О своих первых впечатлениях о Москве: запахе табака и редких французских духов и о том, что москвич — это воспитание.

Я родился…

В Вышнем Волочке Тверской области. В обычной семье, каких было много в эпоху развитого социализма.

Мои детские воспоминания…

Помню, как с моим детсадовским приятелем бегали по дорожкам и изображали водителей транспортных средств. Сначала я мечтал быть ассенизатором и ездить на вакуумной машине. Потом хотел быть летчиком.

Очень любил советское кино, особенно фильмы про войну, рос насмотренным ребенком. Так что когда играл с приятелями в войну, у нас и санитарка была. Чтобы все по-настоящему. Правда, почему-то всегда играл фашистов. Однажды приятель достал где-то настоящую дырявую немецкую каску. И я в этой каске стоял часовым с автоматом, похожим на немецкий «Шмайссер». Представьте немецкого часового средь бела дня возле кафе-мороженого! Вокруг ходили люди, смотрели на меня. А я так вживался в образ, что было абсолютно фиолетово, обращают на меня внимание или нет. Воображение и мечты уносились далеко в ту эпоху.

Поменял много кружков, от судомодельного и шахмат до занятий легкой атлетикой и музыкой. Очень любил читать: Мамин-Сибиряк, Пришвин, позже Волков.

Летом обязательно ездил в пионерский лагерь: либо имени Зои Космодемьянской, либо имени Николая Францевича Гастелло. С точки зрения быта в последнем мне нравилось больше. Там же, в пионерлагере, случились первые тактильные контакты с девочками: мы по-пионерски, на расстоянии, танцевали под радиолу. Было нам, наверно, 10–11 лет, но уже знали, что дяди с тетями целуются.

Ходили с дядей на рыбалку. Мелкую рыбешку скармливали кошке Муське.

Помню, как бабушка ездила на заготовки в лес: собирала грибы, которые потом сушила, чтобы зимой был вкусный грибной суп. Вместе мы ходили за черникой, брусникой, клюквой.

Помню картошку по десять копеек за килограмм и синих кур по три семьдесят, пельмени «Останкинские» — других в наших магазинах просто не было. К праздникам ценник поднимался заоблачный, поэтому, несмотря на то что жили достаточно скромно, ездили за продуктами в Москву. Там все добывалось, конечно, с очередями.

Самым волшебным праздником был для меня Новый год. Елка, снег, снежные горки, снеговики. Вечерами любил заваливаться в сугроб и смотреть на звездное небо.

Помню вкусный холодец из печи. Бабушка вставала в четыре утра, разогревала шесток русской печи и варила в чугунке свиные ноги и мясо. Потом я помогал ей разбирать сваренные части: отдельно кости, соединительные ткани и мясо. Холодец томился в печи и замерзал в кладовке.

Еще одно мое любимое блюдо — щи из серой капусты, в простонародье называемое «крошево». Верхние зеленые листы капусты мелко рубятся и квасятся. Готовили эти щи на свинине.

Однажды дядя за целых 700 рублей теми деньгами купил цветной телевизор «Рубин-711». И я совершенно завороженно смотрел программу «В гостях у сказки». Ее вела Валентина Леонтьева. В субботу мы учились, поэтому быстро-быстро приходил домой, бабушка кормила меня своими фирменными славными щами из серой капусты, и я садился перед телевизором. Потом шел гулять.

Помню магнитофон «Нота-304» и первый автомобиль «Запорожец» — настоящие диковинки по тем временам. Сидишь на переднем сиденье и ощущаешь себя человеком. Это тебе не на автобусе кататься или ждать, пока он приедет. Хотя здесь тоже есть определенная романтика: часто любил представлять себя водителем автобуса.

Так что увлечений было много, но мечтаний еще больше.

Отматывая сейчас назад, понимаю, что много наблюдал за людьми — их профессиональной деятельностью, манерами. Походка, ужимки, интонации, тембр голоса — все это схватывалось и демонстрировалось перед мамой и бабушкой. Конечно, никто не отдавал тогда отчета, во что это выльется.

Знакомство с Москвой…

Случилось, когда мне было 16–17 лет. Врезается в память запах вагонов поездов — смесь угля с грязными носками. На Ленинградском вокзале пахло печами, топившими эти вагоны.

Наблюдал, как в метро люди погружались в себя, смотрели невидящим взором в одну точку или в окно, читали или разговаривали. Чувствовалось какое-то пренебрежительное отношение москвичей к людям с периферии, даже на уровне Зеленограда.

Бросались в глаза высотные дома, универсамы, прохожие. Абсолютно другой ритм города. Потоки людей как в фильме «Приходите завтра». Смесь запаха табака и редких по тем временам французских духов у женщин. Разумеется, хотелось всему этому соответствовать. Модный тогда у нас мужской парфюм «Флер-а-Флер» мне не нравился, был слащавым, поэтому пользовался «Консулом» от «Новой зари» и лореалевским «О`Жен». А ноги невольно подстраивались под ритм города.

Москва для меня…

Это государство в государстве. И работа. Уж так повелось. Простите. Хотя я понимаю, что у Москвы громадная история. Идешь по улицам и волей-неволей читаешь таблички. Но в ответ ничего не рождается.

В 1991 году я приехал сюда поступать в театральный, учился в Щукинском училище в районе Арбата, в Большом Николопесковском переулке. Начался процесс привыкания к другому образу жизни: незнакомые люди, студенчество, ночные клубы, дискотеки.

Казалось бы, прекрасные места, но все равно это от меня далеко. Как тридцать лет назад любовь с Москвой у меня не задалась, так и не задастся, да и ни к чему это.

Об изменениях в Москве…

Если в 1990-е годы появилась какая-то вседозволенность, хамство, пьянки, побои, разборки, то сейчас внешние гайки позакручивали, конечно, но внутри все осталось на прежнем уровне. Только люди стали еще более закрытыми.

В городе обновили тротуары, поменяли плитку.

Обанкротилось много предприятий, у людей изменился достаток, они стали беднее.

Если не Москва, то…

Вышний Волочек. Пусть сейчас там руины, но это моя родина и ностальгия. Как сказал Довлатов, «память избирательна, как урна». Что-то откладывается, что-то стирается, а что-то не сотрешь. Запах печного дыма, который струился на морозе вверх, бабушкины духи «Красная Москва» и мамины «Тамара» и «Быть может».

Если говорить о разнице между москвичами и жителями других городов…

Москвич — это воспитание. Тут надо родиться и прожить всю жизнь, чтобы иметь право судить о чем-то. Я, как ни крути, все равно понаехавший. И, на мой взгляд, разница между москвичами и жителями других городов уже стерлась. Просто каждый в конечном итоге занимается своим делом.

Во время самоизоляции…

Сидел дома. Заниматься было чем: читал, убирал, сделал ремонт. Это время воспринимал как данность и отдохновение. Мало-мальская подушка, на которую можно было бы жить, была. Разумеется, до сих пор в голове живет мысль «не заразиться бы коронавирусом». Ввели ограничения в 25% зала — ну хорошо, пусть будет 25%. 50% — замечательно! Вздохнули.

Меня можно застать в Москве…

В МХТ. Выхожу на сцену в «Трех сестрах», играю в «Чайке», «Идеальном муже», «Человеке из рыбы». В конце декабря минувшего года у нас состоялась премьера спектакля «Месяц в деревне», в составе которого я также занят. В театре имени Олега Павловича Табакова играю в спектакле «Школа жен». Из моих новоиспеченных работ назову «Бэтмен против Брежнева» в театре на Малой Бронной.

Меня вдохновляет…

Работа и профессиональная востребованность. Если у меня все получается или мне кто-то звонит с предложением, то, разумеется, окрыляюсь. Если не звонят, я просто живу и хлеб жую.

Фото: Илья Золкин