Когда-то улицы Москвы были местом опорожнения ночных горшков. Позабыть эту дурную привычку москвичам помогли только эпидемии холеры и чумы. А первые публичные туалеты стали общественными местами в самом широком смысле.

В начале улицы Пречистенки стоят Белые палаты, и на их восточной стене есть вертикальный выступ с дверкой внизу. Это ретирада (отхожее место), вход в которую из верхних комнат, где обитали хозяева. Вниз проводили глиняную или медную трубу для стока нечистот в выгребную яму на первом этаже, доступ к которой был с улицы через дверку.

Этот шикарный нужник был построен вместе с палатами в 1688 году. Внутри нужника сверху были пол и «столчак» с отверстием. Внешняя стенка отхожего места — с окошком — выходила на улицу, потому что двор по московской традиции был парадным. Подобные ретирады были и в других московских палатах, и в приказах — государственных учреждениях, находившихся в том числе в Кремле. Чистили выгребные ямы «гулящие люди» (бродяги и нищие) за отдельную плату раз в год. Ни в Кремле, ни в домах богатых москвичей канализации не было.

Первые оборудованные туалеты были, конечно, у московских царей. В описаниях царских палат они называются «задец», «изба столчакова». В Измайловском дворце семьи царя Алексея Михайловича было, согласно описи 1687 года, множество задцов, отделенных от жилых комнат деревянными переходами (сенями) и освещенных изнутри слюдяными окошками. Государев задец был обит изнутри красным сукном, сиденье в нем было устлано мягкой «полотью».

Слякоть глубиною в рост человека

А как же простой народ? Сор и нечистоты со своих дворов вываливали прямо на улицу. В осеннюю непогоду на московских улицах «экипажам и лошадям невозможно было проехать, и мы не могли ходить из дому на рынок, потому что грязь и слякоть были глубиною в рост человека», писал архидиакон Павел Алеппский в 1650-е годы. И даже указ Петра 1699 года «О наблюдении чистоты в Москве… » изменил немного — он был дан стрельцам, которых вскоре ликвидировали, а полицию не заведут до конца XIX века. Следить за тем, чтобы мусор и нечистоты не выливали на улицу, было просто некому.

Власти бездействовали вплоть до эпидемии чумы 1771 года, после которой в Москве сделали обязательными для всех хозяйств выгребные ямы во дворах. Вывозили нечистоты «золотари» — тогдашние ассенизаторы.

Работали они по ночам — каждый «обоз» с бочкой на телеге обслуживал какую-то часть города, а утром золотари ехали за его границы, где опорожняли свои бочки в условленных местах или спускали в реки и водоемы. Первые «поля орошения» располагались за такими местами, как Преображенская застава, Серпуховская застава, и на Сукином болоте.

За услуги золотарей хозяин двора отдавал более 25 рублей в год (на эти деньги семья крестьян из четырех человек могла жить месяц). Горожане упорно не желали платить. Как пишет историк Вера Бокова, «дождливыми ночами содержимое ретирад и помойных ям тайком вычерпывалось прямо на улицу, а если поблизости случалась река, то домовладелец устраивал потайную сточную трубу и сливал отбросы в воду. На подобных выходках ловили и во второй половине XIX века не только частных лиц, но даже вполне почтенные учреждения — Катковский лицей, Голицынскую больницу».

«Там, в уборной, свой буфф»

И это речь только о нужниках в домах и зданиях. На улице же все отправляли свои потребности как могли. Юрист Николай Давыдов вспоминал: «В 1860-х зловоние разных оттенков всецело господствовало над Москвой. Места стоянок извозчиков, дворы “постоялых”, харчевен, простонародных трактиров и тому подобных заведений и, наконец, все почти уличные углы, хотя бы и заколоченные снизу досками, разные закоулочки (а их было много!) и крытые ворота домов, несмотря на надписи “строго воспрещается”, были очагами испорченного воздуха».

Публичные туалеты в городе, конечно, были, но в ресторанах, театрах и увеселительных садах. И с самого своего появления они стали исполнять не только свою главную функцию, но и ту, о которой в «Осколках московской жизни» писал Чехов: «Там, в уборной, свой буфф. Описывать этот буфф значит дать возможность любителям клубнички лишний раз облизнуться» — это о дамской уборной старого сада «Эрмитаж».

Зимой нечистоты на улицах были прикрыты снегом, зато по весне, когда дворники расчищали сугробы, город наполнялся зловонием. А вокруг столицы к концу XIX века образовалось кольцо нечистот — результат труда золотарей. Историк Николай Кареев вспоминал: «Подъезжая к Москве на лошадях, затыкали носы от зловония…  и даже когда уже были железные дороги, в вагонах к этому случаю закрывались окна».

Реальные изменения с общественными уборными начались только с 1898 года, когда ввели в строй первую очередь московской канализации и с ней — Люблинские поля орошения. Старые фекальные болота начали очищать, а в городе появились первые туалеты с канализацией — на Театральной, Смоленской-Сенной и Страстной площадях.

Строительство продолжилось при советской власти. Через бывший подземный туалет на Сухаревской площади многие из нас не раз проходили — его построили еще до сноса Сухаревой башни. А на Страстной площади подземный туалет сделали напротив Страстного монастыря (в современный переход под Пушкинской он не входит).

Газета «Известия» отмечала, что в этом туалете сформировалась своя биржа любви. «Собравшись утром в уборной на Страстной, женщины умываются, прихорашиваются к вечеру. Тут же, усевшись на голом полу у стульчаков и разложив на коленях засаленную газету, — завтракают, обсуждают план предстоящего вечера. Эти женщины промышляют в определенном районе и ревниво следят за тем, чтобы “чужие” не заходили на их территорию. Вечером в подвале-уборной, куда проститутки забегают передохнуть, припудриться, уже валяются “занюханные”».

Дэн Хили в книге «Сексуально-гендерное диссидентство в России» пишет, что подземный туалет на Никитских Воротах, возле памятника Тимирязеву, стал местом встречи мужчин с мужчинами. Таким же местом был мужской туалет в начале Рождественского бульвара, на месте ТЦ «Центральный рынок». Заведение, пишет Хили, «имело округлую форму, кабинки располагались вдоль стены, по периметру. Кабинки были без дверей…  и, очевидно, такой паноптизм вел к назначению встреч».

В советское время публичные туалеты были местом разной нелегальной деятельности. В здании ресторана «Яр» на пересечении Кузнецкого Моста и Неглинной была химчистка «Снежинка», и подвальный туалет при ней был местом встречи «центровых» фарцовщиков. Сейчас в этом помещении ресторан.

Некоторые дореволюционные туалеты сохранились. На Плющихе, 57, работает туалет, построенный в конце XIX века по проекту архитектора Геппенера. Туалет ГУМа тоже один из самых старых, возведенный вместе со зданием в 1890-е годы. Но есть и менее очевидные постройки. На 1-м Силикатном проезде, 12, в офисное здание переделано огромное отхожее место бывшего продовольственного пункта «Пресня» — на 52 человека.

Фото: Золотари, 1910/открытые источники