О цифровых вызовах, изменивших Москву за последние годы, и о том, как никто не верил, что интернет в метро возможен.

Я родился…

Я рождаюсь каждый день. В городе, где происходит много интересных вещей. А где я когда-то родился — это не так интересно.

Сейчас живу…

В Москве, в Замоскворечье. Раньше жил на севере Москвы, сейчас переехал поближе к центру.

Люблю гулять…

Физически — в разных местах. Ментально люблю гулять по книгам, по музыке.

Любимые районы…

Очень люблю метро: тут много динамики, много людей. Сам я тоже постоянно бываю в подземке не только по работе, но и как обычный пассажир. Это уникальный организм города в городе. Города, где есть метро, особенные.

Любимые станции…

Нравится «Площадь Революции» с собакой, которой все нос трогают. Сам не могу пройти мимо.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Москва — это улей, где все люди как-то связаны. Я много бывал в других больших и маленьких городах, там такого нет — единой атмосферы, вселенной, сотканной из людей. Сюда вливаются даже те, кто приезжает. Помню, во время чемпионата мира по футболу было огромное количество иностранцев, и они, конечно, не были москвичами, но они становились частью московского улья и жили по его законам.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Лондоне, Париже…

Москва более просторная и открытая, постоянно развивающийся мегаполис. Я много раз бывал в Лондоне, он точно такой же, каким был всегда, Дели такой же, как три тысячи лет назад. А Москва каждый день другая.

За десять лет…

Москва сделала колоссальный рывок с точки зрения развития цифровых технологий. Мы вместе построили скоростной интернет в поездах метро, и поезд превратился в гаджет. Это уже совсем другой стиль жизни — цифровой, когда пассажиры могут получить абсолютно любой сервис прямо здесь и сейчас. Цифровой вызов — это главное, что изменило Москву за последние годы.

Большие данные в жизни большого города…

Big Data позволяет делать полезные выводы о том, как улучшить жизнь больших групп людей и города в целом. Когда готовился чемпионат мира, мы вместе с городом моделировали пассажиропотоки. Мы смотрели, куда движутся пассажиры, когда проходят матчи. Идея была простая: нам надо было посмотреть, как сделать так, чтобы в транспорте не было пробок, чтобы всем было комфортно. Предсказать это можно с помощью математики — царицы наук — смоделировать ситуацию в нейросетях во множестве комбинаций.

Когда испытывали МЦК и наши сервисы там, я ездил на поезде и изумлялся, что в Москве еще есть остатки старого ЗИЛа и другие места, где можно было снимать хорроры. И посмотрите, как это выглядит сейчас. Решение по развитию этого района тоже было принято на основе анализа пассажиропотоков и опросов о том, где люди хотят жить. Транспортная доступность, которую обеспечило МЦК, просто перевернула взгляд на город и позволила посмотреть на него по-новому, а за этим, конечно, стояли и большие данные.

Сейчас Москва строит самую протяженную в мире линию метро — Большую кольцевую. В какой-то момент стало понятно, что некоторые пассажиры тратят больше времени на поездки. Например, если им нужно было проехать с севера на северо-восток, то им приходилось ехать до центра, а потом пересаживаться и ехать назад. Когда сделали МЦК, люди стали экономить массу времени, и пассажиропотоки тоже перестроились. Поэтому появление БКЛ тоже качественно изменит уровень доступности транспорта. Город растет, и, мне кажется, это очень разумная модель. Чтобы все это реализовать, используются самые разные данные о жизни города.

Недавно мы провели исследование…

О том, как пассажиры метро Москвы и Питера продолжают дразнилку «жадина-говядина». Совместно с одним из научно-популярных СМИ мы опросили несколько десятков тысяч человек, и кто-то продолжил дразнилку как «турецкий барабан» — это в основном в Москве, в регионах — «соленый огурец» или «большая шоколадина». Можно зайти в вагон и попросить продолжить эту дразнилку и так определить, откуда человек.

Иногда можно, комбинируя разные факторы, сделать удивительные выводы. Это не только опросы и вай-фай в метро, мы управляем сетями в транспорте и не только под землей, участвуем в больших проектах по улучшению городской среды с помощью технологий.

В метро ездят…

Все. У нас когда-то было обсуждение с владельцем сети престижных ресторанов. Мы предлагали ему сделать вай-фай в ресторанах. Он отказался, сказав, что их гости никогда не бывают в метро. Мы решили все равно попробовать. Когда через полгода мы показали статистику, оказалось, что в метро регулярно ездит чуть меньше 80% его самой целевой аудитории. Это характеризует москвичей — люди стали рациональнее, а метро — очень привлекательным. И цифровизация стала ключевой чертой этой привлекательности. Мы все понимаем, что будущее городов за общественным транспортом, да и любой транспорт скоро будет общественным и при этом персонализированным. Например, велосипеды, самокаты, каршеринг. Никто не думал, что самокаты могут стать общественным транспортом. Думаю, что в городе скоро не будет такого количества автомобилей. В одном из исследований городов мне запомнилась цифра, что автомобиль в мегаполисах в среднем используется на 1,5%. Только представьте себе, насколько это мало. Поэтому я уверен, что будущее любого большого города — цифровой общественный транспорт.

Мой несколько футуристический прогноз такой…

Я думаю, что уже через пять лет изменится сам «транспортный» стиль жизни. Сейчас в основном на машине ездит один человек, редко — два, еще реже возят детей, а все остальное время машина стоит. Это совсем не эффективно и дорого. Думаю, скоро мы пройдем этот критический барьер, связанный с владением автомобилем. Среди трендов будущего я бы назвал такие. Первое — общественный транспорт весь будет электрическим. Второе — будет только общественный транспорт. И третье — он будет сам себя водить, необходимость управлять машиной постепенно отпадет.

Есть люди, которые сейчас говорят, что не спустятся в метро. Но эта догма тоже перерастет. Таких догм было много. Цифровая реальность меняет все и делает это привлекательней. Вот пример: когда-то в юности я любил музыку и слушал ее на пластинках. Для нормального прослушивания нужна была сложная стереосистема, нужно было прийти домой, найти время, включить все это — это был некий ритуал. И все, кто слушал музыку, говорили, что ритуал важен, так и должно быть. Что у меня есть для прослушивания музыки сейчас? Мобильный телефон и пара наушников. Эта музыка всегда со мной, и даже если у меня есть всего полторы минуты, я могу ее послушать, где бы я ни находился — главное, чтобы была связь. А Москва — один из лучших городов в мире по качеству связи и ее доступности, будь то вай-фай или мобильная связь. И что важно — здесь связь конвергентна. Это значит, что я могу идти с телефоном, переходить из сети вай-фай метро в операторскую сеть и не думать об этом, связь не теряется. А, например, в Нью-Йорке с этим пока тяжело: роуминг, вай-фай каждый раз другой и нужно заново регистрироваться, один требует номер телефона, другой — какие-то пароли, выходишь — опять нужно переподключаться. В Москве этих проблем нет, и мы к этому уже привыкли. Во время чемпионата мира по футболу мы делали связь в фан-зонах, и многие иностранцы говорили мне: у вас здесь потрясающая связь.

Догма изменилась: теперь я слушаю музыку на телефоне, удобство заставило меня измениться. Так же и с машинами: я всю жизнь водил машину, но три года назад я ее продал. Просто потому, что я понял, что это неэффективно. Есть метро, автобусы, электробусы. Если мне сильно хочется сесть за руль, есть каршеринг. И мне не нужно думать про бензин и о том, как чинить машину. Я получаю новый уровень ценности: всегда, не задумываясь. Это новый стиль жизни, который фактически стал персональным сервисом для каждого.

Запустить интернет в метро нам пришло в голову…

В 2012 году. Инновации всегда основаны на отрицании какой-то догмы. И любая инновация сама со временем становится догмой. Когда-то изобрели телефон, а потом он становился привычным, поколения вырастали, зная, что он стоит на столе. Все знали, что в любом приличном месте должен быть телефон. И ключевое слово было — место. Это был огромный глобальный бизнес. А потом нашелся человек, который решил, что нет ничего хуже, чем когда телефон стоит на столе, на одном месте. Потому что телефон должен быть все время с человеком. Первое, что он услышал: «Это полный бред». Это очень важная фраза, потому что с нее всегда начинается инновация. Человек, который занимается инновациями, должен быть готов слышать эту фразу и смех, которым она сопровождается.

Я это слышу постоянно. Я начинал в науке, по образованию я физик. И даже в науке я всегда слышал: «Так не бывает!» Но физика — наука про то, что «так не бывало», но «может быть». Мне говорили: в метро невозможно сделать устойчивую связь. Самое важное: они были правы. В рамках их догмы это было невозможно. Но мы просто изменили догму, и связь в такой сложной локации, как метро, появилась.

В Гарварде работал известный профессор Клейтон Кристенсен, я считаю себя последователем его идей. Он автор теории «прорывных инноваций». Есть примеры, как инновации разрушали бизнес, не способный расстаться с догмой. В свое время были магнитные накопители, это был многомиллионный бизнес, конкуренция огромных компаний. В начале 1990-х на встречу в одну из таких компаний пришла команда разработчиков никому не известного на тот момент накопителя и показала им прототип флешки. Что они услышали в ответ? Скепсис и слова «Это полный бред. Сколько можно информации хранить на этой флешке?». Так компания жила догмой, что она лидер в огромном бизнесе, и этот бизнес незыблем. И через три года этот бизнес закончился.

Планы…

Я не такой визионер, как Илон Маск, и обычно обсуждаю результаты, когда они уже достигнуты. Могу только сказать, что наши планы точно очень амбициозны и мы готовы воплощать самые смелые идеи в высокотехнологичном исполнении.

День рождения интернета в метро…

В мае 2013 года на Каховской линии мы запустили первый участок вай-фая — это был день рождения интернета в метро. Сейчас это огромная и технологичная сеть, которая стала неотъемлемой частью мегаполиса и цифрового стиля жизни людей. Она доступна для пассажиров в метро, автобусах, поездах МЦК, московских диаметров, и вместе с этим с ее помощью работают важнейшие сервисы московского транспорта.

Впервые создав сеть, мы переломили догму о том, что в метро не бывает скоростного интернета. Теперь уже смешно об этом говорить. А тогда в отрасли все нам иронично советовали: «Просто не тратьте на это время, вы же читали книги по теории связи».

То же самое и с телевидением: мы первыми в мире запустили стриминговое ТВ в метро, и теперь везде в транспорте есть телевидение. И все к этому привыкли.

А в 2015 году, когда мы сказали, что в движущемся составе можно показывать реально качественное телевидение, нам ответили: «Такого не бывает». Всего через три года это телевидение отлично отработало на чемпионате мира по футболу в 2018-м. Мне после чемпионата кто-то подарил чилийскую газету, где была статья о том, как пассажиры в московском метро едут и смотрят футбол. Там было написано: «Москва — это космический город. Там в метро можно смотреть телевизор».