Мировая политика стремительно феминизируется. С 2006 по 2019 год число женщин-политиков в мире выросло вдвое — до 25% в парламентах и 21% в министерствах. Гендерный дисбаланс ни в одной сфере не сокращается так быстро, как в политике. Россия здесь отстает от большинства стран — по показателям представительства женщин в политике, согласно Global Gender Gap Report 2020, подготовленного экспертами Всемирного экономического форума, наша страна занимает 122-е место. Женщины составляют всего 15,8% парламентариев и 12,9% министров.

В сентябре 2020-го президент Владимир Путин призвал активно включать женщин в работу в общественно-политических сферах. А спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко добавила, что «мир устал от брутальной мужской политики», и нас ждет «эра мягкой силы», где особую роль будут играть женщины-руководители. Но российская модель феминизации преимущественно внедряется сверху. Эльвира Набиуллина, Маргарита Симоньян, Мария Захарова или даже Наталья Поклонская при всем своем гендерном консерватизме выступают в роли андрогинов. Они защищают ровно тот же самый консервативно-маскулинный порядок, что и их коллеги-мужчины. Настоящим генератором низовой женской политики является не федеральный уровень с его тотальной регламентацией, а город. Женщины составляют костяк активистов во многих социальных движениях. На муниципальных выборах 2017 года в Москве женщины составляли более трети кандидатов. Даже в Московской городской думе из 45 депутатов 18 — женщины (и их могло бы быть больше, если бы многие кандидаты от оппозиции не были сняты с выборов в 2019-м).

Именно с городского уровня Нью-Йорка в большую американскую политику ворвалась одна из ее главных звезд — конгрессвумен Александра Окасио-Кортес. Когда она выдвинула свою кандидатуру в палату представителей, букмекеры оценивали ее шансы на победу как 1:18. И хотя консерваторы от истеблишмента уже сравнивали ее с Гитлером, Сталиным и Мао, три четверти сторонников Демократической партии готовы поддержать АОК на президентских выборах 2024 года. Фигура АОК стала магнитом для миллионов американцев — молодежи, женщин, национальных меньшинств, бедняков, которые полностью разочаровались в традиционных политиках. Умеренные карьеристы из обеих партий, играющие по правилам истеблишмента, проигрывают харизматичной молодой женщине, которая каждым своим жестом выражает презрение к миру старой политики.

В России публичная политика устроена на других принципах. Мощный феминистский тренд наметился пока только в оппозиционной среде. Любовь Соболь, Юлия Галямина и Дарья Беседина завоевали практически федеральную известность на либеральном фланге. Но и идеологические «сестры по разуму» Александры Окасио-Кортес — российские коммунистки сумели завоевать свое место под московским солнцем. В Мосгордуме четыре женщины-коммунистки. Две из них, Екатерина Енгалычева и Елена Янчук, являются представителями того же поколения, что и Александра Окасио-Кортес. Вопреки сложившимся стереотипам о коммунистах эти две яркие, молодые и амбициозные женщины очень активны в городской протестной политике. Возможно, именно им суждено открыть в наших широтах новую эпоху, как это сделала в США АОК.

Социалистка и оппозиционерка

Тридцатипятилетняя Елена Янчук и тридцатисемилетняя Екатерина Енгалычева — практически сверстницы. Обе принадлежат к радикальному флангу партии. Обе активно участвуют в протестной борьбе. В начале марта, например, Екатерина попала в федеральные новости, когда ее задержали полицейские за участие в несанкционированной протестной акции. Обе часто выступают в МГД с жесткой критикой московских и федеральных властей. Но при этом они очень не похожи друг на друга.

— Между ними нет ничего общего, кроме того, что они обе прошли по списку КПРФ, — говорит известный левый политолог Борис Кагарлицкий. — Енгалычева, безусловно, человек очень яркий и выразительный, но у нее нет системного мировоззрения и концептуальной позиции. А Елена Янчук — человек с твердыми и последовательными политическими взглядами.

Сама Янчук рассказывает, что первые политические установки она получала еще от родителей: «Отец быстро разочаровался и в Горбачеве, и в Ельцине, а дома часто обсуждали, что страна идет к катастрофе». Эти детские впечатления успели почти забыться, но в середине 2000-х Елена стала уже самостоятельно интересоваться политикой. «Сначала вполне мейнстримной, — вспоминает она. — Мне, например, нравилась риторика Медведева, когда он только стал президентом — что-то более современное, адекватное, открытое». Но после университета она случайно познакомилась с группой левых экономистов во главе с Русланом Дзарасовым. Это произвело сильное впечатление на 20-летнюю девушку: «Я стала вспоминать то, что слышала от отца в детстве, сопоставлять, читать про разные идеологические течения». Такие размышления наложились на первый опыт общественной активности — Елена приняла участие в защите Измайловского леса от застройки: «Вот после этого я стала осознавать себя человеком левых взглядов: увидела связь справедливости вообще с левой идеологией. Я поняла, что не хочу жить в несправедливом обществе, в котором место человека, его права и возможности зависят от его дохода».

Политическая карьера Янчук выросла из убеждений, что в России случается не часто. «В 2015-м, в разгар конфликта на Донбассе, мы с друзьями организовали сбор гуманитарной помощи, — вспоминает она. — И именно тогда я впервые познакомилась с КПРФ». В 2017-м партия поддержала Елену как известную в районе социальную активистку на муниципальных выборах, а в 2019-м предложила ей стать кандидатом в городской парламент. К тому времени Янчук была уже относительно известным в левых кругах человеком. У нее брали интервью известные левые блогеры вроде Константина Семина, она поддерживала отношения с разными коммунистическими группами. При этом в КПРФ Елена до сих пор не вступила.

У Екатерины Енгалычевой траектория оказалась противоположной. Она работала на государственном ТВ, потом занялась бизнесом. В МГД все депутаты, кроме глав фракций и руководителей комитетов, работают на общественных началах. Свой основной доход Екатерина получает от коммерческой деятельности. Енгалычева является учредителем компании «Страна космического туризма», которая занимается организацией для частных лиц полетов на истребителях МиГ-29, полетов в невесомости на самолете Ил-76 МДК. В интервью «Эху Москвы» она заявила, что не видит противоречий между коммунистической идеологией и частным бизнесом. Екатерина не скрывает и своих консервативных религиозных взглядов, близких к позиции Никиты Михалкова. Именно из религиозных соображений она, например, выступила против чипизации домашних животных. «Сегодня они отчипируют животных. А завтра? За людей возьмутся? В Библии об этом подробно написано», — возмущалась она в фейсбуке.

— Для нынешней КПРФ не удивительно поздравлять избирателей с Пасхой и Рождеством, — говорит известный левый политик и бывший депутат Госдумы Дарья Митина. — Екатерина в данном случае полностью в мейнстриме своей партии. При других обстоятельствах она могла бы найти себя и в «Справедливой России». А может быть, и в НОДе, где рассказывают про оккупацию России рептилоидами.

При этом, по словам Митиной, именно Енгалычева в большей степени является партийным политиком. «Енгалычева — яркий политик, но она плоть от плоти партийная. Имя она сделала на активном участии в протестном движении, но всегда в плотном сотрудничестве с горкомом КПРФ. У Янчук есть стройная система взглядов, и она гораздо меньше склонна к компромиссам — и в этой независимости ей помогает как раз автономия от партийного начальства. А Енгалычевой, какой бы хорошей, принципиальной и оппозиционной она ни была, приходится действовать в фарватере партийных установок. А они каждый раз разные». Действительно, Екатерина Енгалычева вступила в партию еще в 2011 году, сразу после того, как сменилось руководство московского горкома партии, а через год КПРФ выдвинула ее на муниципальных выборах.

Борис Кагарлицкий, который проиграл в 2019-м Енгалычевой выборы в округе, считает ее ярким политиком. «Она тот тип популиста, который может быть очень полезен избирателю на региональном уровне. Во время социальных конфликтов она часто занимает смелую позицию, а в самой Думе, наоборот, ведет себя гибко, может пойти на компромиссы, чтобы отстоять интересы своего округа. У нее нет концептуального видения будущего страны, но ситуативно она эффективно защищает интересы своих избирателей. Для Янчук Мосгордума — это ступенька в большой политической карьере. А для Енгалычевой это потолок. В России все возможно, но я все-таки не могу себе представить Екатерину министром или президентом — для этого у нее нет ни стратегии, ни команды, ни понимания, что вообще нужно делать со страной. А если министром или президентом станет Янчук, это будет значить, что в России победили прогрессивные левые силы».

Принципы и компромиссы

Разница между подходами Енгалычевой и Янчук становится видна, например, при голосовании за бюджет города. Это принципиальный для мэрии документ, и власть делает все, чтобы добиться поддержки депутатов всех фракций. Вокруг этого каждый раз возникает серьезная борьба. В 2019-м, когда и Янчук, и Енгалычева были избраны в Мосгордуму (при поддержке системы «Умное голосование» Алексея Навального), они обе вместе с еще тремя членами своей фракции голосовали против бюджета, предложенного мэрией. Тогда Екатерина назвала бюджет мэрии антисоциальным. Но через год, в ноябре 2020-го, молодые коммунистки голосовали по-разному. Янчук вновь критиковала проект мэрии и голосовала против. А Енгалычева поддержала главный финансовый документ города. После этого она столкнулась с серьезной критикой в социальных сетях.

«В прошлом году я голосовала против бюджета, а его все равно приняли, у “Едра” — большинство, — написала она в фейсбуке. — Поэтому в этом году я решила добиваться для своих районов максимума — две мои поправки о строительстве двух поликлиник, которые я лоббировала весь год, приняли».

Такой выбор стоит перед каждым депутатом, пожимает плечами ветеран российского парламентаризма Митина. «Я прекрасно помню, как мы в Госдуме утверждали с премьером Кириенко, — вспоминает она. — У нас была четкая установка во фракции: основная часть голосует против, но есть 25 человек, которые должны дать необходимые правительству голоса “за”. Потому что иначе Думу разгонят, и всем будет плохо».

Универсального ответа, как должен себя вести депутат, выбирая между принципиальной позицией и частными уступками, не существует. «Можно вести себя как оппозиция и с порога отвергать то, что предлагает “кровавый режим”, или вести себя “конструктивно” и в рамках своих возможностей сделать хоть кому-то лучше, — говорит Митина. — Енгалычева относится к приверженцам теории “малых дел”, а Янчук идеологически заряжена на оппонирование власти. Я не хочу выносить вердикты, это две разные стратегии, и пусть каждый решает сам для себя, какая правильная».

Проблема в том, что иногда такой выбор может поставить перед более сложной моральной дилеммой. Именно так произошло 9 марта 2021-го, когда из фракции коммунистов исключили двух депутатов — Елену Шувалову и Дмитрия Локтева. Шувалову обвинили в слишком тесном сотрудничестве с движением Навального, а Локтев заявил, что его покарали за то, что он голосовал против городского бюджета. Он обвинил лидера московских коммунистов Валерия Рашкина в том, что тот пытается выслужиться перед мэрией, удаляя неудобных для нее депутатов. Большинство депутатов-коммунистов во главе с руководителем фракции Николаем Зубрилиным и внуком лидера КПРФ Леонидом Зюгановым проголосовали за исключение внутрипартийных диссидентов. Против выступили только двое — Евгений Ступин и Елена Янчук.

— Все, что делали Дима Локтев и Елена Анатольевна Шувалова, вызывает у меня только уважение, и я не понимаю, за что их исключили, — говорит сама Янчук. — Я была резко против. Так быть не должно, это предтеча очень нехороших процессов. Я считаю, что эти депутаты никогда не подводили своих избирателей. Никаких оснований для таких репрессий не было. То, что их вот так выгнали — это было подло, не по-товарищески, не по-коммунистически.

А Екатерина Енгалычева на решающее заседание фракции не пришла. «Енгалычева умеет исчезать в нужные моменты, — признает Дарья Митина. — И пойди разберись, какая у нее позиция. И там отношения не испортила, и там сохранила. Так бывает. А вот Янчук громко возмущалась, отстаивала своих товарищей. Она в моих глазах очень сильно выросла после этой истории, потому что повела себя принципиально и сказала товарищам глаза в глаза, что она считает подлостью или ошибкой».

— Дело в том, что в России нет партий, — рассуждает Борис Кагарлицкий. — Те структуры, которые принято считать партиями, скорее платформы, через которые люди с ресурсами получают доступ к власти, а не идеологические, классовые или хотя бы политико-прагматические объединения. Такие разные и по структуре личности, и по убеждениям, и по своим задачам люди, как Янчук и Енгалычева, оказываются в одной партии примерно на тех же основаниях, как пицца и суши оказались в «Яндекс.Еде». Просто потому что партия — это техническая платформа, а не объединение единомышленников.

Но вместе с тем и Енгалычева, и Янчук — представители нового поколения в российской политике. И дело не в возрасте, а в том, что основа их политического капитала — это разные формы работы с людьми, а не доступ к капиталу или бюрократическим полномочиям. «Существование таких, как Енгалычева, создает условия для появления таких, как Янчук, — считает Кагарлицкий. — Условные популисты вроде Енгалычевой создают внешнюю среду для убежденных, идейных политиков. Именно поэтому они и оказываются в одном блоке. Им вместе приходится противостоять политикам старого типа, которые вообще органически отторгают всякое взаимодействие с обществом, с реальными живыми людьми».