Мне двадцать лет, и в прошлом сезоне я получила первую главную роль в Большом. Я шла по коридору в театре, и вдруг меня остановил Махар Хасанович Вазиев, руководитель нашей балетной труппы. Мой педагог тогда хотела начать готовить со мной Испанскую куклу в «Щелкунчике», и, наверно, она к нему подходила, спрашивала, можно ли начать репетиции, можно ли будет ему показать. А он посмотрел на меня и говорит: «Может, не надо готовить сейчас вариацию? Попробуй подготовить Машу». И потом я увидела свое имя на афише — главная роль!

Академию Русского балета (Вагановское училище) я окончила в прошлом году. Два последних года (и в предвыпускном классе, и в выпускном) я была Машей в школьных «Щелкунчиках» на сцене Мариинского театра. Но это другой спектакль, в хореографии Василия Вайнонена, а в Большом идет балет Юрия Григоровича. В Большом театре я, как все, поступила в кордебалет. После двух лет сольных партий в школе мне поначалу было сложно стоять в рядах лебедей (а меня, конечно, ставят в кордебалет — и не только в лебедей, но и в «тени» в «Баядерке»). Когда ты один на сцене, ты ведь ни от кого не зависишь, тебе не нужно попадать в линию, не надо следить за тем, чтобы поднимать руки-ноги на одинаковую со всеми высоту. Но кордебалет — это такая школа! Прежде всего — сосредоточенность, внимание. И в кордебалете ты, как и в балеринской партии, отвечаешь за весь театр.

Первый сезон сложен тем, что все для тебя новое. Буквально все — сцена, репетиционные залы. Каждая партия — твой дебют. Я за первый год станцевала довольно много сольных партий — в «Спящей красавице» была феей Бриллиантов, феей Щедрости, феей Сапфиров, в «Дочери фараона» рекой Гвадалквивир, в «Анне Карениной» была княжной Сорокиной. В этом сезоне только что дебютировала в партии Испанской невесты в «Лебедином озере». И часто так бывает, что то, что ты выучила в зале, не успеваешь попробовать до спектакля на сцене. Просто нет времени или там идет монтировка декораций, стелется линолеум, что-то там убирают — и ты можешь попробовать свою партию за закрытым занавесом только тогда, когда прозвенел второй звонок. Поэтому, конечно, когда ты исполняешь какую-то роль уже второй раз, чувствуешь себя более свободно. А дебют… на сцене нет зеркала, но есть зрители и оркестр, и ты хочешь показать себя с лучшей стороны, понимаешь, что если работаешь первый год в театре и тебе дают ведущую роль — все в театре сразу смотрят, как ты справишься.

Меня приглашали на работу и в Мариинский, и в Большой театр, но в Большом я прошла просмотр раньше. Еще на зимних каникулах в выпускном классе ректор академии Николай Максимович Цискаридзе сказал мне и моему партнеру Егору Геращенко (он сейчас тоже работает в Большом), что мы должны поехать на просмотр в Большой. Я очень обрадовалась — ведь так получилось, что последние два года в школе я думала именно о Большом. Смотрела на YouTube спектакли Большого чуть ли не чаще, чем спектакли Мариинского. Мне очень нравились спектакли, которые здесь ставились, очень нравились артисты, которые здесь работают, я хотела быть частью этого театра. Махар Хасанович Вазиев в разговоре мне ничего не обещал. Он просто сказал: «Если будешь работать, и будет какой-то результат — я тебя поддержу. Если не будет результата и работы — сама понимаешь, никакой поддержки тоже не будет». Мне это нравится, это нормальный здоровый рабочий процесс.

Конкуренция меня не пугает. Да, в Большом работают лучшие, и каждая девушка была лучшей в своем классе. Но это же здорово! Моя самый первый педагог Галина Павловна Башловкина в академии сразу нам сказала, что конкуренция в балете должна быть всегда. Потому что это тебя подстегивает к развитию, к работе, к совершенствованию. Но она не должна быть злой. К счастью, злая конкуренция — с подсыпанием стекол в пуанты — сейчас стала редкостью. А здоровая конкуренция, когда девочка в твоем классе сделала два тура, а ты сделаешь три, или когда ты стремишься прыгнуть выше, чем она — это хорошо. Когда в классе есть два лидера и они меж собой соревнуются — за ними тянутся остальные. Так же и в театре.

Сейчас мне хочется танцевать классический репертуар. Хочется получить роли во всех классических балетах. Пока я еще только вышла из школы, пока есть такие возможности, силы, форма. Пока есть время как-то себя развивать. В академии у нас один год был курс модерна, и это было интересно, но… если какие-то современные танцы можно научиться исполнять за год или даже за месяц, то с классикой так не получится. Если у тебя есть эта классическая основа, потом можно пробовать себя в разных стилях. Меня друзья часто спрашивают: «А у вас в театре есть что-то современное? Интересно было бы попробовать?» Да, интересно, но это может подождать какое-то время. Классика — это то, что уходит со временем из рук и ног, форма теряется. И балерины, которые чувствуют, что им становится тяжело танцевать классику, могут легко переключиться на что-то современное. Потому что никто не знает, как это современное должно выглядеть, и никто не осудит, что что-то не так. Можно сделать по-своему, и получится все равно хорошо.

Моя героиня в «Щелкунчике» еще девочка, она верит в сказки, в чудеса. Когда эту роль танцует балерина в возрасте — смотрится совсем по-другому. Человек уже что-то пережил, и ему легче станцевать Одетту-Одиллию, чем изображать детскую непосредственность — то, что не нужно изображать тому, кто только окончил школу. Твои переживания на сцене абсолютно соответствуют твоей роли, и это не смотрится смешно. Этой детскости не может быть в «Лебедином озере» или в «Жизели». Мне кажется правильным, что роли приходят со временем, с изменениями в тебе самой. Роль тебя находит и становится твоей. Все случается в тот момент, когда это нужно. Главное — оправдывать надежды, но доказывать не людям, а самой себе, что ты справляешься с работой. Но, конечно, важно, чтобы зритель в зале увидел, что ты хочешь донести в этой роли. Потому что самое обидное — когда в репетиционном зале роль есть, а на сцене ее все-таки еще нет.

Фото: София Панкевич

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на ab@moskvichmag.ru