О хтонических москвичах, о том, почему необходимо большое количество храмов, и о том, чего не хватает московскому читателю. 

Я родился…

В доме отдыха «Поленово». Несколько недель назад я снимал там документальный фильм и впервые спустя 53 года побывал в месте, где я родился. Сейчас это уже не дом отдыха, а музей художника Поленова.

Я провел детство…

В деревне Спас-Суходрев, на границе Тульской и Калужской областей, это прям провинция-провинция.

В Москву я переехал…

В пятом классе, попал в 511-ю школу, мы жили на Каширке, и сразу меня инициировали в «дети бетона». С тех пор я живу в Москве и люблю ее. В совсем розовом отрочестве я гулял по Москве, начитавшись Гиляровского, и знаю город насколько это возможно.

Сейчас я живу… 

В одной из последних деревень в границах Москвы — Троице-Лыково, в районе Строгино. По утрам, когда я просыпаюсь, перед моим окном пасется конь Петя либо два пони. Наши соседи занимаются лошадьми. Вдали ночью воет хаски, на заре поют петухи и до воды очень недалеко идти. Мне все нравится.

Я люблю кататься… 

На велосипеде по ночным паркам вместе с семьей.

Я не люблю район…

Парковых улиц (Измайлово). Это самое мрачное направление, где я жил.

Самое грязное — юг. Со многими сентиментальными случаями у меня ассоциируется и тот и другой район — и самый грязный, и самый скверный — но самый комфортный, пожалуй, Строгино.

Хтонических москвичей уже не осталось…

Их и не было, во всяком случае к тому времени, когда я оказался в Москве. Москва — это государство в государстве, а москвичи — отдельный народ. Ни о каких москвичах в береточках речь уже не идет, речь идет о выходцах из Тамбовской, Ярославской областей, Дагестана, других регионов. Вот эта смесь называется москвичами. Во-первых, в Москве находятся все офисы, соответственно, здесь находятся представители разных производств из разных районов. Во-вторых, на это повлияла историческая составляющая.

Москва отличается…

Масштабами. Если брать мегаполисы как таковые и сравнивать: Буэнос-Айрес и Дели — гигантские и грязные города,  Нью-Йорк и Лос-Анджелес не гигантские города, это только в кино так кажется. В Москве сочетаются гигантизм и относительная чистота, хоть ее и есть за что критиковать. По уровню безликости Москва достигает своего пика. Но город безлик не потому, что плох, а потому, что все смешалось в доме Облонских.

Из изменений последних лет мне не по душе…

Грабеж с парковками. Очень терпимо отношусь к бордюрному камню, которым заставили весь город. Наверное, это и правильно. Москва, как фильтр, пропускает через себя огромное количество людей и поэтому необходимо что-то фундаментальное.

Я не знаю, что я хотел бы изменить в Москве…

Москва — гигантский живой организм, а что-либо менять в организме — нарушать всю химию тела. Городские власти должны учитывать мнение горожан, но при этом понимать, что будет дальше. Я был на заседании в МАДИ в начале 1980-х. Один из профессоров высказал мнение, что к 2000 году в Москве будет не хватать дорог, что необходимо уже сейчас строить развязки-бабочки. Профессора обсмеяли и довели до инфаркта. Он называл какую-то цифру, которая поразила мое воображение еще тогда. Позже я понял, насколько был прав старик. Но у нас же людей мало слушают. Хотя это общечеловеческое и к Москве не относится.

В Москве мне не хватает…

Спортклубов, чтобы они были на каждом шагу, как храмы. Многие ругаются, что строится такое количество храмов, мне же кажется — это прекрасно. Мы уйдем, храмы останутся. Сверху, если посмотреть на наш город, чем больше будет храмов, тем больше будет золотых блесток. Мы будем красивее. У больших масштабов своя эстетика.

Мне бы хотелось посетить…

Большой театр. Я был там один раз в далеком детстве, но очень хотелось бы попасть снова. Но одному идти глупо, надо же сводить семью. А сводить семью все равно, что машину купить. Я рассчитываю заручиться связями и пройти на халяву.

Москва в моих книгах…

Очень разная, как и есть на самом деле. Она и деревенская, и снобистская, и извращенная, и целомудренная. Она как человек. Причем если человек все эти стадии в жизни проходит последовательно, то в Москве они существуют одновременно.

Московскому читателю не хватает…

Книжных магазинов. Я наблюдаю, что мои дети периодически учат уроки в книжных. Сидят в кафе при магазинах, читают книги, могут ознакомиться с произведением прежде, чем его купить. Заодно они краем уха слушают пресс-конференцию какого-то автора. Это очень разумно. Сейчас функцию таких зон отдыха выполняют торговые центры. Хорошо, если бы книжные магазины в большей степени взяли на себя эту опцию. Экономически книги не окупятся, поэтому поначалу магазины необходимо стимулировать городским властям.

Чтение — единственный тренинг, который развивает IQ. Когда ты читаешь, происходит криптографический процесс: отраженные знаки идут на глазное дно нейросетями, потом они там дешифруются, возникают синоптические связи, ответственные за тот или иной образ. Возникают образы, которые идут на уровень подсознания. Это постоянный тренинг мозга.

Автобиография Ивана Охлобыстина «Записки упрямого человека. Быль» недавно вышла в издательстве АСТ.

Фото: ©Andrej Fedechko