О московской пошлости, о потере рынками самобытности и о том, что здесь пицца вкуснее, чем в Италии.

Я родилась и выросла…

Мое детство прошло в таком рабочем районе, как Москворечье. Дворы были открытыми, а время такое, когда детей не боялись отпускать одних, поэтому мы собирались в команды двор на двор и играли во всяких «Казаков-разбойников» по дворам и подвалам.

У нас в районе был старый Дом культуры — в нем балетная студия, в которую я ходила, в этом ДК даже проходили первые рок-концерты, именно там я впервые попала на концерт «Машины времени». Потом  рядом построили еще один, большой ДК — там я занималась в хореографическом ансамбле «Ритмы детства», он до сих пор существует. В новом ДК появилось много спортивных залов для гимнастики и легкой атлетики. Сейчас, мне кажется, я ходила во все кружки, которые там были. Рядом был огромный стадион с катком — там мы проводили все выходные и каникулы зимой.

А где-то в 12 лет я впервые самостоятельно отправилась в центр Москвы, на «Пушкинскую», к памятнику Долгорукому. И с того момента все свое свободное от учебы в школе время я стала проводить на улице, которая тогда носила имя Станкевича [сейчас Вознесенский переулок], в театре «На Красной Пресне» [сейчас театр «Около дома Станиславского»]. А благодаря тому, что у меня появились друзья, которые жили в центре и все там знали, я навсегда влюбилась в Москву.

Студенчество…

Студенческие годы я провела на Калининском проспекте (так раньше назывался Новый Арбат). Любимым местом у нас было кафе при ресторане «Прага», даже будучи студентами, мы могли себе позволить там пообедать. А еще мы ходили в пельменную, по-моему, сейчас такие забегаловки пропали как класс.

Конечно, мы бегали по всем театрам: и в театр Маяковского (он находится рядом с ГИТИСом, поэтому мы успевали добежать туда прямо после лекций), и в театр Вахтангова, и, конечно, в любимый «Ленком» — он был самый доступный: наша компания была знакома практически со всеми артистами этого театра, и благодаря нашей дружбе мне удалось по несколько раз пересмотреть весь ленкомовский репертуар.

Город того времени мне почему-то вспоминается именно весенним — зеленым и цветущим. Сирень, кругом бульвары, прекрасная архитектура…

Московские квартиры…

Моя самостоятельная жизнь началась где-то в 20 лет, когда у меня появилась комната в коммуналке в Большом Каретном. Я очень любила эти дворы, и, конечно, песня Высоцкого все время звучала в голове. У меня были замечательные соседи — молодые ребята с двумя детьми. Моя соседка Аня прекрасно готовила, и когда в гости приходил весь театр «Современник-2», то именно ею все были накормлены и уложены. Она была моей опорой…

Кстати, когда я снималась в картине «Первый этаж», декорации к фильму очень походили на мою собственную комнату: на потолке висела одинокая лампочка, даже абажура не было, а в комнате стояла лишь кровать — ни шкафа тебе, ни табуретки…  Ничего не было! Пустота. И я когда снималась в этой картине, то все время ловила себя на мысли, что сценаристы списали сюжет с моей жизни, только вот у меня еще ребенок был…

Когда я жила в Каретном, то часто бывала на Центральном рынке: когда в магазинах практически ничего не было, там можно было найти все. А еще туда можно было прийти поесть: прошел весь рынок от начала до конца, везде по чуть-чуть пробуя, и уже хорошо пообедал. Помню, когда у меня родился первый ребенок, мы ходили туда есть ягоды — нас всегда с удовольствием угощали. В общем, особо не тратясь, можно было перекусить.

Для меня жизнь «на Каретном» — это дворовые катки, роскошный сад «Эрмитаж», прекрасный театр, где летом играл «Ленком», Цветной бульвар, цирк — те места, куда всегда можно было прийти и хорошо, с пользой провести время. А потом оказалось, что поблизости есть прекрасный детский сад Большого театра, в который и ходили все мои дети. Я очень любила эти места.

А потом, когда я решила, что у меня должна быть своя квартира, я нашла ее в переулках старого Арбата, около Сивцева Вражка. И, конечно, моими любимыми местами стали уже Остоженка, Пречистенка и все-все-все арбатские переулки.

Сейчас живу…

Я очень поздно захотела свой дом — лет в 38 я поняла, что хочу что-то свое.

Мне всегда нравилось путешествовать: снимать квартиры, загородные дома — это ведь тоже маленькое путешествие. Я много где пожила, много что повидала, было с чем сравнить и поэтому уже точно знала, чего я не хочу. Благодаря этому моя квартира сделана так, чтобы было удобно всем, ведь я всегда хотела большую семью, много детей, тем более что так и получилось.

Арбат мне полюбился своей старинной энергетикой…  В этом районе всегда жили люди, связанные с творчеством: что ни дом, то памятная доска…  А какие они красивые, эти дома, каждый — произведение искусства. Даже просто благодаря небольшой прогулке по Пречистенке я восстанавливаюсь: архитектурная гармония восстанавливает гармонию душевную.

А еще у меня есть загородный дом с хозяйством. На это меня вдохновила моя британская подруга. У нее небольшой загородный домик с огромным хозяйством, в котором есть гуси, утки, кони и даже…  павлины. Поэтому теперь у меня есть собаки, кошки, куры и даже козы. Это часть меня. Я люблю за всем этим ухаживать, даже научилась доить козу! Именно там, в доме, я восстанавливаюсь за работой после репетиций и съемок.

Нелюбимые районы…

Мне не нравятся районы с огромными многоквартирными домами-башнями, которые называются спальными. Туда и ехать далеко, и делать там особенно нечего. Гулять между этими коробками не особо приятно.

Я практически не знаю окраин Москвы, но все эти Бирюлево и Орехово-Борисово мне не нравятся…  Я даже в то место, где выросла, вообще не приезжаю: как уехала, так и уехала.

Любимый район…

Мне нравится разумная, но при этом нестандартная архитектура. Для меня очень важно, чтобы было комфортно и удобно. К примеру, уходят в прошлое хрущевки: они и глаз не радовали, и жить-то в них было неудобно, и смотрелись они убого. Мне нравится смешение стилей, а моим любимым районом остается центр, те места, по которым ходили Пушкин, Гоголь, Толстой — совершенно особая энергетика города.

Люблю гулять…

Конечно, мне особо некогда гулять, потому что работа отнимает все свободное время, но если получается, я с удовольствием вечерами брожу по Арбату и Сивцеву Вражку. С детьми мы любим от дома ходить до кинотеатра «Октябрь», ища в переулках знакомые литературные названия, например Молчановку, или то место, где раньше была Собачья площадка и стоял памятник погибшим собакам. Места старой Москвы — они любимые.

Любимые заведения…

Вкусно поесть — естественно, в «Кафе Пушкинъ». Еще мне нравится по атмосфере и уникальной кухне ресторан «Балаган». Люблю выпить кофе перед спектаклем в ресторане «Чехов», он находится прямо в здании МХТ.

Я обожаю пиццу, и пицца у нас вкуснее, чем в Италии. Я была совершенно поражена, что на родине пиццы такая невкусная пицца — мне здесь нравится больше. Захожу себя побаловать в «Академию» в Камергерском.

А еще я люблю грузинскую кухню. У нас в переулках Арбата есть прекрасный ресторан со своим зоопарком и детской площадкой — он спрятан в Староконюшенном. Немноголюдно, уютно, очень по-домашнему.

Москва постоянно меняется…

Я застала еще тот Арбат, по которому ездили троллейбусы. Сейчас, конечно, это улица для приезжих и туристов…  Зато дома отреставрировали, на них приятно смотреть. Тот же дом Александра Шалвовича Пороховщикова в Староконюшенном или гимназия (ей больше ста лет), в которой учились мои наставники Олег Николаевич Ефремов, Екатерина Васильева, Евгений Киндинов, туда ходил мой средний сын.

Мне сложно судить, хорошее это преобразование Арбата или нет. Все движется: что-то удобно, что-то нет. Мне нравятся фиксированные парковки — машины не стоят в пять рядов, нет ужаса нагромождения автомобилей, хотя, конечно, иногда место найти сложно.

Кстати, и Камергерский переулок был когда-то улицей, а сейчас стал целиком пешеходным. Правда, мне абсолютно не нравятся арки и ларьки, которые ставятся перед праздниками. Мне эти украшательства кажутся абсолютной безвкусицей. Подсветка, конечно, хорошо, но Тверской бульвар мог бы быть и посимпатичнее. Поставили же красивые фонари, все, хватит, остановитесь! Это красиво, особенно если попадает в настроение: например, когда идет снег, мороз или весна — все цветет и вкусно пахнет…

Мне нравится, что Тверская и Садовое снова с деревьями, когда Лужков все это вырубал, было очень страшно, Тверская сразу оголилась…  Сейчас в нашей части очень много молодых деревьев. Надеюсь, когда они дорастут до своей силы, будет очень зелено и красиво.

Изменилось, конечно, многое. Мне не нравится, что исчезли (по чьей-то воле) легендарные московские особняки, хоть некоторые и были совсем ветхими, но сколько прекрасных тайн и легенд они хранили…  Не лучше ли было их восстановить? Но многое и отреставрировали. Не нравится, что огромное количество банков вытеснило жильцов из центральных домов. В банки отовсюду приезжают служащие, ставят свои машины: непонятно, зачем это, лучше бы там, в этих домах, люди жили. Радует, что стали популярны экскурсии по дворам — кто здесь жил, что делал — здорово, что люди этим интересуются. Мне нравится, что ушла дикая навязчивая реклама со всех домов, что больше нет безумных грязных ларьков, что появились нормальные централизованные магазины — так, чтобы было удобно жить. При этом огорчает то, что рынки стали крытыми, прямо как магазины. Наверное, единственным сохранившим самобытность остался Киевский.

Хочу изменить…

Изменить я точно ничего не смогу.

Москвичи отличаются от…

Они отличаются даже от жителей Питера. Что-то неуловимое. Они все бегут, всегда заняты, город все время бурлит, жизнь не стоит на месте. В Москве невозможны такие размеренные прогулки, как в Питере. Или просто это в силу того, что я в Москве все время занята, бегаю — то одно, то другое. Кто-то, может быть, и живет размеренной жизнью. Но я только на гастролях, приезжая в другие города, вижу, что никто особо никуда не бежит, не рвется, у людей есть время созерцать прекрасное, медитировать…

Если не Москва, то…

Как ни странно, я только в Москве чувствую себя спокойно и защищенно. Хотя мне и очень нравится Питер и совершенно сумасшедшая горная Ницца, жить я хочу только в Москве. Дома я себя чувствую только здесь — приезжаю и выдыхаю: все родное, все знакомое, все хорошее.

Сравнивая Москву с другими мировыми столицами…

Конечно, каждый город индивидуален. Берлин мне не нравится, совсем не мое. Париж понятен. Нью-Йорк меня потряс! Он же такой же, как Москва — по количеству приезжих, людской толпе. Мне нравится Лондон, в котором я практически ничего не понимаю. Там потрясающий центр города, по своему благоустройству особенно. А моя мечта — съездить в Токио, я ни разу не была в Японии.

Хочу пожелать Москве…

Я бы ей пожелала долгих лет, оставаться самобытной, такой, какая она есть, перестать разрастаться вширь, сосредоточиться на себе, и, конечно, поменьше пошлости.

Сериал «Полет»…

Было очень интересно и прекрасно работать с Петром Тодоровским. Самое смешное, что когда меня спрашивали, с кем я сейчас работаю, и я говорила, что с Петром Тодоровским, мне говорили: «Женя, он умер!» — а я объясняла, что это внук.

Замечательная команда артистов, с которыми мы уже были знакомы и работали вместе и в театре, и на съемках. Мы снимали «Полет» долго…  Сначала пилот, потом, через года полтора, когда его утвердили, саму картину. Последнюю серию нам не давали читать до самого конца — мы не знали, чем все закончится. Интрига сохранялась и внутри самих съемок.

Я играю Катю. Она для меня — женщина-героиня. По-моему, люди, которые усыновляют детей, совершают человеческий подвиг. Тут со своими детьми иногда не справляешься — бывает, прикрикнешь…  А здесь себя еще сильнее надо держать в постоянном напряжении, потому что ты не можешь ни ждать, ни требовать чего-то от этих детей, ты им должен только давать. Эта Катя, которая, не имея своих детей, усыновила целую семью, совершила подвиг, но при этом она несчастлива. Хоть Катя и сделала шаг навстречу счастью, она столкнулась с теми трудностями, которые я перечислила: полюбить своих детей и ждать, что они тебя полюбят — это та самая лотерея, которую не факт что ты выиграешь, от этого нельзя чего-то ждать. Катя же хотела семьи, любви, она как раз ждала, что дети будут ей благодарны, но ее ожидания не оправдались. Хотя я знаю семьи, которые смогли пройти через сложности усыновления: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастна по-своему… »

Вообще Петр Валерьевич — очень одаренный человек. Он выступал и как режиссер, и как автор сценария. У него же еще бабушка — моя любимая замечательная писательница Виктория Токарева…  И Петя унаследовал от этой семьи все самое лучшее: взял у предков и литературный талант, и кинематографический — видение картинки и умение работать с артистами, что очень сложно. Ему всегда удавалось добиваться того, чего он хотел. При этом никто из артистов не проходил через свои заученные штампы, он боролся с этим, требовал иного. Это всегда интересно, когда режиссер знает, чего хочет. А когда ты пытаешься это выполнить, и у тебя получается, то он так радуется! Он вообще очень улыбчивый человек. Так здорово, когда приходишь на площадку, а тебя встречает радостный, несмотря на свои кинематографические проблемы, режиссер. Петр Валерьевич всегда с открытой, невероятной детской улыбкой…  Причем, что тоже удивительно, он очень внешне похож на свою бабушку Миру.

В общем, от «Полета» остались только приятные ощущения.

Фильм Наны Джорджадзе «Кроличья лапа»…

Вышел в прокат. Нана — замечательный режиссер. Мы были давно знакомы, но поработать не удавалось. Она огненная женщина с рыжей головой и грузинским темпераментом: совершенно экспрессивная и импульсивная.

Я играю Нину — соседку главной героини по коммунальной квартире. Она проиграла свою лотерею — свою жизнь. Внутри этой картины все герои ждали чуда, и оно, чудо чудесное, все-таки у главной героини произошло, но моя Нина так и осталась там, где была, и, не встретив своей любви, очень трагически закончила.

Мы все ждем той или иной любви, это необязательно любовь женщины к мужчине, это еще и привязанность, дружба, которые ценятся не меньше, чем романтические взаимоотношения. И в этом смысле Нина счастлива, потому что братство коммунальной квартиры, с одной стороны, чудовищно — ты каждый день с чужими людьми делишь быт, — а с другой стороны, никто лучше них тебя не знает, и если помощь придет, то именно от них, ведь все, в сущности, одиноки, но при этом живут одной большой семьей. «Кроличья лапа» — кино про такую разную любовь, про такое многогранное счастье…

Фото: Михаил Рыжов