к делу с привычным технократическим энтузиазмом. Они решили, что если региональные операторы станут вывозить разные фракции отходов разными машинами, их маршруты будут отслеживаться с помощью трекеров ГЛОНАСС, а сами машины взвешиваться при погрузке и разгрузке, то мусор рассортируется как бы сам собой. На бумаге это выглядело гладко, но про овраги, как всегда, забыли.

Первой проблемой стала не утилизация, а производство будущего мусора. Промышленность генерирует многие виды продукции и особенно упаковки, которая вообще плохо поддается последующей переработке. Она не только не годится в качестве вторсырья, но и затрудняет сортировку других фракций, поэтому начинать надо с уменьшения производства отходов. Об этом говорили на пленарке международной выставки WasteTech, проходившей 7–9 сентября в московском «Крокус Экспо». Генеральный директор ППК «Российский экологический оператор» Денис Буцаев рассказал, что в правительстве наконец подготовили проект документа о запрете на 28 видов товаров и упаковки. Мера, конечно, необходимая, но очень запоздавшая. «Мы захлебываемся в свалках, — жаловался Буцаев. — К 2023 году у нас физически закончатся 80% полигонов, поэтому повысить объем перерабатываемых отходов до максимального уровня — это главное».

Но проблемы не заканчиваются на регулировании производства. Лукавые положения включены в само законодательство о переработке мусора.

— К сожалению, у нас в мусорную реформу включено сжигание отходов, — говорит эксперт общественной ассоциации «Раздельный сбор» и основательница экологического проекта «Собиратор» Валерия Коростелева. — Его признали способом переработки, то есть законодательно уравняли с разделением мусора на пригодные к переработке фракции. Это уловка для того, чтобы чиновникам было легче отчитываться, мол, мы отправили такой-то процент в переработку. На самом деле этот «процент» пойдет в печь.

«Ростех» сейчас строит пять мусоросжигательных заводов: четыре в Московской области и один в Татарстане. А в планах ВЭБа, «Ростеха» и «Росатома» построить еще 25 заводов около городов от 500 тыс. жителей. Санитарно-защитная зона вокруг мусоросжигательного завода, на которой нельзя строить жилые дома — всего 1 км. Но очень часто на таких предприятиях в нашей стране не работает даже предусмотренная законом трехступенчатая система очистки. Администрация экономит на обслуживании и замене дорогостоящих фильтров. Их включают только в момент, когда приезжает очередная проверка. В остальное время завод просто преобразует ТКО в газ и токсичную золу. Диоксины, которые образуются при сжигании мусора, отравляют воздух, почву, растения, организмы животных и людей в радиусе 24 км от предприятия. Они подавляют иммунитет людей, приводят к бесплодию, вызывают мутации у ребенка в утробе матери и создают множество других медицинских проблем. На эти цели государство выделило 600 млрд рублей — просто потому, что сжигание является самым быстрым способом избавиться от отходов, которые стало некуда девать.

Другой сбой мусорной реформы связан с тем, что региональные операторы в принципе не заинтересованы в раздельном сборе мусора. Они получают деньги только за валовый объем вывезенных отходов, а не за отсортированную для переработки вторсырья долю.

— Региональный оператор по закону обращается только с ТКО, — объясняет Валерия Коростелева. — Отдельную оплату за вторсырье он получать не может. Его тариф касается исключительно объема вывозимого на полигон. Вот в Москве, например, настроена система двухпоточного сбора, с синим и серым контейнерами. Но в платежке будет одна строка — «смешанные отходы». Система мотивирования исполнителя перевернута с ног на голову.

В Московской области решили установить для регионального оператора целевой показатель: какая часть мусора должна идти на вторсырье в обязательном порядке. Но и тут возникли проблемы. Экологи из «Раздельного сбора» обратили внимание на то, что этот целевой показатель не повышается, как предполагает логика реформы, а снижается в 2022–2023 годах. «Разгадка в том, что на этот период запланирован пуск тех самых четырех новых мусоросжигательных заводов. И они будут конкурировать с переработчиками за вторсырье — их ведь нужно чем-то топить», — говорит Коростелева.

У активистов «Раздельного сбора» накопился вагон и маленькая тележка анекдотических историй о том, как бюрократический формализм лишает смысла все дорогостоящие усилия правительства. Например, в Нижегородской области власти прописали раздельный сбор мусора в территориальной схеме, по которой работает региональный оператор, но…  не прописали раздельный вывоз. В итоге по области расставили разноцветные сеточки для сбора пластика и стекла, но все это грузится в одну и ту же машину и везется в одно и то же место. Отчеты чиновников выглядят блестяще — отчетные показатели по нацпроекту растут. Но на долю переработки по-прежнему приходятся считаные проценты отходов, остальное сжигается или увозится на переполненные полигоны.

— Таких лазеек полно, — говорит Коростелева. — Их можно затыкать по одной. Но в принципе это неизбежное следствие монополизма. И если власти пособничают региональным операторам, то и жители, и бизнес просто не могут ничего предпринять. У них нет возможности обратиться к другому оператору, который делает свою работу лучше, эффективнее или дешевле. Когда есть монополия, качество услуг почти наверняка будет низким. Нужны хотя бы два региональных оператора на субъект. А в мегаполисах и того больше.

В Москве в мае 2021-го региональным оператором по обращению с ТКО был назначен созданный столичным департаментом имущества ГУП «Экотехпром». В городе действуют еще пять операторов, но они ограничены старыми, 15-летними контрактами с мэрией на вывоз мусора из многоквартирных домов. Первым шагом вновь созданного регионального оператора стало назначение тендеров на вывоз отходов из столичных магазинов, офисов и других мест за пределами старых контрактов. Общая стоимость этих услуг во всех 11 округах города в 2022–2029 годах составит 231 млрд рублей. Эксперты опасаются, что цена на вывоз мусора для коммерческого сектора, включая популярные у москвичей апартаменты, может вырасти в разы.

— При обслуживании жилого фонда региональные операторы связаны тарифами, которые устанавливают власти, — объясняет дилемму Валерия Коростелева. — И тут страх социального взрыва сдерживает рост цен. А вот для коммерсантов такой фактор работать не будет. А поскольку конкуренции нет, то региональный оператор, чувствуя свою монопольную вседозволенность, просто вложит в эти тарифы все свои издержки и хотелки.

Зеленая Россия будущего

Чтобы понять, как исправить системные ошибки мусорной реформы в стране в целом и в каждом регионе в частности, можно начать со сравнения опыта субъектов. Например, в Москве и Подмосковье запущены очень похожие модели работы с ТКО. В обоих случаях это двухпоточные системы, когда мусор уже на уровне двора разделяется на две части — потенциальное вторсырье (пластик, стекло, металл, картон и бумага) и смешанные отходы. В Москве этим двум потокам соответствуют синий и серый контейнеры в каждом дворе. Но их эффективность предельно низка даже по сравнению с Московской областью.

— Цветные сетки с крышками в Московской области позволяют собирать вторсырье на порядок более эффективно, чем это делают синие контейнеры в столице, — рассказывает Коростелева. — Люди визуально видят, что сетки отличаются от обычных контейнеров, и всерьез начинают разделять свои отходы. А в Москве часть контейнеров, которые стоят в огражденных загончиках, просто рандомно перекрасили и прицепили к ним какие-то наклейки, которые никто не видит. Ни жители, ни дворники не понимают, что куда класть. Они совершенно не замотивированы разбираться. И эффективность этих контейнеров равна нулю. По статистике, собранной «Эколайном» (один из столичных операторов по вывозу ТКО. — «Москвич Mag»), содержимое что серых, что синих контейнеров абсолютно одинаковое.

При системных недостатках столичной системы есть и отдельные достижения. Например, неплохо работает альтернативная система раздельного сбора, основанная на желто-зеленых контейнерах-колокольчиках для пластика и стекла. Ее внедряет новоявленный региональный оператор «Экотехпром», и к ней у экологов лишь частные технические вопросы, принципиальных возражений нет.

Примеры удачных решений, внедренных региональными операторами в разных регионах, есть, признает Коростелева. Можно перенимать некоторые идеи из Саранска и Ижевска. Но особенно ценным может оказаться опыт северной столицы.

— Питер отличается тем, что там мусорную реформу отложили. Она вступит в действие только с 1 января следующего года. И несколько лет там был оазис для обычных предпринимателей. Маленькие ипэшечки, небольшие ооошечки ставили свои многофракционные контейнеры в разных дворах, то есть какая-то организация собирала только стекло, другая — только пластик, третья — картон и макулатуру. В итоге покрытие инфраструктурой для раздельного сбора получилось одним из самых высоких в России. Как и эффективность самого сбора.

В Петербурге конкуренция между мелкими предпринимателями сделала больше, чем монополия в Москве. Цены на обращение с отходами там меньше, а качество и валовые показатели лучше, чем у нас. При этом экологи из того же «Раздельного сбора» играют в городе на Неве роль не оппозиции, а скорее коммуникатора, который помогает управляющим компаниям выйти на связь с многочисленными поставщиками услуг, а также проводит просветительские мероприятия и консалтинговое сопровождение процесса.

В Москве, по словам Валерии Коростелевой, тоже имеет место инициатива от бизнеса. Но в условиях тотального преобладания на рынке операторов-гигантов она приобретает характер профанации. Например, многие администрации парков, вокзалов и торговых центров установили красивые цветные контейнеры для раздельного сбора. Но в большинстве случаев эти мусоросборники играют чисто декоративную роль. Они расставлены без учета того, какие отходы генерируются в соответствующих местах. В 99% случаев нет и решения вопроса о раздельном вывозе мусора. «Почти всегда уборщица просто собирает содержимое всех цветных контейнеров в один мешок и отправляет его на обычную свалку», — сетует Коростелева.

Экологи давно сформулировали конкретные предложения о том, что нужно сделать, чтобы Москва и вся страна могли перейти к экономике замкнутого цикла, а угроза мусорного апокалипсиса исчезла с нашего горизонта. Набор этих требований вовсе не так велик, а их выполнение вполне в рамках возможного.

На уровне города нужно сделать всего несколько простых и понятных шагов. Заменить нынешние незаметные и неудобные для жителей синие контейнеры в огороженных загончиках на броские сетки для вторсырья с подробными и понятными инструкциями, что туда можно выбрасывать, а что нельзя. То, что такая простая мера может быть довольно эффективной, видно из уже работающих примеров — «колокольчиков» «Экотехпрома» и сеток «Эколайна». Уже сегодня до 80% их содержимого успешно перерабатывается. Осталось только сделать эту систему доступной во всех районах города. 60% москвичей готовы сортировать свой мусор, если в шаговой доступности будут для этого надежные контейнеры.

Несколько звеньев системы раздельного сбора предстоит создать почти с нуля. Это инфраструктура для сбора опасных отходов, таких как батарейки, система сбора пищевых отходов, которые могут быть полезным сырьем для удобрений, а также система обращения с крупногабаритным мусором (мебель, бытовая техника). Остальное требует усилий уже на государственном уровне.

— Государство, во-первых, должно развивать институт расширенной ответственности производителя, — перечисляет Коростелева. — Нужно постепенное увеличение ставок и нормативов экологических сборов для производителей. Но важно, чтобы эти деньги не превращались в налог, поступающий в общий котел. Вместо этого их нужно целевым образом расходовать на инфраструктуру раздельного сбора и переработки. Во-вторых, нужно откорректировать институт региональных операторов так, чтобы мотивировать их не вывозить больше, а максимально разделять отходы. А для организаций и бизнеса нужно создать возможность платить не по нормативам, а по факту накопления, чтобы подтолкнуть к экономии за счет эффективного разделения отходов и сокращения их образования. Наконец, в-третьих, нужно законодательно разделить мусоросжигание и переработку.

Реальным инкубатором технологий и практик, превращающих мусор из угрозы жизни и здоровью в источник ценных ресурсов, может стать социальный бизнес. В Петербурге он доказал свою эффективность, воспользовавшись отсрочкой мусорной реформы, которая в других регионах катком прошлась по низовым инициативам, как активистским, так и коммерческим. Но и в Москве есть удачные примеры. Может быть, самый яркий из них — это созданный самой Валерией Коростелевой экоцентр «Cобиратор». Это образец работы экономики замкнутого цикла в миниатюре.

В основе проекта — расположенный на Кавказском бульваре пункт раздельного сбора мусора. Там принимают самое большое в России количество вторсырья на переработку — около ста видов. Команда экоцентра находит решения для переработки собранного сырья и на собственных мощностях делает из него товары, которые можно приобрести тут же, в «Полезном магазине». Только перечисление ассортимента всех изделий, которые активисты и сотрудники «Собиратора» уже сейчас производят из мусора, не позволяя ему превратиться в отраву наших почвы, воды и воздуха, заняло бы пару страниц.

К сожалению, как это часто и бывает в наших широтах, происходит это не благодаря, а вопреки тяжеловесной государственной машине.