Популярные московские магазины, клубы, рестораны и другие заведения редко находятся за пределами Садового кольца. Но так было не всегда. О том, как менялись территориальные пристрастия москвичей в царские времена и отдыхало местное дворянство во времена «правления» Санкт-Петербурга, рассказывает историк и автор подкаста «Поручик Киже» Георгий Манаев.

C какого времени можно отследить формирование районов для развлечений и шопинга в Москве?

Люди живут здесь более тысячи лет, они всегда как-то отдыхали и развлекались. Но типы и, соответственно, места этих развлечений менялись в зависимости от взгляда на мир. Примерно до XVII века жизнь москвича была очень сильно обусловлена церковью, ее установлениями и церковным календарем праздников. Для москвича допетровской эпохи никакого «свободного времени» быть не могло, у него был только «праздник». Но после царствований Алексея Михайловича и в особенности его сына Петра ситуация сильно изменилась. Московское царство стало Российской империей, церковь была подчинена светской власти, и начало появляться светское общество. И сами понятия отдыха характерны именно для светского, имперского периода.

Давайте об имперском и поговорим. Известны крупные первопроходцы индустрии отдыха?

В среде русского дворянства понятия досуга и отдыха массово распространились только с 1762 года, когда Петр III освободил дворян от обязательной службы государству, введенной его дедом Петром Великим. Поэтому в эпоху Екатерины II состоятельные дворяне смогли наконец себе позволить систематический досуг. Мы говорим именно о Москве, которая во второй половине XVIII века — «старая столица», довольно сонное место. Бурная светская жизнь тогда кипела вокруг императорского двора в Петербурге, там самые талантливые и богатые молодые люди конкурировали за чины и должности. А в Москву переезжали жить те, кто решил уйти в отставку — летом они жили в своих имениях, а зимовали в городе, ведя нехитрую светскую жизнь, которая в основном состояла из визитов друг к другу в гости, домашних балов и обедов да посещения нескольких публичных мест.

С конца 1760-х шла кровопролитная русско-турецкая война, с фронтов которой в Москву проникла чума, вызвав здесь страшную эпидемию и Чумной бунт. Все это надломило светскую жизнь, и публичных мест было немного. Например, первый публичный Знаменский театр был преобразован из частного — он был открыт в усадьбе Воронцовых (ныне дом по улице Знаменка, 12/2).

В Знаменском театре работал антрепренером английский инженер Майкл Меддокс. В Россию он приехал в 1766-м как учитель физики и механики для великого князя Павла Петровича. Но прославился он как создатель Петровского публичного театра. Он был открыт в 1780-м и мог вмещать сначала до тысячи, а затем, с пристройкой ротонды, до трех тысяч зрителей, что делало его одним из самых больших в мире. Главный фасад выходил на Петровку — отсюда и название театра.

Москва во второй половине XVIII века — «старая столица», довольно сонное место.

Самый дешевый билет стоил целый рубль, что отсекало простонародье (на рубль можно было есть неделю даже в городе), а были и шикарные ложи за 300 и 500 рублей. Репертуар серьезный — Вольтер, Шекспир, Бомарше, Сумароков. В театре даже был свой худсовет. В 1805-м здание театра сгорело, а в 1825-м на его месте откроется Большой театр.

Петровский театр стал центром притяжения. Прочая инфраструктура — магазины, рестораны — складывалась вокруг него?

Петровский театр как раз и открылся в самом центре, где уже была сосредоточена торговая и светская жизнь. Сюда ездили прежде всего за покупками. Дворянские развлечения тех лет состояли в посещении модных магазинов, появлявшихся на Кузнецком мосту, где торговали в основном иностранцы — немцы, англичане и французы, которых стало особенно много после 1789 года, начала Французской революции. Даже более значимым местом торговли была Ильинка со своим Старым Гостиным двором. Бытописатель Москвы Михаил Пыляев писал, что «​на Ильинке, около лавок, в зимнее время бывали самые модные гулянья всей московской аристократии, и тогдашние волокиты назначали там свидания» — торговое место было своеобразной светской биржей знакомств, что вызывало неудовольствие малого бизнеса: «​​петиметры (франц. petit-maitre — “маленький господин”, щеголь) и амурщики только галантонят», жаловались московские купцы, которым модники мешали вести торговлю.

Солидных мест было еще очень мало. Например, Английский клуб, в котором стали собираться московские англофилы примерно с начала 1770-х, до начала XIX века не имел постоянного адреса — только в 1802-м он стал арендовать здание усадьбы Гагариных на Страстном бульваре, а с 1831-го переехал во дворец Разумовских на Тверской. Собственно, даже Дворянское собрание в Москве организовалось только в 1783 году. Поэтому массово места притяжения именно по признаку развлечений стали появляться только в следующем столетии.

Публичные дома уже были в XVIII веке?

В XVIII веке проституция еще не была легальной — за нее штрафовали и отправляли на принудительные работы, поэтому организация их была очень затруднена. Проституция была легализована при Николае I в 1843 году — общество уже было совсем другим.

Было несколько главных факторов, которые поменяли облик Москвы в XIX веке по сравнению с XVIII. При Екатерине снесли остатки стены Белого города (последние сносили в 1790-х годах) и начали постепенно разбивать на ее месте бульвары — новые места, где дворяне могли цивилизованно прогуливаться и общаться. Затем, после пожара 1812 года, была организована Комиссия о строении Москвы. Ее архитектурной частью руководил архитектор Осип Бове. Его «Прожектированный план», собственно, и создал знакомую нам Москву. Неглинка была заключена в трубу, после чего у стен Кремля появился Александровский сад, а к северу от Никольской — Театральная площадь, на которой в 1824-м и 1825-м по проектам Бове были построены Большой и Малый театры.

Послепожарная Москва — это уже совершенно другой город, и в нем появились новые места для культурных развлечений. Прежде всего Петровский парк, который тоже было решено разбить в ходе реконструкции города. Территорию вокруг Петровского путевого дворца распланировали как пейзажный парк, причем сразу было принято решение запретить в нем трактиры и «колокола» — простонародные шатровые распивочные. Это было местечко для богатых — для них в парке начали появляться дорогие рестораны, одним из самых известных стал ресторан француза Транкиля Яра. В 1826-м он открыл свое заведение на углу Кузнецкого моста и Неглинной. У Яра обедали звезды уровня Пушкина и Баратынского. Но спустя десять лет он переехал в Петровский парк — это именно тот ресторан, который мы сейчас можем посетить в гостинице «Советская» на Ленинградском проспекте (историческое здание ресторана встроено в современное). Рядом стали открываться и другие рестораны.

Кроме того, популярным развлечением в Петровском парке было и катание в собственных экипажах «на кругу», по круговому маршруту в центре парка. Круг был организован и в других местах дворянских прогулок — в Сокольниках и в Новинском. Задачей катаний было продемонстрировать собственный выезд и одежду.

В определенное время дня на кругу наступал черед купцов, которые затмевали дворян шиком и безвкусицей своих гигантских экипажей. Катались купцы со смертельно серьезными лицами — иначе не уровень. Надо всем этим потешалась дворянская молодежь мужского пола, которой этикет позволял являться на такие катания даже без лошади и экипажа и весь день «висеть» там, встречая знакомых, гуляя возле карет хорошеньких дворянок, держась за дверцу и ведя small talk.

Тогдашнее увлечение дворян конными заводами, скачками и бегами сродни современному отношению к дорогим машинам.

Но гораздо более важным «конным» развлечением дворян мужского пола были, конечно, скачки. Первый рысистый бег состоялся на московском ипподроме в 1834 году в районе нынешнего Ходынского поля, на котором Обществу конской и скаковой охоты была выделена земля. Тогдашнее увлечение дворян конными заводами, скачками и бегами сродни современному отношению к дорогим машинам. Молодые и не очень дворяне собирались на ипподроме похвалиться своими достижениями в области разведения лошадей. Кстати, первые лет сорок никаких ставок на ипподроме не было — тотализатор появился только в 1870-х годах. Одними из самых известных московских игроков на тотализаторе были поэт Валерий Брюсов и его отец Яков Брюсов, спустивший на скачках все состояние.

А рестораны кроме, собственно, еды какие развлечения предлагали в то время?

Главным развлечением в ресторанах были цыганские хоры. Из воспоминаний жителей района Аэропорт можно узнать, что еще в 1960-е Эльдорадовский переулок назывался у местных «цыганским уголком» — потомки цыган жили в районе еще очень долго. А вообще цыганские хоры появились у нас с подачи Алексея Орлова, младшего брата фаворита императрицы Екатерины. В 1770-е он выписал цыган для выступления в своем подмосковном имении. Так появилась цыганская капелла (хор) под руководством Ивана Соколова, регулярно выступавшая у Яра и в других ресторанах Петровского парка.

Сразу скажу: рассказы, что будто бы «к цыганам» молодые дворянчики и купчики ездили «пользовать» цыганских певичек, не совсем соответствуют действительности. Цыгане были закрытой корпорацией, блюли целомудрие своих женщин и в проституток их не превращали. На цыганке можно было жениться, лишь выкупив ее у табора, а тут речь шла о нескольких тысячах рублей (для сравнения: 2 тыс. рублей в год в начале XIX века — жалованье крупного министра). Иногда это происходило — на цыганской «певунье» Авдотье Тугаевой был женат знаменитый дуэлянт, «татуированный граф» Федор Толстой-Американец.

Куда же все-таки ездили дворяне за любовными утехами?

После того как в 1843 году продажную любовь легализовали, в Москве появился свой «район красных фонарей» — так называемая Грачевка, она же Драчевка — нынешняя Трубная улица, идущая параллельно Цветному бульвару. Гиляровский писал: «Самым страшным был выходящий с Грачевки на Цветной бульвар Малый Колосов переулок, сплошь занятый полтинными, последнего разбора публичными домами. Подъезды этих заведений, выходящие на улицу, освещались обязательным красным фонарем, а в глухих дворах ютились самые грязные тайные притоны проституции». Здесь недалеко был врачебно-полицейский комитет, где свидетельствовали проституток на здоровье. Находился он сначала в доме Сретенской полицейской части (она и сейчас стоит по адресу 3-й Колобовский переулок, 16), а вокруг открывались один за другим «дома терпимости». Самый шикарный — и тоже сохранившийся — был в Соболевом переулке, ныне Большой Головин переулок, 22 — тогда Рудневка, а ныне Дом с беременными кариатидами.

Почему именно в этом месте был такой разгул?

Когда-то тут была Труба — дыра в стене Белого города, через которую в центр текла река Неглинная. Здесь был трактир «Ад», где собирались преступники, по выходным разворачивался рынок домашних животных, а Цветной (бывший Трубный) бульвар назывался так потому, что здесь торговали девушки-цветочницы, а потом открылся Цветочный рынок. В общем, это злачная окраина центра, а еще дальше, вверх по Неглинной, уже было более древнее место развлечений, район улицы Божедомки, где когда-то открылся первый в Москве сад «Эрмитаж» — так называемый старый «Эрмитаж». Это у него было потом позаимствовано название для нынешнего сада.

В 1830-е владелец этих земель Иван Римский-Корсаков открыл сад для публичного посещения. Но по-настоящему известным он стал во второй половине XIX века, когда по проекту Федора Шехтеля тут возвели деревянный театр «Антей». Сохранилось такое описание: ​​«Снаружи это очень изящное здание в греко-помпеевском стиле, внутри — громадная зрительная зала, второй ярус которой отдан под ресторан: здесь в ложах, во время самого действия, можно получать кушанья, чай, вино и так далее. Освещается театр “Антей” газом и электрическими фонарями».

До устройства моллов москвичи тоже додумались в первой половине XIX века. Их прообразом были торговые ряды.

То место, где сейчас проходят Самотечные переулки и линия трамвая, и была территория одного из первых развлекательных садов в Москве. А сейчас все, что от него осталось — Антроповский пруд, один из некогда многих прудов «Эрмитажа».

С того старого «Эрмитажа» и началась садовая культура в Москве?

«Эрмитаж» на Божедомке был самым известным, но не первым таким садом. Садовая культура начиналась с «воксалов» (нарицательное от английского местечка Vauxhall) — увеселительных садов с крытыми помещениями для представлений, музыки и танцев. Тот же Меддокс в 1783-м открыл такой воксал на Таганке, в районе нынешних Факельных переулков. Там были устроены пруды, ныне засыпанные, павильоны, причем самый большой площадью тысяча квадратных метров. Игрались оперы, комедии, были маскарады. Всего в конце XVIII века в Москве работало около 15 частных и публичных воксалов. Ходить в такие места было не зазорно и дворянам, особенно учитывая плату за вход — рубль или больше. Известны разные сады — например, чуть севернее старого «Эрмитажа» был сад «Эльдорадо», который завел кондитер Людвиг Педотти. У Педотти в 1858 году была организована «ночь графа Монте-Кристо». Согласно «Ведомостям московской городской полиции», Дюма «был показываем за деньги: целые три часа публика любовалась зрелищем, как сидит Александр Дюма, как ест и пьет Александр Дюма, как смотрит фейерверк и, наконец, как уезжает Александр Дюма».

Как мы понимаем, сады были предназначены для состоятельной публики, а места типа театра «Антей» были прообразами современных кинотеатров, где можно было и что-то посмотреть, и что-то съесть.

Примерно в то же время и шопинг начал обретать черты современных моллов?

Да, до устройства моллов москвичи тоже додумались в первой половине XIX века. В любом случае их прообразом были торговые ряды, такие как Гостиный двор или деревянные Верхние торговые ряды, стоявшие на месте ГУМа и постоянно находившиеся в частичном ремонте. Назывались они в обыденной речи «город» — «съездить в город» означало сходить за покупками. Разные товары, как на восточном базаре, продавались в разных рядах и на линиях — в Суконном, Сундучном, Шляпном, Шелковом рядах, на Ножевой линии…  В Верхних рядах не было освещения и отопления (чтобы их не уничтожил пожар), торговля шла только в светлое время суток.

Публика побогаче требовала более комфортного шопинга. Поэтому стали заводить пассажи, или, как тогда говорили, галереи. Находились они, как и сейчас, в самом дорогом месте центра, между Петровкой и Неглинной. Самым известным был построенный в 1862-м пассаж Солодовникова — стоял он прямо на месте, где сейчас центральный вход ЦУМа. Там были мраморные полы и лестницы, бархатные занавески, дорогая мебель. У покупателей забирали верхнюю одежду, предлагали кофе, усаживали в кресла. Приказчики были одеты по последнему слову моды и говорили на иностранных языках. В пассаже Солодовникова даже работала курьерская доставка товаров на дом. Вскоре открылись Голофтеевский и Александровский пассажи, вообще их было много — Лубянский пассаж, пассаж Попова — Джамгаровых, пассаж Постниковой, Фирсановский пассаж (ныне «Петровский»).

Чем торговали в пассажах и отстроенных чуть позже ГУМе и ЦУМе?

Верхние торговые ряды, новое здание которых было построено в 1893 году, во многом сохраняли специфику базара, но тут почти не торговали европейцы. Самыми известными были магазины текстиля братьев Сапожниковых (шесть гран-при на всемирных выставках), часовой магазин фирмы «Калашников и сын» — эта фирма поддерживала связи с европейскими часовщиками, и именно у них Лев Толстой и Петр Чайковский купили себе Patek Philippe. В будущем ГУМе торговали поставщики императорского двора — кондитеры Абрикосовы и парфюмерная фирма «Брокар». Однако тут были не только дорогие магазины — на верхних линиях рядов ютились лавки с товарами для простонародья. Открывшийся в 1908 году магазин «Мюр и Мерилиз» (ныне ЦУМ) вообще принадлежал полностью одноименной шотландской фирме, которая выпускала под своим брендом почти все, кроме продуктов — это был первый в России универмаг, который к тому же бесплатно рассылал каталоги своих товаров.

Самые крупные фирмы имели собственные магазины — например, у Фаберже был собственный магазин на Кузнецком мосту (с бронированными подвалами). Но тут надо помнить, что западные бренды типа Cartier открывались в первую очередь в Санкт-Петербурге, где было все-таки побольше богачей — там обитали царское семейство и весь императорский двор.

Фото: из личного архива Георгия Манаева