Этот год високосный. Судьба дала нам один лишний день, чтобы отобрать у нас месяц (а возможно, несколько).

Но кажется, что тогда был не февраль, а другая эпоха. Пройдет еще месяц, и мы забудем о том, что делали совсем недавно каждый день. Время отвыкать. Итак, мы…

Стриглись

Мои друзья уже купили машинку для стрижки. И я уже записался к ним на прием. «Хотите, я сделаю вам фейдом бархатный переход?» — спрашивал меня барбер. Забудьте об этом. Теперь стрижка бобриком или налысо. Зато те, кто не будет стричься, смогут продать потом волосы, как героиня рассказа О’Генри «Дары волхвов». И выручить хоть какие-то деньги у собственной природы.

Худели

Ну как худели…  Хотя бы пытались, хотя бы говорили об этом. На карантине мы делаем шагов меньше, чем попугайчик в клетке. Если раньше наш маршрут был дом-работа-магазин, то теперь кровать-кухня-унитаз-кухня-кровать. Зато теперь мы понимаем тоску, с которой собаки смотрят в окно. Но мы больше похожи на кошек, чья жизнь протекает между миской и лотком.

Проводили бесполезные встречи

За последний месяц мы поняли: все эти встречи все это время могли быть звонками, а звонки — письмами. Карантин уже научил многих тугодумов формулировать мысли. А сильнее всего ударил по любителям аудиосообщений. Теперь нельзя свалить все на то, что куда-то бежишь. Все, прибежали. Садись и пиши. И читай чужие сообщения. Теперь прочесть сообщение в чате — это как посмотреть в дверной глазок и случайно чихнуть. Все знают, что ты дома.

Считали бокал вина дома в одиночестве алкоголизмом

Теперь в онлайн-баре все пьют по одному — каждый в своем квадратике. Отличие от реального бара в том, что нельзя заказать напиток кому-то. И подраться. 

Занимались мордобоем

В пятницу ночью всегда начинались пьяные драки. Какая-нибудь Таня орала Олегу «Не надо-о-о!», когда он бил по зубам Валеру. Теперь трогать — особенно лицо — нельзя. Олег и Валера соблюдают социальную дистанцию. Но, увы, станет больше домашнего насилия. Ведь, не разобравшись с Валерой, Олег начнет задавать вопросы самой Татьяне.

Занимались сексом

Помните анекдот про мужчину, который в отпуске занимался сексом с женой, на что коллеги ему говорят: «Ну ты извращенец, ***** родственницу». Самоизоляция вернула одних к подростковому опыту самоудовлетворения, других — к супружескому долгу. В тиндере тоска, дикпики как одинокие приведения над полем битвы. Секс рухнул, как рубль. Еще лорд Честерфилд заметил, как сильно мы его переоценили: «Удовольствие преходящее, положение неловкое, цена — непомерная». Это про секс, не рубль. 

Одевались

Зато теперь котов и собак наряжают для сториз. Они мученически это терпят и безмолвно спрашивают: «Когда же ты уйдешь на работу?» А мы им: «После 30 апреля, пушистик, и то не факт».

Следили за погодой

Какая теперь разница, что там в воздухе. Новость о хорошей погоде теперь скорее вызывает досаду, чем радость. «Важней всего погода в доме», как поется в песне. А температура тела важней температуры за окном. 

Жаловались на «прислугу»

Человек в Москве окружен кучей людей, которым он платит деньги, от няни до психолога. В самоизоляции все приходится делать самому (что, в общем, неплохо, денег все равно тоже нет). Поэтому теперь хочешь сделать хорошо — сделай сам. Сделал хорошо — оставь себе чаевые.

Впадали в депрессию

Она теперь у всех. Парадоксально, но инфляция депрессии приведет к тому, что ее станет меньше. Как говорится, чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц.

Возможно, вы предложите набор из десяти других привычек — с радостью его прочту. Что мне еще делать, я ведь сижу дома.