О необходимости защитного колпака для центра Москвы.

Я родился…

В Москве. Родиной своей считаю район Преображенки, там прошло мое детство. Сейчас район изменился в чем-то, может быть, к худшему: много из того, что я застал в детстве, утрачено. Я помню деревянные дома с резными наличниками, голубятни. Если начать углубляться в воспоминания, то никто не поверит: я помню запряженные лошадьми телеги, которые ехали по выходным к Большой Черкизовской улице — это колхозники отправлялись на Преображенский рынок. Но, с другой стороны, на одноименной площади восстановили Преображенскую церковь, которая была взорвана в 1964 году. За нее шла общественная борьба, в которой я тоже принимал участие. Эта счастливая история увенчалась тем, что церковь восстановили на прежнем месте, что позитивно сказалось на облике района и его восприятии.

Сейчас живу…

На Олимпийском проспекте. Я неоднократно переезжал, но все-таки любимым районом остается Преображенка, Черкизово. Воспринимаю как родное место, в котором могу ходить с закрытыми глазами.

Люблю гулять…

Не буду оригинален. Не так много мест в Москве, где можно с удовольствием прогуливаться. Это районы исторического центра: Ивановская горка, переулки по обе стороны Маросейки и Покровки, восточная часть Бульварного кольца, начиная от Мясницких ворот и на юг к Москве-реке, переулки на Таганке в Заяузье, Сокольники — как часть, прилегающая к моей родине.

Нелюбимые места…

Их становится все больше. Места, которые стараешься обходить стороной, чтобы лишний раз не удручали неприятные воспоминания. Это места, где в последние годы, уже на нашей памяти, происходили сносы или варварские реконструкции исторической застройки. К сожалению, эти точки на карте умножаются. Уже не хочется идти на Рождественку, чтобы не видеть новостройку на Трубной площади. Ноги сами несут в сторону от Воздвиженки, чтобы не видеть, что сделали с домом Волконских.

Места, в которые никак не могу доехать…

Есть места, в которые все не могу попасть в силу их режимности и труднодоступности. Их посещение я откладываю на потом, думая, что жизнь длинная. Например, в усадьбу Черемушки-Знаменское я хочу зайти уже лет тридцать. Но для этого надо куда-нибудь позвонить или написать, а у меня все руки не доходят. Или дом начала ХХ века с прекрасными интерьерами на Садовой-Черногрязской улице, 8, но тоже надо приложить административные усилия. В Москве даже для меня есть белые пятна на карте.

В Кремле есть такие потайные местечки. Я все думаю, увидим ли мы при жизни музеефикацию стены или двух-трех башен, чтобы люди могли подняться и оценить, какой была эта крепость на самом деле.

Или древнейший в Москве храм Преподобного Лазаря XIV века. Он тоже в Кремле и абсолютно недоступен для посещения. Мне посчастливилось побывать там несколько лет назад, оказалось, он служит музейным складом — заставлен старыми стульями, столами, ящиками. А это одна из древнейших святынь не только Москвы, но и всей Центральной России.

В Москве за десять лет изменилось…

«Архнадзор» активно действует ровно десять лет. Приятно, что власти озаботились созданием общественных пространств. Я оставляю за скобками те издержки, которые мы понесли в связи с этим, в их числе и потери исторического города. Но в целом тренд позитивный: город повернулся лицом к жителям. Теперь есть пространства, где можно проводить время, причем городское время. Среди них даже есть сделанные и оформленные со вкусом. Например, зона возле ЦДХ. Появились даже археологические вкрапления: фундамент церкви Николая Чудотворца в Столпах.

Но, конечно, за десять лет было большое количество утрат исторической застройки. Ситуацию с памятниками удалось стабилизировать, таких эксцессов, как при Лужкове, когда памятники напрямую разрушались, уже почти нет. Но вот ситуация с исторической застройкой, в том числе в охранных зонах, описывается на нашем детском преображенском языке так: «аля-улю — паси гусей», то есть что хочу, то и ворочу. Это относится и к частным девелоперам, и к городским властям. Есть проекты, которые им кажутся невероятно модными, будь то «Зарядье» или тот кошмар, который они пытаются реализовать сейчас на Софийской набережной напротив Кремля, где произошел массовый снос исторической застройки и проектируется новое строительство. К сожалению, у нас до сих пор нет единого охранного документа, который бы набрасывал защитный колпак на весь исторический центр Москвы, за что сражаются уже несколько поколений градозащитников на протяжении сорока лет. И не находят понимания у властей. Это то, что не изменилось за последние годы.

Появление «Архнадзора» десять лет назад…

Следствие отношения к городу моего и моих коллег по организации. А отношение к городу как живому организму изменилось вообще у всех. Это как раз одно из негативных проявлений превращения Москвы в европейский мегаполис. Лет двадцать пять–тридцать назад, приезжая в Москву из командировки или путешествия, ты чувствовал, что ты приехал в свой родной город, где тебе все знакомо, который может быть не так красив и приветлив, как сегодня, но при этом он родной. С годами это ощущение как-то исчезло. Но, может, это мое личное восприятие, не знаю, как обстоит дело с этим у других.

В этом году стало лучше…

Нет такого беспредела, который в прошлом году произошел на Биржевой площади с фундаментами монастырского подворья. Наоборот, когда открылись фундаменты упомянутой мной церкви Николы в Столпах, я быстро нашел понимание с руководителем «Мосгорнаследия», мы съездили на место, и проектировщикам были даны команды о музеефикации. То же самое случилось в Скорбященском монастыре в начале июля, где тоже в результате благоустройства был вскрыт нижний подземный этаж целого храма. Никто не ожидал, что они там сохранились. Работы приостановлены, идет проработка ситуации.

В ситуации с реновацией создана рабочая группа, которая несколько месяцев заседала, разбирая достоинство и ценность каждого дома. Общими усилиями из первоначального списка удалось сохранить 218 интересных и ценных домов (самых разных времен, от революционного до советского), которые предлагалось снести. Большое совместное дело общественности и властей, севших с нами за стол переговоров. Если по всем делам так, то, может, и проще было бы сохранять наследие.

Фото: из личного архива Константина Михайлова