Ситуация с нашествием тиктокеров и просто гуляющих зевак, сложившаяся вокруг двора, а точнее, внутреннего парка ЖК «Садовые кварталы», с самого начала была вполне предсказуемой. Еще в те уже почти забытые времена, когда из-под лесов только-только проявились первые корпуса этой красоты, живший неподалеку автор этих строк предсказал, что ничего хорошего не выйдет и что баснословно дорогие даже по меркам Хамовников квадратные метры вряд ли принесут своим обитателям счастье, уют и покой.

Когда-то на этом месте располагался завод «Каучук», вокруг которого, собственно, и образовалась почти вся нижняя часть района между Садовым кольцом и Лужниками. Главной его проблемой всю жизнь была скудность подъездных путей — территория предприятия располагалась между двумя узкими, как девичий поясок, улочками, при этом со стороны Усачевки этот же пятачок был дополнительно нагружен местной пожарной станцией и входом на Усачевский рынок, а чуть дальше располагался еще и 5-й троллейбусный парк. Пока в Москве было в лучшем случае с десяток машин на сотню жителей, места всем хватало, хотя уже тогда гигантские КамАЗы с прицепами, привозившие сырье или забиравшие продукцию, создавали нещадно чадившие заторы. Ну а когда обзавестись машиной стало по карману каждому третьему и началась массовая парковка вдоль улиц, сразу стало понятно, что для промышленности в Хамовниках места нет. Деиндустриализация 1990-х и надувание пузыря элитной московской недвижимости в нулевые по сути спасли эту часть района от превращения в одну сплошную пробку. Реалии наступившего капитализма сперва остановили «Каучук», заодно решив проблемы с экологией, а затем невидимой метлой рынка подмели с территории района все прочие заводы и инфраструктуру, чтобы расчистить место для новых ЖК.

«Садовые кварталы» были самым амбициозным и спорным из всех реализованных проектов с самого начала. С транспортной проходимостью окрестных улиц лучше не стало, поскольку уже на ранней стадии было совершенно понятно, что у людей, способных выложить за квартиру от 86 млн до почти 1 млрд рублей, будет по несколько машин на семью. Во-вторых, сочетание «Садовых кварталов» с расположенным напротив офисом «Ростеха» породило джентрификацию Усачевского рынка, из-за которой обычным местным жителям стало негде покупать свежие фермерские продукты.

В свое время в управе явно разрешили строительство ЖК в обмен на соцнагрузку в виде создания нового современного парка, совмещенного с чем-то неуловимо урбанистическим, что принято обозначать словами вроде «пространства» или «кластера». Проще говоря, хотелось рекреационной зоны, которая еще и приносила бы денег. Просто парков в этой части Хамовников и так хватает. Сразу за «Кварталами» находится усадьба Трубецких, она же сад Мандельштама (в честь первого руководителя московской пионерской организации, а не в честь поэта), справа Большую Пироговскую разрезает сквер Девичьего Поля и, наконец, в радиусе пешей доступности находится Новодевичий монастырь, где тоже имеются свои парк и пруд. Вот только Трубецкие числились за Министерством образования и были записаны детским парком, то есть таким, где запрещается пить, курить и ругаться матом. В сквере Девичьего Поля слишком мало площади и все уже захвачено гуляющими с детьми и собаками местными жителями, а прилепить что-то новое к Новодевичьему попросту нереально: там с одной стороны  жилые дома, с другой — сам монастырь, с третьей — набережная, с четвертой — Хамовнический Вал и МЦК. Места для «новых Патриков» нет нигде.

Разумеется, гигантские отделанные «ржавым» кирпичом под старину стены в сочетании с аккуратно подстриженными лужайками, подсвеченными дизайнерскими фонарями, создают отличный фон для всевозможных съемок. Проходя «Садовые кварталы» насквозь или просто гуляя там, почти всегда можно наткнуться либо на исполняющую замысловатые движения перед установленным прямо на земле айфоном йогиню или фитоняшу, либо на профессиональную фотосессию, либо на молодых и борзых рэперов, ваяющих себе свежий клип.

«В основе концепций всех этих пространств и кластеров лежит идея извлечения прямой денежной выгоды из сценарного поведения людей, — поясняет урбанист Петр Иванов. — Если можно куда-то прийти и посидеть на лавочке, потом выпить тыквенного латте в хипстерской кофейне, пройтись по выставкам и шоурумам и снять тикток, и это будет привлекательным вариантом времяпрепровождения, это будет работать, несмотря на все возмущение местных жителей. При этом сценарное поведение — штука сложная, и просто так организовать его где-нибудь в городе — большая продюсерская задача. А вот следующий вопрос — это как и где именно мы организуем эти кластеры. Ни “Флакон”, ни Artplay, ни “Красный Октябрь” не вызывают таких проблем у местных жителей, потому что они создавались на территории бывших заводов и существуют изолированно от остального городского пространства. У меня одна студентка проводила исследование района Курского вокзала, точнее, заставляла рисовать “ментальные карты” этого района местных жителей и резидентов “Винзавода” и Artplay. Так вот, они идеально не совпадали: у местных на этой карте не существовало “Винзавода” и Artplay, а у резидентов этих пространств не было самого района. Ситуация полного взаимного игнора».

Соединение пространства с жилой застройкой, и уж тем более элитной, оказалось идеей не очень хорошей. Как правило, такие зоны появляются в городах самостийно, ну или по воле дикого капитализма, и почти всегда вокруг них возникал конфликт с местными жителями. Резиденты Арбата 1980–1990-х, владельцы баров на Рубинштейна в Петербурге, да хоть и жители Патриарших не дадут соврать. Однако конфликт вокруг пруда имеет еще и особое, социальное измерение. «“Садовые кварталы” не просто тусовочное место, а тусовочное место рядом с очень богатыми людьми, — напоминает Петр Иванов. — На эту тему есть хорошая работа Чикагской школы социологии, выпущенная еще в начале XX века. Харви Уоррен Зорбо писал про “Золотой берег” — в Чикаго было такое место компактного проживания, условно говоря, 400 лучших семей города, местной “аристократии”. Так вот, как только этот квартал образовался, вокруг него тут же стали формироваться районы, где селились люди, которые желали познакомиться с кем-то из этих лучших семей с целью заключения браков или выгодных контрактов. По сути в “Садовых кварталах” творится то же самое — туда приезжают не только ради того, чтобы посидеть у искусственного озера, снять тикток и насладиться дизайном лужаек, но и ради приобщения к более высокому социальному статусу. Ну а объекты такого приобщения в свою очередь стараются избегать этих непрошеных контактов. В Чикаго начала XX века этот конфликт привел к тому, что “Золотой берег” постоянно мигрировал по городу. Ну а в Москве ситуация осложняется тем, что местные жители не очень-то могут контролировать использование своих дворов и придомовых территорий, так что шансов согласовать себе шлагбаум или стену против белых ходоков у них немного».

Сами по себе пространства и кластеры не хороши и не плохи, они должны быть уместны. В Москве с этим очевидные сложности, поскольку, несмотря ни на какие перемены, она все еще остается советским городом, в котором каждой твари по паре и все друг с другом перемешаны. Кластер из «Садовых кварталов» пришелся бы ко двору где-нибудь в районе компактного проживания молодых семей из среднего класса или студентов, но таких мест в городе попросту нет. И те же Хамовники, наполовину заселенные потомками бывших рабочих «Каучука», так до сих пор и не стали спальным районом для богатых, несмотря на обилие элитных ЖК.

Так что, может, проблема и не в тусовочных местах как таковых, а в самой идее компактного обитания жителей с одним социальным статусом в городе, который для такого в принципе не предназначен? «В Красноярске была похожая история с ЖК “Южный берег”, который предназначался не для сверхбогатых, а для хорошо обеспеченных, — напоминает Петр Иванов. — Сотрудники местного телевидения, муниципальные служащие, короче, низшая часть городской элиты. И там застройщик тоже сделал “активные” первые этажи с ресторанами и шоурумами, в результате чего туда попер весь город. В какой-то момент местные жители тоже стали требовать заборов и шлагбаумов и тоже остались ни с чем, поскольку у них не было права собственности на придомовые территории, а просто так поставить шлагбаум на муниципальной земле в России нельзя. Создавать в центре города особые районы компактного проживания богатых довольно бессмысленно, поскольку сразу же начинает действовать множество факторов, снижающих стоимость этой недвижимости. Куда более экономически устойчивым является вариант со смешанным проживанием: когда в одном и том же ЖК есть пентхаусы для богатых, на нижних этажах, допустим, социальное жилье, а где-то в середке — квартиры для среднего класса. Такая застройка не порождает завышенных ожиданий у наиболее обеспеченных жильцов и не приводит к таким конфликтам, как в “Садовых кварталах”».