Ровно 30 лет назад, 25 апреля 1993 года, в России состоялся последний на данный момент общенациональный референдум. Власть была расколота, а государство — парализовано. В поисках выхода из тупика оно решило обратиться за советом к собственным гражданам. Но из этой попытки ничего не вышло.

За полтора года независимости Россия радикально изменилась. Дефицит исчез, а полки магазинов заполнились товарами. Но произошло это дорогой ценой. Только за январь 1992 года цены выросли в 3–3,5 раза. За год инфляция достигла 2600%. ВВП страны сократился на 14% (а в 1993-м — еще на 9%). 80% населения оказалось за чертой бедности. Ельцин, который во время избирательной кампании 1991 года обещал «лечь на рельсы», но не допустить роста цен, пытался переложить ответственность на назначенное им правительство. Это ему отчасти удалось.

Борьбу с правительством возглавили вчерашние союзники Ельцина в борьбе с Коммунистической партией — депутаты Верховного Совета во главе с его председателем Русланом Хасбулатовым и вице-президентом Александром Руцким. «Среди законодателей в качестве ведущей силы утвердились сторонники регулируемой экономики и национально-государственного направления, а защитники радикальных рыночных реформ оказались в явном меньшинстве», — писал историк Владимир Согрин. Вопреки утверждениям самого Ельцина большинство депутатов Верховного Совета вовсе не собирались возвращаться к советским порядкам. Они стремились лишь к более умеренному курсу экономических реформ.

В декабре 1992 года Ельцину пришлось отправить в отставку Гайдара. Но он не собирался отказываться от главного — своих чрезвычайных полномочий, данных ему депутатами еще осенью 1991-го после разгрома ГКЧП. В результате тяжелых переговоров состоялось соглашение, что в апреле следующего, 1993 года пройдет референдум «по главным положениям Конституции». Самым важным и одновременно самым спорным был вопрос о разделении полномочий между президентом и парламентом. В духе новой демократической эпохи решить его должны были граждане.

Но Ельцин не планировал пассивно ждать вердикта народа. 20 марта 1993 года он пошел ва-банк и объявил, что в стране вводится «особый порядок управления». «Страна больше не может жить в обстановке постоянного кризиса…  В этих условиях президент вынужден взять на себя ответственность за судьбу страны», — заявил он в телевизионном обращении к нации. Речь шла фактически о введении диктатуры. Но сил у президента на это тогда не было. Конституционный суд признал решение Ельцина незаконным, его отказался подписать вице-президент Руцкой, а спикер парламента Хасбулатов созвал чрезвычайный IX Съезд народных депутатов — высший представительный орган по тогдашней Конституции. 28 марта депутаты попытались объявить Ельцину импичмент.

«Не им, шестистам, решать судьбу России. Я не подчинюсь!» — угрожал Ельцин, выступая на митинге своих сторонников на Васильевском спуске за несколько часов до голосования.

Из 1097 народных депутатов за импичмент проголосовали 617. Но этого не хватило: требовалось квалифицированное большинство в 689 голосов. Ельцин признавался, что это голосование было самым тяжелым моментом за все его президентство. «Я сидел и ждал…  ждал подсчета голосов», — говорил он своему биографу Тимоти Колтону. Впрочем, отдавать власть он не собирался. Начальник службы охраны президента Александр Коржаков вспоминал, что у него был одобренный Ельциным план, по которому в случае импичмента следовало распустить парламент и выкурить депутатов из зала заседаний, разместив на балконах зала Большого Кремлевского дворца канистры со слезоточивым газом.

Но пока стороны пошли на очередной компромисс. Ельцин отозвал свой указ об «особом порядке», а Верховный Совет больше не пытался объявить ему импичмент. Вопрос о власти должен был решить референдум, назначенный на 25 апреля. 107 млн российских избирателей предлагалось ответить на четыре вопроса: 1) о доверии Ельцину, 2) об одобрении его социальной и экономической политики, а также о внеочередных выборах: 3) президента и 4) парламента.

Страна не стояла на грани катастрофы — она ее уже перешагнула. Поэтому многие в оппозиции считали, что референдум обречен принести победу именно ей. «Не понимаю тех, кто возражает против опроса об отношении к президенту, — писал, например, главный редактор оппозиционной “Правды” Геннадий Селезнев. — Президент избрал тактику красивого ухода. Наберет процентов двадцать приверженцев своей политики и уйдет спокойно нянчить внуков. <… > Так что, дамы и господа, судари и сударыни, не путайте карты президенту. Он устал от вас. Все на референдум».

Но аудитория других газет и особенно телеканалов слышала совсем другие слова. «В России на первый план все больше и больше выходят радио и телевидение, — сообщала BBC. — Их обвинял Руцкой в рабском следовании кремлевской линии». «Да—да—нет—да» — десятками голосов твердили агитационные ролики Ельцина. В них снимались звезды вроде Иннокентия Смоктуновского, а Алла Пугачева с Филиппом Киркоровым даже записали песню «Да—да—нет—да». Листовки с ельцинским «Да—да—нет—да» подписывали Эльдар Рязанов, Николай Караченцов и Константин Кинчев.

Не отставали и новостные выпуски, ток-шоу и развлекательные программы. Большинство журналистов искренне поддерживали Ельцина, опасаясь, что с победой коммунистов может вернуться советская цензура. Поэтому они де-факто вводили цензуру против оппозиции своими руками. Народным депутатам приходилось буквально штурмовать студию Первого канала, чтобы заявить о своих позициях.

Верховный Совет пытался взять под контроль СМИ: газету «Известия», агентство «Интерфакс» и один из федеральных каналов. Но тщетно: ими управляли назначенцы Ельцина Михаил Полторанин и Олег Попцов. А идея ввести особые федеральные наблюдательные советы, следящие за работой СМИ, встретила отпор как от редакторов, так и со стороны президента. Сотрудники ВГТРК обратились к своей аудитории, обвинив депутатов в попытке «воздействовать на каналы информации, начиная от системы зависимости СМИ от властных и финансовых структур, кончая физическим устранением неуправляемых журналистов». В итоге медиа остались на стороне Ельцина.

25 апреля на избирательные участки явились почти 69 млн человек (64% избирателей). Они проголосовали совсем не так, как мечтали лидеры Верховного Совета. Но и не так, как настаивал Ельцин. Большинство (58,7%) заявило о доверии президенту. Но его социально-экономическую политику одобрили только 53%. По вопросу перевыборов главы государства избиратели раскололись пополам: 47% хотели перевыборов, а 49% нет. За досрочные выборы народных депутатов высказались 67%. Но последние два вопроса по законам 1993 года требовали большинства от списочного состава избирателей, а не от принявших участие в голосовании. Этот порог достигнут не был.

Вопрос о власти так и не был разрешен. Зато действующие власти впервые отработали кампанию массовых манипуляций и информационного давления, которая будет еще много раз применяться в будущем. А тогда, в 1993-м, борьба продолжилась. 1 мая на Ленинском проспекте произошли жестокие столкновения между демонстрантами и милицией. Пострадали несколько сотен человек. Но даже эти события меркнут на фоне осенней трагедии. 21 сентября Ельцин все-таки распустил Верховный Совет. Депутаты не подчинились. Это привело к короткой гражданской войне в центре Москвы. Верховный Совет был расстрелян из танков, а лидеры оппозиции — арестованы. В боях у «Останкино» и во время штурма парламента 4 октября 1993 года погибли, по официальным данным, 158 человек. Журналисты называли гораздо большие цифры.

Власть наконец полностью перешла к президенту. Он поспешил зафиксировать эту победу в тексте новой Конституции, которая была вынесена на «всенародное голосование» 12 декабря 1993 года (по действовавшим законам права инициировать референдум у главы государства не было). Впрочем, это уже было лишь формальностью. Одновременно с голосованием за Конституцию граждане сразу голосовали за депутатов нового парламента — Государственной думы, хотя ее еще юридически не существовало. Но было очевидно главное: время борьбы за настоящую власть кончилось. Отныне все государственные органы будут лишь дополнением к почти безграничным полномочиям президента.

В апреле 1993-го люди с помощью бюллетеня могли не только дать или отобрать мандат на власть, но и напрямую выбрать будущее страны на ближайшие десятилетия. Но страна раскололась и не смогла сделать этот выбор. В результате его сделали за нее — силой. С тех пор сила власти и бессилие народа остаются главной формулой российской жизни.