Самый большой долгострой Москвы — если не считать бесконечным долгостроем сам город — находится на «Юго-Западной». Это исполинское здание в 100 тыс. кв. м старше современной России. Официально оно называется Деловой центр «Зенит», но в народе его чаще называют «Кристаллом» или «Синим зубом».

Строить его начали еще при советской власти. По задумке создателей, «Зуб» должен был отражать происходящие со страной перемены: переход к рынку, открытость миру и отказ от застойной советской типовой архитектуры в пользу инновационных решений. И задумка сработала, хотя и совсем не так, как планировали ее авторы. Эпоха перемен затянулась, как и строительство «Зенита», в зеркальных покрытиях которого отразились бурные десятилетия российских инноваций.

На грани города и деревни

Идея построить диковинный небоскреб с зеркальными стенами пришла ректору Академии народного хозяйства академику Абелу Аганбегяну в 1989 году. Сразу было понятно, где строить: академия располагала огромным земельным участком на проспекте Вернадского, 82. Специализацией юго-запада столицы с 1930-х было высшее образование. Вдоль улиц и проспектов, названных именами академиков, один за другим возникали самые престижные и массовые вузы страны. МГИМО, МПГУ, Университет дружбы народов, Российский технологический университет (бывший Институт тонких химических технологий), Медицинский университет им. Пирогова, наконец, и сам РАНХиГС.

Как и вся советская наука, громадные университеты строились в чистом поле. Поначалу — буквально. Метро «Юго-Западная» построили здесь в 1963-м, за пять лет до появления первого многоэтажного дома. Подземкой тогда пользовались только жители покосившихся изб из деревень Тропарево и Никулино, чьи колхозные поля начинались почти сразу у входа в метро. Последние деревенские дома снесут лишь в 1983-м, всего за 6 лет до начала строительства футуристического «Синего зуба».

Из арбатских переулков, с Тверской и с Большого Каретного на юго-запад потянулась советская интеллигенция, которой суждено было обрести в этих краях свою новую малую родину. Врач Женя Лукашин из бессмертной «Иронии судьбы» жил в доме 113 по проспекту Вернадского, а «ленинградский адрес» Нади располагался по соседству, в доме 125. Места для съемок подбирал другой известный житель района, Эльдар Рязанов. Вообще плотность памятных мест, связанных с властителями дум советской интеллигенции, на квадратный метр в Тропарево-Никулино одна из самых высоких в городе. Во всяком случае, с ней не сравнится ни один другой спальный район.

Старожил этих мест литератор Максим Андреев рассказывает про привычные как сон маршруты своего детства: «Тропаревская церквушка — окрестности села Тропарево — театр на Юго-Западе — дом Жени Лукашина — дом Нади Шевелевой — магазин “Польская мода” — подъезд Аверинцева — подъезд Стругацких — пивбар “Ракушка”, он же “Жемчужница” из “Хромой судьбы”, тот самый, в котором падший ангел продал писателю Феликсу Сорокину партитуру Труб Страшного Суда за пять рублей…  Сам дом Аркадия Натановича Стругацкого принадлежит к экспериментальной модели И-99, прославленной Рязановым в “Иронии судьбы”; соответственно, дом Жени Лукашина и “ленинградский” Нади Шевелевой из той же серии находятся рядышком, в шаговой доступности».

Но интеллигенты были не первыми обитателями края. До них (и вместе с ними) здесь жили совсем другие люди. «У нас в каждом классе по нескольку человек учились из деревни; деревни были довольно жуткого вида, люди там жили довольно пьющие; дома были некрашеные и очень неопрятные, очень грязные улицы, повсюду лужи, — вспоминает другой тропаревский старожил, депутат районного Совета депутатов Александр Пищальников. — Деревенские все были русские люди, но выглядели совсем по-другому. Более темная, загорелая кожа, они были словно индейцы. Учились они только до восьмого класса, а дальше пропадали. Когда последние деревянные дома снесли, жителей переселили куда-то в район ВДНХ. А несколько семей получили квартиры здесь, рядом с домом Жени Лукашина».

Стругацкие создавали образы своих «людей полудня», живущих на коммунистической Земле XXII века, давно добившихся и изобилия, и душевной красоты, глядя с тропаревского балкона на русских «индейцев», все еще живущих в вековых хижинах, как и поколения их предков. «Мой одноклассник Ленька Аркадьев жил через дорогу от нас и нашей школы — в селе Тропарево, в старой кривой избушке. Отец и мать крепко пили, десяток братьев и сестер во главе с красавицей Танькой промышляли фарцовкой и бог знает чем, в школу ходили редко, по большим праздникам. Ленька на переменах приторговывал сигаретами, зажигалками и мутными порнокарточками с голыми сестрами. Разумеется, был круглым двоечником, к четвертому классу читал по слогам и почти не умел писать», — вспоминает Максим Андреев.

Советская цивилизация подводила итог этому столкновению двух миров. Перерабатывая древнюю деревенскую почву, она строила на ее руинах типовые панельные многоэтажки, которые должны были железом своей арматуры придать цивилизованную форму рассыпавшемуся миру сельской архаики. Интеллигенция не могла сдержать по этому поводу едкой иронии: «В былые времена, когда человек попадал в какой-нибудь незнакомый город, он чувствовал себя одиноким и потерянным. Вокруг все было чужое: иные дома, иные улицы, иная жизнь. Зато теперь совсем другое дело. Человек попадает в любой незнакомый город, но чувствует себя в нем как дома…  До какой нелепости доходили наши предки! Они мучились над каждым архитектурным проектом. А теперь во всех городах возводят типовой кинотеатр “Ракета”, где можно посмотреть типовой художественный фильм. Название улиц тоже не отличается разнообразием. В каком городе нет 1-й Садовой, 2-й Загородной, 3-й Фабричной, 1-й Парковой, 2-й Индустриальной, 3-й улицы Строителей! Красиво, не правда ли? Одинаковые лестничные клетки окрашены в типовой приятный цвет. Типовые квартиры обставлены стандартной мебелью, а в безликие двери врезаны типовые замки… »

Зуб мудрости, или Придворный мозговой трест

Академик Абел Аганбегян был советником Михаила Горбачева по экономике. Смысл его советов можно понять из мемуаров видного специалиста по социалистическому производству: «Я долго присматривался, и мой выбор пал на Егора Гайдара…  Гайдар был, пожалуй, единственный человек, который имел четкое представление, как в тяжелейших условиях кризиса осуществить переход к рыночной экономике». Либерально-рыночный уклон был популярен у западных политиков и бизнесменов. И маститый советский академик превратился в главного PR-менеджера перестройки. Он разъезжал по Европе, рассказывая о том, чего хотят добиться ее архитекторы. Книга Аганбегяна «Внутри перестройки: будущее советской экономики» была переведена на все основные языки стран НАТО. Именно в одной из таких поездок академик и увидел на архитектурной выставке в Болонье модернистский проект архитектора и инженера Лучано Перини — макет целого города из стеклянных кристаллов, в том числе офисное здание, похожее на иглу.

Абел Гезевич только что получил престижную должность: ему поручили руководить мозговым трестом либеральных реформаторов — Академией народного хозяйства. И академик понял: он должен превратить свою академию в сияющий офисный кристалл, символизирующий стремление Москвы к новым идеалам корпоративного мира. Отныне вуз должен готовить высших управленцев, тех, кто станет вшивать Россию в ткань глобального рынка. А для этого он должен и внешне выглядеть как небоскреб из обобщенного капиталистического Сити.

«Синий зуб» красуется прямо на заглавной странице сайта архитектурного бюро Лучано Перини. Видимо, итальянец считает московский «Кристалл» вершиной своей карьеры. «Перини даже сделал профиль “Зенита” основой логотипа своей фирмы, видимо, гордится этим проектом, — рассказывает Александр Пищальников. — Но затем проект сильно доработали отечественные архитекторы — классик советского модернизма Яков Белопольский и его ученик Николай Лютомский».

«Комплекс будет представлять собой кристаллообразное сооружение с двадцатидвухэтажной башней. Почти все фасады комплекса “обшиты” стеклом изумрудного цвета, — писал “Коммерсантъ” в 1993 году. — Непривычный для московского градостроительства проект архитекторы называют не иначе как “смелым экспериментом”. Неординарна и коммерческая схема реализации проекта».

Деньги на строительство — 120 млн долларов — академия получила в виде валютного кредита от консорциума западных банков без каких бы то ни было правительственных гарантий. «По всей видимости, это стало возможным отчасти благодаря тому, что имя ректора Академии народного хозяйства академика Абела Аганбегяна хорошо известно в мире», — делали вывод журналисты. Главным подрядчиком строительства стала итальянская семейная фирма Volany International, принадлежавшая бизнесмену Валенцо Карибоне, с которым подружился академик Аганбегян.

Проект «Зенита» был готов в 1991-м. Синьор Карибоне договорился о страховании кредита с итальянской государственной страховой компанией Sachо на условиях, что все работы на объекте должны проводиться итальянскими подрядчиками, могут быть использованы только строительные материалы и оборудование из Италии. В те времена покупать все импортное считалось престижным. Воодушевленные партнеры принялись за дело. Согласно контракту, после этого у итальянцев было всего 36 месяцев на строительство башни. Был даже «обстоятельный бизнес-план, согласно которому базовая ставка арендной платы для офисных помещений была установлена на уровне $600 за 1 кв. м в год, а стоимость гостиничных номеров — в пределах $150 в сутки». Кредит собирались полностью выплатить к началу 2003 года за счет этих барышей.

Россия переживала не лучшие времена. Население обнищало. Бандиты устраивали перестрелки прямо на улицах. Предприятия останавливались, здания не ремонтировались. Президент воевал с парламентом. По телевизору показывали зарубежные сериалы, в том числе бразильский про рабыню Изауру и итальянский про капитана Катани. Но на фоне этого хаоса над Москвой росла голубоватая пирамида. К 1994 году «Зенит» был готов на 95%. Но тут вмешался «капитан Катани».

В 1994-м все руководство Volany International было арестовано в Италии в рамках операции «Чистые руки», в ходе которой выяснилось, что почти вся политическая и экономическая элита страны насквозь коррумпирована и тесно связана с мафией. Предприимчивые партнеры академика Аганбегяна не стали исключением. За зеркальными стеклами «Синего зуба» явственно проступили черты дона Микеле Загариа, одного из самых жестоких и ловких убийц, наркоторговцев и коррупционеров из Сицилии (в 1998-м ему дали пожизненное, но он сбежал и скрывался в подземном бункере под собственным особняком до 2011-го).

«Дом без хозяина сирота»: оказавшееся за решеткой руководство итальянской компании перестало платить зарплату рабочим, и те вскоре разъехались. Почти готовый «Зуб» остался пустым.

Отзвуки итальянской борьбы с мафией и коррупцией докатились и до русских снегов. В 1995 году к четырем годам условно и штрафу был приговорен некий генерал-майор Вячеслав Овсяников, который незаконно сдавал итальянцам под склады стройматериалов земли Минобороны в военном городке Никулино. На полученные 1,8 млн рублей он вместо электростанции для стрельбища купил бензоагрегат для своего загородного дома, расплатился с каменщиком, а на оставшееся уплыл в тур на теплоходе, выяснили журналисты. Генерал-майор оправдывался, что использовал свое положение «не во зло, а в добро» и вообще всего лишь выполнял просьбы уважаемого академика.

В 1999-м карающая рука правосудия на какое-то время даже вознеслась над головой самого Аганбегяна. Прокуратура Москвы возбудила против него уголовное дело по обвинению в «злоупотреблении служебными полномочиями» и «незаконном участии в предпринимательской деятельности». Согласно этим обвинениям, ректор академии присвоил несколько миллионов рублей, передав активы «Зуба» подконтрольной ему Высшей школе международного бизнеса.

«Меня тогда обвиняли в хищениях денег. Но как можно было получить эти деньги, когда они фактически не заходили в Россию? Не было никаких финансовых счетов, здание строилось на итальянский кредит. Средства переводились итальянской строительной организации, не в Россию, а в Италию. То есть я денег вообще не видел, как я мог обогатиться?» — возмущался по этому поводу Абел Гезевич. Но со стороны все выглядело не так невинно. «Конечно, и иностранцы на “Зените” погрели руки, и Аганбегян его пытался приватизировать и сам, и через сына. Истории там полууголовные», — рассказывал журналистам архитектор Лютомский.

Оскорбленный в лучших чувствах академик уехал к дочери в США, чтобы «пережить тяжелые времена». Через год, в 2000-м, времена и впрямь стали гораздо лучше. При новом президенте уголовное дело против уважаемого академика закрыли: «хищение не подтвердилось». Академик вернулся. Его любимое детище радовало глаз необычной архитектурой и ровным сиянием своих синих стекол. Но так и оставалось пустым.

Проклятое место

Почти 20 лет вокруг пустующего «Зенита» шли бесконечные финансовые и юридические баталии. Выяснилось, что на здание не существует необходимой документации. В 2015 году наконец было заключено мировое соглашение, которое урегулировало отношения между государством и РАНХиГСом. Здание вернули академии.

Тем временем главный долгострой Москвы стал точкой притяжения для поклонников экстремальных субкультур. Сталкеры и паркурщики лазали по этажам, заглядывали в шахты лифтов и встречали закаты на крыше высотки. Иногда их гоняли охранники, но массового паломничества в заброшку это не останавливало.

— Со временем охранники начали брать с посетителей деньги за вход и стали добрее. Цена, кстати, была для подростков немаленькая — 300 рублей, — рассказывала The Village фотограф Александра Кампински. — С крыши открывался прекрасный вид, но она там такая, что тебя прекрасно видно с улицы. Через пару лет о месте узнали все, и на крыше стали собираться целые толпы — это было похоже на очередь в музей. Приходили не только молодые люди, но и взрослые семейные пары. Еще в здании было много тех, кто играл в «Ночной дозор».

В 2008-м один из таких сталкеров насмерть разбился, провалившись в шахту лифта. Рассказывают и про другие аналогичные трагедии, но документальных подтверждений им нет. Нелегальные экскурсии по пустующей пирамиде на «Юго-Западной» продолжались до 2018-го.

— Споры о судьбе этого здания шли много лет, — рассказывает мундеп Александр Пищальников. — Хотели то ли снести его и строить что-то новое, то ли все-таки производить санацию, менять фасады и достраивать. Мнения жителей, как всегда, разошлись, но по ощущению большинству людей здание нравится. «Синий зуб» стал одной из архитектурных доминант района, важной частью его визуальной идентичности.

Наконец после нескольких экспертиз было принято решение чинить, а не сносить «Зуб». Власти выделили финансирование — 10 млрд рублей. Начался поиск новых подрядчиков. Они появлялись и исчезали. Первой пришла компания «Горкапстрой», ее сменила «Техинжстрой». Осенью 2019-го РАНХиГС вновь разместила тендер на реконструкцию «Синего зуба» на сайте госзакупок. Сумма контракта составила все те же 120 млн долларов, как и в первый раз, в 1991-м. В декабре был заключен контракт с одним из крупных московских застройщиков ФСК «Лидер», который работает на объекте до сих пор. Поначалу срок окончания работ был обозначен как декабрь 2022-го. Но в январе 2022-го сайт мэрии сообщил, что «завершить реконструкцию здания планируется в 2025 году».

Бесконечные задержки объяснялись тяжелым наследием, доставшимся «Зубу» от 1990-х. Например, прежние стеклянные фасады пришлось целиком демонтировать — они были рассчитаны на яркое итальянское солнце. В пасмурной Москве голубые стекла пропускали только 30–40% солнечных лучей. Но инженерными проблемами все не исчерпывалось. Над этим местом словно висит проклятье. Прямо перед «Зенитом» расположены еще три законсервированные стройки. По одной из версий, остановка строительства этих зданий связана с тем, что они строились на участках, принадлежащих вузам. Это осложняло структуру собственности и запутывало документацию.

— Этот угол у нас считается проклятым местом: здесь ничего не получается достроить, было несколько попыток, — говорит Пищальников. — Застройщики стараются втиснуть жилые новостройки на каждом пятачке земли. Социальная инфраструктура района не выдерживает этой плотности. И некоторые проекты действительно «зависают».

Эльдар Рязанов выбирал дома Жени Лукашина и Нади как пример такой типовой застройки, при которой можно перепутать друг с другом разные города. «Но по иронии судьбы эти стандартные дома образуют одни из лучших дворов Москвы, — вздыхает Пищальников. — Они очень большие, очень зеленые, они выглядят почти как лесопарк. Там есть все социальные объекты, очень хорошо продумана планировка микрорайона. Она определенно прошла проверку временем. Эти микрорайоны нравятся людям, совершенно неожиданно эти панельные многоэтажки оказываются выигрышным жильем. А сейчас у нас огромный перекос в сторону коммерческого жилья. Для социальной инфраструктуры и зеленых зон просто не остается места».

Типовое однообразие района, из-за которого Женя Лукашин пережил свои бессмертные приключения, давно ушло в прошлое. На его месте появился хаос архитектурных форм. Сами советские панельки на фоне «Зуба» и других современных высоток выглядят почти такими же маленькими и беспомощными, как когда-то деревенские избы перед городскими многоэтажками. Нынешние жители вряд ли бы спутали свой район с каким-то другим даже после бани. «Синий зуб», возвышающийся над окрестностями, точно не позволил бы им этого сделать. Городская среда стала более разнообразной, но вряд ли более уютной. «Как больно, милая, как странно».

Фото: stroi.mos.ru, pastvu.com