Первое, что мы видим в «Конклаве» — это спина человека с портфелем. Человек поворачивается и показывает нам ставшее любимым за несколько десятилетий лицо стареющего Рэйфа Файнса. Его герой, кардинал Томас Лоренс, должен попрощаться с умершим накануне наставником, папой римским, что уже само по себе очень печально.

Но есть и другая причина усталой грусти и даже ужаса в глазах Лоренса  — мысль о предстоящих выборах нового папы, когда в Ватикан на несколько дней вползет клубок змей-претендентов — каждый со своими амбициями, особенностями характера и скелетами в шкафу. В качестве декана Лоренс отвечает за то, чтобы кардиналы выбрали наиболее достойного, если таковой найдется, и у него даже есть кандидатура — немного нервный, но порядочный Альдо Беллини (Стенли Туччи), который поначалу отказывается от хлопотной высшей должности в католической церкви, но позже упрекает самого Лоренса в скрытых мотивах: «Покажи мне хоть одного кардинала, который не мечтает стать папой! Я уверен, что ты и имя себе уже придумал!» Тщеславие и карьеризм губили не одну дружбу.

Не нужно сильно интересоваться политикой и церковными ритуалами, чтобы понять: «Конклав» (в кинотеатрах с 21 ноября) — фильм не столько о выборе папы, сколько о противостоянии двух вечных сил — передовых и консервативных, желающих успеть за современным миром и вернуться к традициям, какими жестокими и устаревшими они бы ни были. Это выбор между Камалой Харрис и Дональдом Трампом, между терпимостью и диктатурой старого белого мужского большинства (молодых и женщин в Ватикане и быть не может, кроме сервисных функций, конечно, но об этом позже).

На священный престол по количеству голосов претендуют кардиналы Адейеми (Лусиан Мсамати) из Нигерии, злейший враг Беллини, итальянский консерватор Тедеско (Серджио Кастеллито) с вечным вейпом прямо в зале выборов и мутный Трембле (Джон Литгоу), которого, по слухам, папа пытался лишить сана и всех привилегий перед смертью, но не успел.

Смятение в ряды претендентов вносит новенький — посвященный в сан папой in pectore (тайно) кардинал Винсент Бенитес (Карлос Диас), архиепископ Кабула (кто-то на заднем плане тут же спрашивает: «Сколько в Кабуле католиков?»). Бенитес явно хочет помочь Лоренсу в его непростой работе и даже признается, что голосовал за него, что кардиналу совсем не нужно — он хочет после выборов оставить пост и уйти в монахи, явно испытывая кризис если не веры как таковой, то веры в церковь (и он в этом не одинок). Сомнения и смертная тоска Лоренса видны на весь экран — камера показывает лица героев крупно, со всеми их морщинами и пигментными пятнами.

Тема верховной власти в католической церкви в последние десятилетия интересовала кинематографистов больше чем когда бы то ни было, причем с очень разных сторон. Сериал «Молодой папа» Паоло Соррентино показывал, как многовековая замшелая институция могла бы выиграть от приемов поп-маркетинга, в «Папах» Фернанду Мейреллиша, построенных как череда бесед-схваток, консервативный Бенедикт XVI уступал сан либеральному Франциску, а в триллере «Ангелы и демоны» Ватикан оказывался ареной битвы за будущее цивилизованного мира. «Конклав», снятый Эдвардом Бергером по книге Роберта Харриса 2016 года, взял понемногу от всех своих предшественников. Это и конспирологический триллер о поиске волка в стаде овец, и драма об искушении близостью власти. Последняя дает возможность Файнсу и исполнителям второстепенных ролей отыграть свои партии на оскаровские номинации.

Особенно приятно видеть покорное с виду, но пылающее итальянской внутренней страстью лицо Изабеллы Росселлини в роли сестры Агнес — единственной (во всяком случае, так кажется до поры) важной женщины среди этого царства стариков в юбках. Она проходит по краю сюжета весь фильм, чтобы ближе к финалу выйти из тени и произнести: «Мы, монахини, должны быть незаметны, но тем не менее Господь дал нам глаза и уши». Давно так деликатно в кино не напоминали о том, какой властью обладают «незаметные» люди.

Бергер показывает Ватикан как полностью изолированный от внешней современной жизни мир, в который реальность вторгается лишь насильно — в одной сцене волна от террористического взрыва даже пробивает дыру в стене зала голосования и накрывает кардиналов пылью. Местные коридоры, лестницы и даже спальни торжественны, но неуютны, как в старой пустой гостинице. Все здесь подчеркивает разрыв церкви с реальностью, живой и подвижной. Возможно, Ватикан и центр католического мира, но ему как будто нужно выйти в мир большой, а не пытаться диктовать условия веры в Бога из своего мрачного угла. Удивительно, что этот упрек можно адресовать и фильму, который не может решить, серьезная ли он драма на «Оскар» или развлекательный детектив. Неудивительно, что у Рэйфа Файнса весь фильм такой растерянный вид — возможно, режиссер и ему не сказал, какую снимает картину.

Фото: «Атмосфера кино»