Судья Стефан Мортенсен (Джеффри Раш) был уважаемым человеком, который прожил свою жизнь достойно — настолько, что, осуждая на 16 лет лишения свободы насильника несовершеннолетней, он прямо в зале суда не стесняется прочесть лекцию матери жертвы, которая, по его мнению, во многом сама виновата.

Апоплексический удар не дает ему закончить речь, и в следующий раз мы видим Мортенсена уже в доме престарелых, где ему придется начать жить заново не только в том смысле, что надо учиться ходить, хотя и в этом тоже. «Обитель зла» новозеландского режиссера Джеймса Эшкрофта по рассказу Оуэна Маршалла вышла в прокат 3 апреля.

Плюсы:

— по жанру «Обитель смерти» (адаптированный для российского проката перевод названия The Rule of Jenny Pen — «Господство Дженни Пена») ближе всего к хоррору, и его можно даже считать новаторским: орудиями насилия здесь являются не ножи и пистолеты, а трости, ингаляторы и грязные простыни из прачечной. Формально находясь среди людей, Мортенсен оказывается один на один не только с ужасом перед сумасшедшим дедом Дэйвом Крили (Джон Литгоу), который травит по ночам его и соседа Тони (Джордж Хенэр), когда-то чемпиона по регби, но и с экзистенциальным отчаянием перед перспективой закончить свои дни самым недостойным из возможных образом. Дом престарелых и так не самое приятное место на свете. «Обитель смерти» доводит его беспросветность до предела — едва оказавшись здесь, Мортенсен становится невольным свидетелем случайного самоподжога другого пенсионера, который до последнего не хочет сдаваться и лишать себя маленьких радостей жизни. Даже маленькие радости жизни здесь заканчиваются трагически;

— лучшее, что есть в фильме, безусловно, актеры. Джеффри Раш уже несколько десятилетий специализируется на отверженных из-за болезни или социальной отбраковки персонажах. В «Обители смерти» он играет драму человека, который вмиг упал с вершины на самое дно — уверенный в том, что скоро пойдет на поправку и вернется к прежней жизни, Мортенсен, общаясь с застрявшими здесь на долгие годы жильцами, осознает наивность своих иллюзий. Из дома престарелых есть только один путь;

— счастье, что Рашу достался равный партнер. Джону Литгоу не впервой играть сумасшедших или отъявленных мерзавцев. Его Дэйв не получился карикатурным кинозлодеем. При лечении аутистов иногда используют куклу, которую нужно надевать на руку как варежку. Эта кукла (именно ее зовут Дженни Пен) как бы служит для больного второй личностью, с которой, во-первых, можно разговаривать, во-вторых, на нее принято сваливать поступки, в совершении которых не хочется признаваться. На руке Литгоу эта кукла превращается в монстра, и Дэйв не хочет, чтобы персонал дома престарелых видел его таким. С куклой или без, но этот хитрый, злопамятный и отчаявшийся старик — самый страшный сосед, и еще страшнее, что он прекрасно отдает себе отчет в том, зачем кошмарит судью и регбиста: «Смотрю в свое прошлое и вижу, что не было ни воли, ни мозгов, ни удачи». Прожив ничтожную жизнь, Дэйв хочет превратить в ад на земле чужие;

— в фильме есть не то чтобы тонкие, но точные нюансы. Судья относится слегка свысока к своему соседу-спортсмену. Как повод для высокомерия здесь приводится чтение Хемингуэя в противовес «низкому» вкусу Тони, который любит шпионские триллеры Тома Клэнси. Но общий враг превращает одного в старика Сантьяго Хемингуэя, а второго — в Джека Райана Клэнси, причем не важно, кого в кого.

Минусы:

— неопытность режиссера, из-за которой после бодрой первой трети фильм начинает топтаться на месте и показывать нам как откровение то, что мы и так уже знаем;

— скомканный, как это часто бывает, финал — недуг большинства фильмов, который убивает все удовольствие.

Фото: «Атмосфера кино»