Даже беглый взгляд на оскаровских номинантов этого года может привести к выводу, что в списке есть некий перекос.

Действие шести из десяти фильмов происходит в прошлом: в «Белфасте» Кеннет Брана рассказывает историю своего детства в 1960-х, «Король Ричард» показывает воспитание теннисисток Винус и Серены Уильямс их отцом в 1990-х, в «Лакричной пицце» Пол Томас Андерсон ностальгирует по долине Сан-Фернандо 1970-х, Гильермо дель Торо воссоздает нуар 1940-х в «Аллее кошмаров», Джейн Кэмпион помещает действие драматического вестерна «Власть пса» в начало 1920-х, а Стивен Спилберг переснял «Вестсайдскую историю» 1961 года. Седьмой фильм — «Дюна» Дени Вильнева — по жанру сайенс-фикшн, но снят по книге Фрэнка Херберта 1965 года со всеми важными для того десятилетиями темами социальной и психоделической революций. Другие два фильма явно номинированы по квоте — «CODA: Ребенок глухих родителей» посвящен теме физических недостатков, а японский «Сядь за руль моей машины» занимает слот иностранного фильма, который иногда вырывается в лидеры — как южнокорейские «Паразиты» два года назад. Десятый слот занят популярным фильмом «Не смотрите наверх», разделившим всех, кто его смотрел, на два четких лагеря: одни считают его гениальным и смешным, вторые — худшим фильмом года. «Оскар» в этом году хаотичен и нелогичен, да.

Киноакадемия всегда предпочитала фильмы о прошлом. Такие картины часто снимаются на престижном литературном материале и позволяют художникам по костюмам, например, воссоздать на экране целую эпоху. В 2021 году за такую ностальгию отвечали «Манк», «Иуда и Черный мессия» и «Суд над чикагской семеркой». В 2020-м — «Форд против Феррари», «1917», «Кролик Джоджо», «Однажды в Голливуде» и «Маленькие женщины». В предыдущие годы такие обращенные в прошлое фильмы получали «Оскар»: «Зеленая книга», «Форма воды», «12 лет рабства», «Операция “Арго”», «Артист» и «Король говорит», но всегда это были картины, которые, рассказывая старые истории, хотят сказать что-то о сегодняшнем дне — о расовых проблемах или неприятии инаковости в целом, например.

Но в этом году превалирование ностальгических сюжетов и стилей выглядит страхом перед современной жизнью, которого раньше не было. Все-таки «Оскар» часто хочет быть прогрессивным и награждает фильмы на актуальные темы: так, главную кинонаграду за лучший фильм года получали «Земля кочевников», «Паразиты», «Лунный свет», «В центре внимания» и «Бердмэн». Америка уже несколько лет живет в ситуации новой этики, культуры отмены и расового противостояния, но если к последней кинематографисты и обращаются, то только в виде исторических параллелей (те же «Иуда и Черный мессия» или «Зеленая книга»), а первые две темы как будто не существуют — во всяком случае, не в фильмах высокого качества, которые не стыдно номинировать на «Оскар». И десятью номинантами в главной категории эта тенденция не исчерпывается: «В роли Рикардо» — байопик актрисы 1950-х Люсиль Болл (Николь Кидман номинирована как лучшая актриса, а Хавьер Бардем — как лучший актер за исполнение главной мужской роли, Деси Арназа), действие другого байопика «Тик-так…  бум» о сочинителе мюзиклов Джонатане Ларсоне (номинация за лучшую мужскую роль Эндрю Гарфилда) происходит в 1990-х, а еще среди номинантов есть «Глаза Тэмми Фэй» (1970–1980-е), «Спенсер» (1990-е) и «Дом Gucci» (1970–1990-е).

Кино всегда отражает жизнь, даже если не напрямую, конкретными историями о конкретных событиях, то опосредованно, нежеланием, например, говорить вообще о современности. Если в этом году современность отражена в основных оскаровских номинациях только драмой о глухих родителях и комедией о беспечном человечестве, значит, кино не знает, как выработать язык описания происходящих сейчас процессов и возникающих проблем. В ситуации, когда любой спорный сюжет или герой может стать мишенью для критики в соцсетях и навредить судьбе фильма, никто за такие сюжеты и не берется. То ли дело вспомнить детство в Белфасте или реконструировать старый хит — за это никто не осудит. Но зрители всегда ценили кино, которое комментирует современную жизнь, а не только копается в прошлом. Культура отмены когда-нибудь будет признана разрушительной для культуры настоящей, потому что стала новой цензурой еще страшнее государственной. Когда-нибудь ее поставят в один ряд с маккартизмом и осудят как досадный перекос, вредный для самовыражения в искусстве и в жизни. А пока этого не произошло, мы вынуждены смотреть, как режиссеры и сценаристы пытаются говорить с нами эзоповым языком или не говорить вовсе. Перед нами не та приятная ностальгия, когда хочется вспомнить более светлые и наивные времена. Перед нами ностальгия от безысходности, от невозможности говорить про сейчас.