В ноябре в конгресс-центре «Олимп Холл» на Новом Арбате открылся пленум XI Общецерковного съезда Русской православной церкви по социальному служению. Выступая на нем с докладом, патриарх Московский и всея Руси Кирилл совершил дивное открытие. Он внезапно обратился к одному из самых больных вопросов русской жизни: к унылой демографии. И заявил, что знает, как спасти возлюбленное отечество от депопуляции.

— В России действительно проблема с популяцией существует, — признал патриарх. — Огромная страна, а населения совершенно недостаточно. Не говоря уже даже об экономике…

К счастью, священноначалие в отличие от светских властей озаботилось и выяснило, как исправить оную «проблему с популяцией».

— Население можно увеличить просто как по движению волшебной палочки, — успокоил предстоятель взволнованных иерархов. — Если эту проблему решим, если научимся отговаривать женщин от свершения аборта, сразу статистика пойдет вверх.

Отговаривать женщин от абортов уже почти научились в Мордовии и Тверской области. Там местные законодательные собрания приняли законы «О запрещении склонения к искусственному прерыванию беременности». Глава церкви выразил надежду, что этому примеру последуют и депутаты на федеральном уровне. Еще в нескольких регионах тоже, видимо, стали происходить невидимые глазу духовные перемены. В Крыму частные клиники «добровольно» отказались от проведения абортов. В некоторых частных медучреждениях Курской области тоже перестали делать медикаментозный аборт. Еще раньше такую услугу из прейскуранта убрали некоторые клиники в Челябинской области и Татарстане.

В 2023 году российские власти заметно активизировали наступление на репродуктивные права женщин. 18 июля министр здравоохранения РФ Михаил Мурашко, выступая в Госдуме, заявил, что женщины в России «должны» рожать как можно раньше и «в пределах физиологических рекомендаций». Глава Минздрава также предложил ограничить в России продажи препаратов для медикаментозного прерывания беременности и поддержал предложение запретить аборты в частных клиниках. По мнению чиновников, если госбольницы получат монополию на проведение абортов, рождаемость в стране вырастет, утверждают «Ведомости». Первые шаги уже сделаны: с 1 сентября 2024 года препараты для медикаментозного аборта будут подлежать «предметно-количественному учету». Это значит, что их назначение становится забюрократизированным, а самая простая и безопасная форма прерывания беременности может стать менее доступной.

Невыученные уроки

— Здесь надо быть очень аккуратным, взвешенным и исходить из общего настроения в обществе, морально-этических норм, которые в обществе сложились. Ничего нельзя ломать через колено, — говорил в 2017 году президент Владимир Путин. — В современном мире в подавляющем большинстве стран эти решения все-таки оставляются за женщиной. Почему? Потому что есть большие опасения, что в случае тотального запрещения у нас махровым цветом будут расти криминальные аборты.

У главы государства были серьезные основания для осторожности. В России уже запрещали аборты в 1936-м. Хорошего из этого вышло мало. Рождаемость в Москве повысилась (с 70 тыс. в 1935-м до 136 тыс. в 1937-м), но ненадолго — уже к 1940-му она вернулась к прежнему уровню. За первые три года запрета в стране было зарегистрировано более 1 млн случаев нелегальных абортов. К 1950-му власти регистрировали уже 1 млн криминальных абортов в год, при том что большинство женщин скрывали этот факт. Три четверти нелегальных абортов выполняли люди без медицинского образования. А каждая третья женщина, пережившая внебольничный аборт, поступала в больницу в септическом состоянии. В 1940-х от последствий плохо выполненного аборта умирали не менее 2 тыс. женщин в год. К 1950-м смерть от аборта составляла уже 70% материнской смертности. В итоге вместо того, чтобы увеличить рождаемость, запрет абортов привел в долгосрочном плане к ее снижению.

Большего эффекта добился румынский правитель Николае Чаушеску, который запретил в 1966 году не только аборты, но и практически все виды контрацепции. Радикальный подход принес «демографический дивиденд»: рождаемость в первые годы выросла практически вдвое. Но румынки быстро стали приспосабливаться. Появились индустрия подпольных абортов и контрабандные средства контрацепции. В итоге к началу 1980-х рождаемость вернулась к низким показателям середины 1960-х. Упрямый диктатор не хотел с этим мириться, веря, что Румыния станет снова великой, только если в ней будут жить 25 млн румын. Для борьбы с демографическим «дезертирством» всех работающих женщин от 16 до 45 лет под угрозой потерять право на медицинское обслуживание, пенсии и социальное страхование обязали проходить ежегодное медицинское обследование. Были проведены показательные судебные процессы по делам о нелегальных абортах. Но всплеска рождаемости не произошло. Зато вдвое увеличилась материнская смертность. В стране выросло социальное напряжение.

Фактический запрет абортов в современной Польше и в некоторых американских штатах вообще не дал никакого демографического эффекта. Драконовские меры польских консерваторов даже ускорили темпы падения рождаемости, которая в Польше одна из самых низких в Европе. Женщины просто ездят избавляться от нежелательной беременности в соседние страны и регионы.

— Конечно, проблема абортов — она такая острая. Вопрос: что с этим делать? — рассуждал 4 ноября Владимир Путин и сам отвечал на свой вопрос: — Запрещать продавать препараты, прерывающие беременность, или улучшать социально-экономическое положение в стране.

Некоторая странность заключается в том, что к идее запретов или ограничений власти возвращаются в ситуации, когда число абортов в стране и без их вмешательства быстро сокращается. По официальной статистике, с начала века число абортов уменьшилось в пять раз, с более чем 2 млн в 2000-м до 411 тыс. в 2021-м. Когда Владимир Путин в первый раз стал президентом, на каждое рождение в стране приходилось 3,5 аборта, а сейчас на каждую тысячу женщин фертильного возраста приходится 20 рождений (с 2013-го по 2016-й было даже 26) и всего 16 абортов. Как минимум с 2017 года медицинская статистика фиксирует одновременное снижение как числа рождений, так и абортов. Связь между этими двумя показателями вовсе не такая непосредственная, как кажется патриарху.

— В социалистических странах существовала абортивная контрацептивная культура, — говорит гендерная исследовательница Саша Талавер. — То есть аборт служил основным средством контрацепции. Тогда запрет абортов гипотетически мог на какое-то время повышать рождаемость ценой превращения жизни женщин в ад. Но сейчас все изменилось. Аборт больше не средство популярной контрацепции. Это крайняя мера для людей, которые обычно пользуются другими контрацептивами. Чтобы получить какой-то эффект, придется также запретить презервативы и противозачаточные таблетки.

Моральная паника

Обострение борьбы с абортами может свидетельствовать совсем не о демографической политике, считает известный социолог, директор Центра гендерных исследований Европейского гуманитарного университета Елена Гапова.

— Власти для сохранения своего правления нужна моральная позиция. «Мы моральны, потому что мы защищаем жизнь». Разговор на гендерную тему вносится в повестку дня всякий раз, когда речь идет о дефиците легитимности. На самом деле это разговор не про гендер, и не про аборты, и не про судьбу женщин. Как писала Джоан Скотт, разговоры о гендере свидетельствуют об узурпации социальной власти.

В поисках такой моральной основы политическая элита обращается к разным владельцам «морального капитала». Например, к церкви или консервативным фракциям гражданского общества. У них есть свои ценности и своя повестка дня, мало понятная большинству. Например, религиозные организации традиционно отрицают аборты по этическим или теологическим причинам. Призванные на помощь власти, эти силы неизбежно приносят с собой такие вопросы и собственные версии ответа на них. Обычно в глазах светского большинства эти рецепты звучат слишком радикально. Тогда религиозные консерваторы обращаются к поиску более привычных аргументов, повторяя давно опровергнутые и наивные стереотипы. Возможно, это именно то, что происходит с «волшебной палочкой» патриарха.

— Для людей из окружения патриарха его слова, возможно, кажутся неопровержимыми, — говорит Гапова. — Если аборты запретить, эти дети родятся — населения станет больше. Все просто. Они действительно мыслят прямолинейно и, может быть, наивно. В российской публичной сфере слишком мало обсуждений на эту тему. В Америке, например, консерваторы тоже выступают за запрет абортов. Но из сугубо религиозных соображений. Они не изобретают «волшебных палочек», потому что это слишком хорошо проговоренная, всем известная ошибка. А в России об этом знают не все.

Наряду с наивностью консерваторов существует и соблазн использовать тему абортов для манипуляций.

— Это удобная точка концентрации моральной паники, — объясняет Саша Талавер. — Очень легко спекулировать на образе эмбриона как младенца в животе. Как будто с первых дней эта яйцеклетка приобретает человеческие черты. Мы ведь все вышли из этих эмбрионов. Этот образ магнитит так же сильно, как сексуальность, тоже присущая каждому. Образ эмбриона призван рождать беспокойство в каждом из нас. Воображаемая угроза как бы распространяется на каждого. И тут уже не важно, что это не отразится на демографии. Это просто борьба за накопление культурного и политического капитала.

Экономика борьбы за нравственность

Все виды капитала легко конвертируются друг в друга. Моральный авторитет переходит в политическое влияние, а оно приносит и чисто экономическую выгоду. Это происходит и с участниками кампании за ограничение или запрет абортов.

— Растет новая влиятельная политическая сила, — рассказывает Талавер. — Расследование журналистки Аиды Живых показывает, как оно работает. Оно состоит из нескольких конкретных фондов. Например, фонд «Женщины за жизнь» или в Курске в этом участвует фонд «Русское единство». Есть и другие подобные общественные организации. Они получают президентские гранты на специальные программы. Речь о суммах в миллионы рублей в каждом регионе.

Например, «Женщины за жизнь» в прошлом году получили 5 млн рублей на реализацию проекта «Здравствуй, мама» в Мордовии. Это самая большая грантовая премия в регионе. Региональный закон о запрете «склонения к аборту» стал одним из результатов этой программы, сообщило местное телевидение. Региональные проекты вроде «Здравствуй, мама» позволяют руководству фонда встречаться с губернаторами и другими высокопоставленными чиновниками. Такие встречи у главы «Женщин за жизнь» Натальи Москвитиной проходили в Курске, Твери, Тамбове и других регионах. В Тамбове, Татарстане, Калининграде и Крыму Москвитина убеждала частные клиники «добровольно» отказаться от проведения абортов, а местных депутатов — в том, чтобы законодательно подтвердить соответствующий запрет.

Но у «женщин» есть связи и на федеральном уровне. Они, в частности, получили грант от партии «Единая Россия». «В. Путин признал “Здравствуй, мама” одним из лучших проектов страны! — с гордостью пишет сама Наталья Москвитина на своей странице в ВК. — Но это еще не все)). Вторым нашим предложением, одобренным Президентом, было вывод абортов из частного сектора в государственный, под полный контроль государства. Если совместить госконтроль над абортами с повсеместной реализацией проекта “Здравствуй, мама!” на всей территории России, то будет полный порядок. “Здравствуй, мама”, вперед! Идем по всем женским консультациям страны. Встречайте».

Как именно «Здравствуй, мама» шествует по женским консультациям, становится понятно из интервью сотрудников фонда. «Наши цели — сохранение жизни до рождения, снижение количества абортов, наша задача — так стимулировать женщину, чтобы она с удовольствием рожала здоровых детей, и подсказать врачам, как общаться с неуверенной женщиной, чтобы ее репродуктивный выбор был позитивным», — говорит одна из руководительниц организации Алена Булдакова. Для этого «Женщины за жизнь» запустили горячую линию, волонтеры которой часто не имеют психологического или медицинского образования. Они используют любые средства, чтобы заставить звонящих им женщин отказаться от аборта. Например, пугают тяжелыми физическими и психологическими последствиями аборта, оказывают моральное давление, пытаются вызвать чувство вины, рассказывает журналистка Аида Живых, которая вступила в чаты волонтеров организации. По ее словам, на тренингах волонтеров психолог «Женщин за жизнь» Ирина Бочковская говорила буквально: «Мы тут расшатываем представления, и в этом особенная красота манипулятивной работы с людьми. Вы здесь в итоге должны стать профессиональными манипуляторами, то есть теми людьми, которые способны изменить представления, мнения и желания другого человека. Как бы, может, страшно это ни звучало, по факту это так».

«Антиабортные» фонды только часть экономики «репродуктивной контрреволюции». Государство задействует рыночные механизмы и внутри самой системы государственного здравоохранения.

— В 2020 году Путин поручил усилить материальную заинтересованность медиков в профилактике абортов, — рассказывает Саша Талавер. — И с 2022-го процент сохранивших беременность, то есть отказавшихся от аборта, учитывается при выделении финансирования на клинику. То есть врачи и администрация заинтересованы в том, чтобы либо фальсифицировать отчетность, либо реально включаться в эту кампанию и оказывать давление на женщин в ходе доабортного консультирования.

По подсчетам проректора Высшей школы организации и управления здравоохранением Николая Прохоренко, государство тратит на доабортное консультирование, где женщин уговаривают не идти на аборт, порядка 140 млн рублей в год.

Репродуктивная контрреволюция

— «Женщины за жизнь» и другие подобные фонды можно рассматривать как успешный бизнес для женщины в современной России, — говорит Талавер. — Как бизнес это очень успешный проект. Сама фигура «консервативной женщины» оказывается очень востребованной в нашем сверхконсервативном политикуме. Даже патриарх Кирилл в недавнем выступлении сказал, что он сам, как мужчина, не хочет про это говорить слишком много. Отговаривать женщин от аборта должна женщина. И эту роль легко капитализировать. Получается замкнутый круг: чтобы добиться успеха в патриархальном обществе, женщине нужно занимать сверхпатриархальную позицию.

Позиция церкви и «консервативного гражданского общества» гораздо радикальнее, чем собственные взгляды большинства российских чиновников и тем более общества. Например, в одном интервью Наталья Москвитина на вопрос о том, что делать женщинам, забеременевшим в результате изнасилования, отвечает: «Рожать. К тому же очевидно, что изнасиловать приличную девушку все-таки труднее, чем морально распущенную. Тем самым мы переходим на морально-нравственный аспект абортов». По данным ВЦИОМ, такая позиция в российском обществе относительно маргинальна. Только 13% респондентов назвали аборт недопустимым, а сексуальное насилие остается наиболее резонной причиной для аборта в глазах опрошенных.

Наступление на репродуктивные права может столкнуться с сопротивлением общества. Не факт, что власти смогут радикально изменить общественное мнение по этому вопросу. Каждый раз, когда позиция правительства противоречила материальным интересам больших групп, они сталкивались с протестом. Так было с реформой монетизации льгот, повышением пенсионного возраста или мобилизацией. Аборт тоже является частью «материального интереса» для миллионов женщин. 29% участниц опроса ВЦИОМ признались, что лично пережили такой опыт. 60% женщин сказали, что это случалось с кем-то из их близких.

— Я не верю, что в России полностью запретят аборты, — говорит Талавер. — Сейчас у власти люди, социализовавшиеся в советское время, и они слишком хорошо усвоили этот опыт: нельзя ломать через колено. Но, вполне вероятно, будут наращивать давление на женщин и контроль за их репродуктивным поведением. Например, окончательно запретят аборты в частных клиниках, а в государственных передадут решение вопроса абортным комиссиям, как было при Сталине. И это сценарий хоррора. Потому что эти комиссии будут финансово запрограммированы отказывать в проведении аборта как можно чаще. Получится фактический запрет без формального запрета.

Судя по всему, именно к этому сводится стратегия сторонников ограничения абортов, какими бы мотивами — религиозными, политическими или карьерными — они ни руководствовались. Если они окажутся успешными в своем давлении на власть, это наверняка усилит социальное напряжение в нашем и без того уставшем от шоков обществе.

В 1989 году румынский правитель Николае Чаушеску был свергнут на пике своей демографической программы. Его арестовали, судили и расстреляли. До сих пор он последний европейский правитель, казненный своими бывшими подданными. Солдаты, стрелявшие в него и его жену Елену, весьма вероятно, были обязаны своим рождением введенному им запрету на аборт. «За что вы нас расстреливаете? Ведь я была вам матерью», — воскликнула им в лицо Елена Чаушеску. «Да что ты за мать, если убивала наших матерей!» — ответил один из солдат.

Фото: кадр из сериала «Сексуальное просвещение»/Netflix

18+