Я должен об этом написать.

Это началось в мае. Друг сказал, что в московском супермаркете к нему подошел молодой мужчина и заговорил на чистом английском. Попросил купить еды. Что-что? Да, попросил купить еды. Я, конечно, не поверил. Рассказал об этом коллеге из Германии. Она сказала, что это сомнительная история. Звучит как телепропаганда о том, что по Москве бродят голодные иностранцы. Так я понял, что друга моего просто разыграли. Это был пранк.

Еще где-то через месяц друг сказал, что он снова видел того голодного мужчину. Он снова о чем-то просил людей в супермаркете. Хм, сказал я. Шутка, кажется, затянулась. Прошла еще пара недель. Я возвращался домой. У подъезда сидела фигура в коричневом спортивном костюме. На голове капюшон. Когда я приблизился, рука сбросила капюшон, под ним оказалась голова с неухоженной бородой, лицо-череп, большие глаза. Рот мне что-то сказал. Я не услышал, в наушниках у меня звучала симфония Берио. Третья часть на основе Малера, ну вы знаете, кому я рассказываю.

Уже дома мой мозг собрал из движения губ и отзвуков слова. Он сказал «ду ю спик инглиш?». Я рассказал об этом другу. И он на меня накричал. Сказал, что я должен выйти из дома и найти этого человека. Вдруг ему на самом деле нужна помощь. Я нехотя вышел: никого уже не было. Обошел дом — никого. Вернулся и отчитался: мое видение исчезло. Исчезло навсегда.

На самом деле на неделю. Человек в капюшоне снова возник. Он сидел у соседнего подъезда. Мимо прошел курьер, он взмахом руки попросил у него сигарету. Курьер сигарету дал, но не нашел зажигалку. Ушел. Я украдкой наблюдал, что этот человек — я прозвал его «американцем» — будет делать. Он долго сидел на скамейке. Надвинул капюшон, облокотился на бок. Не двигался. Я подошел поближе, чтобы наконец заговорить. Он тут же встал и сделал шаг в сторону. Но шагом это назвать можно условно. Он волочил ноги. Еле-еле.

— Парень, с тобой все в порядке? — спросил я по-русски.
— Do you speak English? — услышал ответ.

Я раскрыл рот. Не знал, что ответить. Просто не мог поверить своим ушам: идеальный английский. Я стал что-то мямлить о том, что мой английский не так идеален, как хотелось бы…  А он продолжил говорить, и каждое слово убеждало — он не врет, это не пранк, это его язык. Он сделал движение назад и рухнул на скамейку. Дальнейшее передам в пересказе.

Его зовут Д. (я знаю имя и фамилию, но не буду их называть публично). Ему 36 лет, он в Москве уже три года. Сейчас живет на улице. Просит только об одном — уединенное место, чтобы поспать. У меня такого нет? Жаль, но поделать нечего…  Может быть, у меня есть гараж? Нет?..  Жаль…  Может быть, я могу вынести ему коврик?..  Что я говорю? Что коврик ему не поможет? О, ему очень поможет коврик, так как он не спал несколько дней. Не ел тоже…  но сон сейчас важней еды.

И тут меня взорвало. Я стал кричать, что какой к черту коврик, пусть посмотрит на себя, ему нужно срочно что-то делать. «Честно говоря, ты очень плохо выглядишь!» В его грязной бороде появилась, не поверите, улыбка. Как светлячок над болотом. Он ответил, что «честно говоря, знает». И по тому, как он вернул мне фразу, я понял, что он, в этом своем состоянии, может еще иронизировать. Он все про себя знает, просто хочет место, чтобы поспать, а если там еще можно поесть и помыться — это втройне прекрасно.

Я позвонил в «Ночлежку». Там не взяли трубку: нерабочее время. Д. снова сказал, что жаль, но поделать нечего…  Он все понимает. Он все…  И тут он открыл рот. Из него потекла кровь. Я посмотрел под ноги: там была маленькая лужица крови. Он кашлял кровью.

Fuck. Я выхватил телефон, набрал 112. Вызвал скорую. Сказал Д., что сейчас будут врачи, что ему нужно в больницу. Срочно. Я видел, как он угасает на моих глазах. Через сколько будет скорая? Десять минут? Это хорошо…

Скорая приехала быстрей, минут за семь. Врачи немного удивились. Иностранец? Попросили меня зайти внутрь машины и переводить. Д. был в плохом состоянии. Опухшие лодыжки, странная сыпь на руках, затрудненное дыхание, механическая желтуха. Температуры нет, ковида тоже. Наркотики не употребляет, алкоголь тоже. Да, курит. Выяснили через меня имя и фамилию, возраст. Отхаркивает кровь уже неделю. Откуда он? Он из…  Лондона. Благородный его акцент не обманывал. Он действительно как изможденный принц Гарри.

За это время вокруг скорой собралась толпа. Многие, оказалось, хорошо знали Д. Кто-то давал ему сигаретку, кто-то, как мой друг, покупал еду. Так и жил гражданин Великобритании в Пресненском районе города Москвы. Как обычный российский бомж.

Его увезли. И вот теперь я думаю: а может быть, о нем захотят узнать в консульстве Великобритании? Или это не их дело? Или это вообще не мое дело? Я, признаюсь, немного растерян, так как не знаю, что делать в таком случае. Может быть, все уже сделали без меня. Не знаю.

Конечно, это история о человеческом безразличии. Моем прежде всего. Я, признаюсь, до конца — до появления крови — думал, что это все пранк, фейк и аха-ха. Смешным оказался я сам и мои представления о невозможном. Да, вот так бывает: приехал англичанин в Москву еще во время коронавируса. Забомжевал, ни слова не выучил по-русски. Жил одиночкой на улице, просил еды и сигарет. Начал харкать кровью. Потом какой-то прохожий. Потом скорая помощь. Тест на ковид, кислородная маска. И вопрос ко мне: «Я смогу сегодня наконец поспать?» — «Сможешь». Д. закрывает глаза. Улыбается. Дышит кислородом.

Спи спокойно. И просыпайся.