С февраля по начало октября около 40 тыс. россиян уехали в Израиль по программе репатриации для людей с еврейскими корнями. Это одна из самых больших волн алии в истории. За 15 лет массовой эмиграции евреев из СССР (1968–1982) уехали 259,5 тыс., и только 161 тыс. из них — в еврейское государство.

Лишь в 1990-х масштаб исхода был больше, чем в этом году. За 1990–1991 годы из всех стран бывшего Союза на историческую родину уехали 330 тыс. евреев. Потом число репатриантов постепенно снижалось. В 2000-е этот поток почти иссяк. На Землю обетованную приезжали 2–4 тыс. россиян. Были годы, когда назад из Израиля в Россию уезжало больше людей. Но в 2010-х русская алия вновь стала расти. В 2010–2019 годах уехали 67 тыс. человек, а в 2021-м число репатриантов достигло 21 тыс. Но в 2022-м, видимо, будет установлен новый рекорд. Очень многие люди, никогда прежде не думавшие об эмиграции, вспомнили о своих еврейских дедушках и особенно бабушках.

По израильскому закону о возвращении евреи — это лица, «рожденные от матери-еврейки, не перешедшие в другое вероисповедание, а также лица, принявшие иудаизм». Но поскольку при основании Государства Израиль оно было объявлено убежищем для всех, кто подвергался преследованиям из-за еврейского происхождения, право получить израильское гражданство было распространено на детей и внуков евреев. Эта норма была зеркальным отражением Нюрнбергских расовых законов нацистской Германии, в соответствии с которыми дискриминации подлежали люди, у которых была хотя бы четверть еврейской крови.

После объявления в России мобилизации число репатриантов предсказуемо подскочило. Свежих данных пока нет, но только за первые две недели после 21 сентября в Израиль прибыли 12 тыс. человек, и следующие два месяца поток почти не ослабевал.

В тель-авивском аэропорту Бен-Гурион почти каждый рейс из России, Казахстана, Грузии, Турции и других стран встречает представитель еврейского агентства «Сохнут» с табличкой, на которой по-русски написано «Добро пожаловать на Родину!». Но касается это не всякого еврея, а лишь того, чью репатриацию уже заранее одобрил консул в Москве. Растерянного обладателя визы репатрианта ведут по длинным коридорам в офис министерства алии и интеграции. Там ему выдают временное удостоверение личности, сим-карту, папку с анкетами и документами, которые нужно будет заполнить, и немного денег наличными (1250 шекелей или 360 долларов на одного). И на такси отправляют в любую точку страны по выбору.

Но чтобы попасть в офис, где нового израильтянина напоят кофе с кошерным сэндвичем, нужно пройти через рекреацию. На жестких скамьях, на сумках или просто на полу сидят пара сотен человек, которые тоже желают остаться в еврейском государстве и, может быть, имеют на это право, но, к несчастью, не имеют заветной визы репатрианта. Эти люди сейчас составляют абсолютное большинство среди прибывающих в страну россиян. Они делятся на несколько категорий. Во-первых, это репатрианты, которые не успели собрать необходимый пакет документов, доказывающий еврейское происхождение, и прибыли в Израиль без визита к консулу в Москве. Во-вторых, по данным «Демоскопа», в России проживали более 50 тыс. владельцев израильских паспортов (а в реальности цифра может быть значительно выше). Это те, кто предусмотрительно обзавелся вторым гражданством много лет назад и использовал его как бесконечную визу во многие страны мира, продолжая спокойно жить в Москве или Петербурге. Многие из этих людей сейчас прилетели в Тель-Авив с женами, мужьями, детьми и прочими родственниками, у которых гражданства нет. Наконец, в-третьих, это сознательные или несознательные беженцы — люди, у которых нет никаких еврейских корней и родственников в Израиле, но которые хотят переждать бурю на родине под южным солнцем и в развитой стране. Всем им предстоит пройти через чистилище, на которое мало кто рассчитывал. И несколько часов в аэропорту — лишь малая часть предстоящих приключений.

Туризм и эмиграция

Туристический профиль Израиля хорошо известен. После осенних мрака и слякоти в Москве средиземноморское солнце и +25 градусов впечатляют сами по себе. Желтые пляжи, древние города, рыцарские замки, арабские базары, Стена плача и мечеть Аль-Акса, тель-авивские клубы с их ночной жизнью. В каждом втором магазине вас поймут по-русски: 17% жителей страны и больше 20% ее еврейских граждан являются носителями великого и могучего языка. Турист с завистью прочтет в рекламном буклете и о знаменитой израильской медицине, и о высоких зарплатах. Но переключение из туристического режима в эмиграционный может оказаться болезненным.

В соответствии с рейтингом стоимости жизни Cost of Living Index Израиль неизменно входит в топ-10 стран по дороговизне. Он опережает Данию, Багамы и Сингапур. В 2022-м страна занимает почетную 7-ю строчку рейтинга, уступая лишь Швейцарии, Норвегии, Исландии и нескольким экзотическим офшорным островам. (Для сравнения: Россия находится на 101-м месте.) И эта дистанция ощущается во всем. Больше всего шокируют ценники на продукты и аренду жилья. Но бытовая техника, машины и мебель эмигранту в первые дни не так уж нужны, и смягчить неприятный сюрприз нечем. Зато в первый же день в кафе за самую дешевую пиццу придется выложить 50–60 шекелей (850–1000 рублей), а за шаурму в пите в уличном фастфуде — 25–40 шекелей (425–680 рублей). Проезд в городском автобусе — 5,5 шекеля (94 рубля). Набор продуктов в супермаркете, который в Москве обходится в 1000 рублей, в Израиле выйдет примерно в 3000. Месячная аренда однокомнатной квартиры между Тель-Авивом и Хайфой начинается от 1500 долларов, но большинство предложений намного дороже.

В отличие от Европы в Израиле не так много социального государства. Репатриантам положены социальные пособия, но только с того момента, когда они сумеют доказать, что имеют право на гражданство. Без этого никаких пособий. Зато легче оформить разрешение на работу. И быстро убедиться, что высокий уровень жизни совсем не так уж высок, как казалось. Минимальная зарплата в стране установлена кнессетом в конце 2017 года и составляет 5300 шекелей (1535 долларов) в месяц (при стандартной 40-часовой рабочей неделе). Учитывая местные цены, на МРОТ можно жить примерно так же, как в Москве на 600–700 долларов. При этом, по данным ведомства национального страхования, в 2018 году 35% работников получали именно минимальную зарплату или меньше. Израильская федерация промышленников провела исследование, которое показало: 40% работодателей не выполняют закон и платят работникам зарплату ниже минимальной.

На практике многие израильтяне вынуждены перерабатывать. Особенно это касается недавних репатриантов, большинство из которых могут рассчитывать на рабочие места в промышленности, торговле и социальной сфере. Возможности карьерного роста есть лишь у немногих, в первую очередь у врачей и программистов. Остальных ждет тяжелая судьба рабочего класса. Хоть и под южным солнцем.

Добро пожаловать на родину

— Мы с женой приехали в Израиль в июле, — рассказывает 32-летний Андрей из Москвы. — Консульскую проверку прошли еще дома. Не торопясь собрали документы, подтверждающие еврейство. И у нас все прошло гладко. У трапа самолета встретили, за полчаса в аэропорту оформили. Дали теудат-зеут (удостоверение личности. — «Москвич Mag») и контакты нашего куратора в министерстве абсорбции. Где-то две недели у нас заняло оформление статуса новых репатриантов, которое дает право на денежные выплаты, банковский счет и все прочее.

С тех пор Андрей с семьей живет в городке Кирьят-Шмона на границе с Ливаном. Там все существенно дешевле, чем на побережье. Они снимают квартиру за 700 долларов. Государство выплачивает им ежемесячное пособие в рамках полугодовой программы корзины абсорбции в размере 5000 шекелей на двоих (около 1500 долларов) и компенсацию за аренду квартиры, которая покрывает расходы на жилье. В сентябре, с началом учебного года, семья начала ходить на языковые курсы — ульпан. Они учат иврит каждый день по 4,5 часа и уже сейчас вполне могут объясниться в магазине или транспорте.

— Самое неприятное в нашей ситуации — это перспективы трудоустройства, — подводит итог Андрей. — У меня уже был опыт. Несколько недель я работал на заводе, таскал коробки. Девять часов рабочий день. Три перерыва — один полчаса и два по 15 минут. Остальное — изнурительный труд до полного изнеможения. И минимальная зарплата в ведомости. Опыт был интересный, но самое печальное, что мужики, с которыми я трудился, работают там по многу лет. И если тебе за 30, то рассчитывать на что-то большее здесь не приходится.

Сейчас временную работу в супермаркете нашла жена Андрея. График у нее нестабильный, а зарплата не дотягивает до минимальной. Всего 3500 шекелей (чуть больше 1000 долларов). Андрей пока может восстановиться на своей офисной работе в Москве, и семья планирует вернуться. «Хотя, если бы была возможность зацепиться за что-то приличное, я бы с удовольствием тут остался», — вздыхает он. Впрочем, теперь вернуться будет несложно, и если дела в России пойдут не очень, то Андрей, наверное, смирится с ролью грузчика на заводе.

Для тех, кто не прошел консульскую проверку в России, повестка дня совсем иная.

— Я прилетел неожиданно даже для самого себя, — говорит другой репатриант по имени Гена. — Всегда считал себя патриотом. Ну в нормальном смысле слова. И когда жена заводила разговор, чтобы съездить в Израиль или начать собирать документы, я просто отмахивался. Никогда никуда не собирался.

В Москве Гена работал «более или менее в IT, но в очень специфической сфере, здесь такого нет», объясняет он. Гена счастливо женат, двое детей, квартира-машина-дача. Но в конце сентября его вызвал к себе начальник отдела кадров и прозрачно намекнул, что компания может вот-вот получить мобилизационное задание, отказаться от которого будет нельзя. «По-товарищески посоветовал куда-то уехать». Гена еще несколько дней колебался. К эмиграции его подтолкнуло то, что мобилизовали физрука в школе, где учится его дочь. «Дети все ходили его провожать в армию. Возвращайтесь с победой, вот это все. Ну и вечером мы решили, что мне нужно ехать». Купили первый попавшийся билет («За бешеные деньги», — вспоминает Гена). В Израиль он прилетел днем 4 октября.

— А в этот день в Израиле большой праздник — Йом-Кипур. Ничего не работает. Даже аэропорт закрывается в середине дня. И это было очень стремно: приезжаешь в чужую страну, без языка, ничего не знаешь. А тут поезда не ездят, магазины закрыты, учреждения не работают. Такси только «русские» и по двойному счетчику…

Впрочем, в аэропорту Гене повезло. Там еще были какие-то сотрудники, успевшие бегло изучить документы, которые он привез из Москвы. «Задавали вопросы чисто на скорость реакции: “Как звали бабушку?” и т. д.». В итоге мужчине дали шанс — выдали синий браслет и выпустили из аэропорта. Впрочем, вскоре выяснилось, что никакого магического значения этот браслет не имел, а все сложности и бесконечные очереди в учреждения еще ждали впереди.

— Поскольку сейчас огромная волна алии, государственная система просто перегружена, — говорит тель-авивский адвокат по миграционным делам Идан Молдавский. — В аэропорту можно провести и три часа, и семь, и двенадцать. Но это цветочки. Потом человеку нужно пройти консульскую проверку и записаться на прием в МВД, чтобы оформить удостоверение личности. А некоторые отделения МВД так перегружены, что у них очередь расписана на год вперед, а новых заявлений они просто не принимают.

У Гены месяц ушел на мучительное ожидание. В Израиле праздник следовал за праздником, учреждения не работали. Гена снял комнату через знакомых в Нетании и просто ждал. Если выдавался рабочий день — шел искать удачи по инстанциям. «Через несколько дней был первый успех: меня записали в очередь на звонок из консульской службы. После звонка меня должны были записать к консулу на проверку еврейства. То есть очередь, чтобы записаться в очередь», — рассказывает он. Прошли две недели, но никто не позвонил. Гена возобновил усилия. Еще две недели хождений по ведомствам, и ему назначили встречу с консулом. К счастью, документы оказались надежными, и Гену признали репатриантом. Еще месяц — и он обзавелся удостоверением личности. Если все получится, ему заведут счет, и тогда он сможет обратиться за корзиной абсорбции. За два месяца мужчина потратил больше 3000 долларов, и деньги пока продолжают таять.

— Это еще оптимистичная история, — комментирует Идан Молдавский. — Здесь действует правило: пока ты не доказал, что ты еврей, ты не еврей. И всем на тебя наплевать. Если человек прилетел внезапно, у него может не оказаться нужных документов. Не у всех есть под рукой свидетельство о рождении бабушки, в котором указана ее национальность. Тогда проверка может занять месяцы. Добро пожаловать в Израиль!

Но люди находят способы раздобыть нужные справки. Например, в Красном Кресте могут выдать свидетельство, если кто-то из предков соискателя был в числе эвакуированных в тыл или интернированных немцами на оккупированных территориях во время Великой Отечественной. Некие списки пострадавших от Холокоста и их родственников есть в Музее Холокоста в Иерусалиме. Если же это не помогло, то нужно делать доверенность и искать кого-то в Москве, кто потратит несколько недель на сбор свидетельств и справок в российских ЗАГСах. Говорят, спрос на эту услугу уже вдвое повысил ее рыночную стоимость.

Чужбина

— Мы приехали в октябре, поселились под Хайфой. Я по знакомству нашла очень дешевую квартиру, — говорит 35-летняя москвичка Саша. — У мужа есть израильское гражданство, а у нас с дочкой его нет. Выяснилось, что это большая проблема. Сейчас нас записали на какую-то проверку на середину января.

Саша рассказывает о приемах выживания в дорогой стране: «В пятницу днем, перед началом шаббата, когда все лавки закрываются на двое суток, продавцы выставляют ящики со скоропортящимися овощами и фруктами. Русские и эфиопы на них набрасываются как коршуны. Я вот вчера еле доперла до дома рюкзак с провизией. Ну потом, если покупать не то, что хочется, а то, что по скидкам, то получится, что все дороже, чем в Москве, но уже не в три раза, а только в полтора».

Адвокат Идан Молдавский говорит, что нееврейские родственники граждан Израиля, которые приезжают в рамках процедуры восстановления семьи, оказываются в очень сложной ситуации.

— Теоретически людям нужно доказать, что их брак не фиктивный. Но на практике это очень непросто сделать. Процедуры многоступенчатые и очень медленные. Все вместе они могут занять до четырех лет. И, насколько я понимаю, все это время эти люди никакой помощи от государства не получают. К тому же случаются эксцессы. Например, в моей практике был случай пару месяцев назад, когда гражданин Израиля хотел привезти в страну свою жену-инвалида и малолетнего ребенка. Но в аэропорту жену и ребенка отделили и депортировали обратно, поскольку они приехали без приглашения. Мы потом выиграли это дело, и этим людям разрешили вернуться, но обязали внести крупный залог за право жить в Израиле. Но в целом это довольно типичная ситуация. Хотя, конечно, я не вижу картину в целом. Ко мне обращаются только люди, у которых есть деньги. Но я слышал много таких историй. Представьте себе: обычный человек, в чужой стране, у него немного денег, нет адвоката, и его или его близких депортируют. В этой ситуации большинство смиряется: «Ну и пусть, попробую как-нибудь прожить в Турции».

В самом уязвимом положении оказываются люди, у которых права на гражданство Израиля нет. Многие из них пытаются проникнуть в страну под видом туристов, пользуясь правом безвизового въезда для россиян. Но получается не у всех. Пограничники стараются оценить риск, что человек может нарушить правила пребывания и остаться в Израиле дольше положенного. В последние месяцы число тех, кому отказали во въезде, стремительно растет, рассказывает Идан.

— Россияне почти никогда не говорят правды. Что они уезжают от мобилизации, например. Это бы сделало их соискателями убежища. Но вместо этого они придумывают причины, которые звучат неправдоподобно. Я видел 20-летнего парня, который сказал пограничникам, что приехал навестить свою тетю, которую никогда не видел, и заодно посмотреть Святую землю. Конечно, его депортировали.

Правда, система предоставления убежища по гуманитарным причинам в Израиле на практике не работает, по крайней мере в сравнении со странами Европы. В еврейском государстве процент удовлетворенных ходатайств об убежище составляет десятые доли процента. И это сознательная политика государства.

— Они заботятся о еврейской демографии, — объясняет Молдавский. — Не хотят видеть здесь неевреев. Это выглядит так: если у вас слабые аргументы о том, что вы нуждаетесь в убежище, ваше дело быстро рассмотрят и откажут. А если аргументы сильные, дело будет рассматриваться годами. Скажем, если бы сюда приехал человек формата Навального, власти рассматривали бы его дело, пока в России не поменялась бы власть. А уже потом отказали бы из-за отсутствия угрозы.

Но в отличие от европейских стран Израиль почти сразу дает соискателям убежища право на труд. В итоге люди остаются в стране уже по рабочей визе, но без перспективы когда-нибудь получить гражданство. Впрочем, бюрократические сложности репатриантов и беженцев лишь половина их проблем. Неопределенность будущего, тоска по оставшимся на родине близким, да и по самой родине создает постоянное психологическое давление, с которым бывает непросто справиться.

— Приступы тревоги бывают постоянно, — вздыхает Гена. — Как с ними справиться? Да никак. Все время живешь на таких эмоциональных качелях. Триггером может стать что угодно. Я вот поговорил с дочкой по скайпу, а у нее за спиной шкаф стоял, который я покупал несколько месяцев назад. И этот шкаф меня потом весь день преследовал. Ничего не можешь делать. Закроешь глаза — и опять этот шкаф видишь. Аж слезы душат. Эта тоска со временем не проходит и не ослабевает. Просто постепенно учишься с ней жить.

Саша из Хайфы тоже испытывает приступы ностальгии. Она в принципе рассчитывает однажды вернуться: «Когда все изменится». Но пока предпочитает ждать ящики с бесплатными овощами перед шаббатом.

— У меня в сентябре в Москве была настоящая депрессия. Не могла ни есть, ни спать. Ходила по Москве: все такое красивое, сверкающее. А все равно п****ц. А здесь, несмотря на бюрократию, на бардак с этими очередями, на цены, я понимаю, как жить. Хочется домой, конечно. Но мне пока спокойнее здесь, а не там.