Я расскажу вам историю про истории. Если раньше я вынимал из коробки зубной пасты просто тюбик, то теперь в коробке лежит обращение генерального директора, оформленное в философское эссе. Я заказываю доставку еды — здесь тоже лежит рассказ директора о его взглядах на жизнь. Мне звонит коллега, запустивший стартап — он тоже хочет написать бизнес-поэму. Ему тоже нужен сторителлинг. Это слово прикладывают сегодня ко всему, как подорожник. Прежде всего он нужен бизнесу и политике. Вообще любому, кто хочет получить ваши деньги.

Тринадцать лет назад, когда я только приехал в Москву, я мечтал стать писателем. Но запрос был на копирайтеров. Восходило солнце коммерческого сторителлинга. А мне, студенту, срочно нужны были деньги. И я взял подработку — написать «легенду» для компании, которая продавала дешевые золотые украшения.

Я встретился с менеджером компании, чтобы она меня «инспирировала». Менеджер в духе тыры-пыры рассказала мне, что торгуют они переплавленным ломом, золотишко так себе, дизайн типовой. Но вкладываются в создание большой сети, заходят в спальные районы и регионы. Магазины выглядят так, чтобы в них не страшно было зайти «простой бабе». И мой текст должен быть написан для нее.

Я провозился неделю. В итоге мой рассказ выглядел как горящая изба для бесстрашной бабы. Менеджер была в отчаянии: она рассчитывала, что я силой своего гения создам поэму, которая решит все проблемы компании. А я их только усугубил. От меня ждали рассказ о рождении драгоценностей в духе вагнеровского «Кольца нибелунга». Только для бедных и глупых. И с абстрактным героем. И без сюжета. Просто лучшие слова в лучшем порядке. Но не в рифму, а прозой.

Менеджер, матерясь, начала править текст сама. И если мой рассказ был трупом, то она его кремировала. Я смотрел на гибель мертворожденного рассказа и видел, как из его пепла рождается настоящий рассказ — о нас самих! Но его мне никто не заказывал.

Тогда я понял, что сторителлингом называют рассказ, обколотый обезболивающим. Тот, который сделает дешевое золото — дорогим. Бедного — богатым. Менеджеры где-то вычитали, что, оказывается, решить все проблемы можно словами — просто написав их на флаере. Разве нет? Нет.

По одной простой причине — слова умеют не все. Авторы умеют еще меньше. Буквально вчера я прочел рассказ своей студентки, которая написала о сексуальном насилии, случившемся в детстве. Со стороны собственного отца. И прямо сейчас я думаю о том, что ей сказать. Насколько этично вообще советовать — «сделайте свой рассказ динамичнее», «захватите внимание читателя», «заставьте его поволноваться», «не забывайте о юморе и самоиронии — это подкупает читателя».

Тот, кто все время смеется, умрет от тоски. Будь то Михаил Зощенко или комик Александр Долгополов, который накануне признался в депрессии. Он написал об этом в твиттере удивительно простыми и понятными словами. Без шуток. Потому что, когда плохо, невозможно быть увлекательным. Как нельзя красиво гореть.

Эрик Бентли в книге «Жизнь драмы» приводит такой пример. «“Король умер, а потом умерла королева” — это история, но она станет сюжетом, если мы напишем: “Король умер, а потом умерла королева — от горя”».

Это «горе» делает историю сюжетом. Горе не умещается ни в твиттер, ни в стендап. Горе — это горе. И если оно у вас случится, не думайте о том, как смешно о нем рассказать. Артур Флек из «Джокера» уже пробовал. Не получилось. Не обязательно все превращать в рассказ, как не обязательно снимать для инстаграма каждый прием пищи. Попробуйте не проговорить свой рассказ, а промолчать. И вы увидите, как он станет гораздо лучше. Ведь молчание — золото.