Об исключительно русской традиции останавливать движение, когда едет какой-нибудь чиновник, и о том, зачем он переехал в Москву из Франции.

Я родился…

В маленьком городе, который называется Шательро. Это в 120 км от Атлантического океана. В этом городе родился философ Декарт. А потом родители уехали оттуда, и мы жили в городе Пуатье, который находится буквально в 30 км от Шательро. Пуатье — старинный город, где до XIX века еще были римские старинные арены. Там очень много памятников архитектуры, важных для Франции и Европы, там находится один из древнейших университетов, где учились Монтень, Рабле и многие другие выдающиеся люди.

В Москву я впервые приехал…

В феврале 1989 года. Первое мое впечатление — темный город, серый город.

Я тогда работал для крупного французского издательства, которое готовило книгу М. С. Горбачева «Перестройка». В то же время ЦК КПСС искал иностранного партнера, чтобы издавать книги по искусству. Идея была в том, чтобы в России производить книги на русском, французском и английском языках и продавать на западном рынке. И вот Горбачев сказал, что знает прекрасное издательство — «Фламмарион». Я встретился с разными людьми из Союза художников, из ЦК КПСС, из типографии, и мы создали компанию, которую назвали «Авангард».

Два года я туда-сюда ездил, а в июне 1991 года французская и советские стороны решили, что с сентября я буду директором СП (совместного предприятия). В июне я снимаю квартиру, а в августе случается путч, и я думаю: «Что мне делать?»

Но вопрос «Зачем я сюда приехал?» уже не существовал для меня, потому что в течение этих двух лет я познакомился со своей будущей женой, у меня появились друзья — художники, которые тогда жили и работали в знаменитом сквоте на Чистых прудах. Это была молодая интеллигенция Москвы, многие из них были в дни путча у Белого дома и помогали убрать Дзержинского с Лубянской площади.

Мой любимый район в Москве…

Чистые пруды — начало моей любви к Москве. Патриаршие, старый центр — Мясницкая, Покровка, все эти дворы…  Это не мое детство, но как бы мое «советское детство», скажем так.

Еще по историческим и семейным причинам я люблю Донской монастырь. И кладбище при нем. И Новодевичий, и Новоспасский тоже интересный. А в Высоко-Петровском монастыре мы крестили нашу дочку.

Сейчас живу…

Я совершенно чудным образом смог приобрести прекрасную квартиру на Сретенском бульваре, в знаменитом доме общества «Россия». Мне очень понравилась история, что Ле Корбюзье (который спроектировал расположенный неподалеку, на Мясницкой, дом Центросоюза) считал его самым красивым в городе. А этот дом так не похож на все, что делал он сам!

Мой нелюбимый район в Москве…

Я иногда говорю: «Я месяц не пересекал Садовое кольцо». Всю жизнь, когда я жил и в Берлине, и в Париже, и в Лозанне, я всегда жил в центре. Не воспринимайте это как критику, но я не люблю спальные районы. У меня от дома до работы две станции метро. Раньше я жил в Вознесенском переулке, возле консерватории. Это мое. Я не понимаю, зачем жить не в центре. Некоторые считают, что надо жить в Крылатском, потому что только там чистый воздух. А я хочу за 150 рублей доезжать до консерватории!

Место в Москве, куда все время собираюсь, но никак не могу доехать…

Мавзолей! Не понимаю, почему я там не был до сих пор. Это как паломническое место для любого иностранца. Ну не для любого, а скорее для тех, кто приехал сюда в советские времена. Но я собираюсь уже очень давно.

В ресторанах…

Я не человек ресторанов. Поскольку мы сейчас живем в большой квартире, где висит часть нашей коллекции, мне приятно приглашать к себе, самому готовить, накрывать стол, я это очень люблю. Мои родители обожали принимать гостей, я думаю, это наше семейное.

Конечно, есть несколько любимых ресторанов. Мне нравится White Rabbit, это очень дорогое место и очень красивое. Ресторан «#СибирьСибирь» тоже нравится, рядом со Смоленской. В «Кролике»  Мухин шеф-повар — просто фантастический! Но я все же предпочитаю приглашать людей домой. Сначала в одной комнате ты пьешь шампанское и аперитив, во второй садишься за стол, в третьей можно танцевать. И заодно я показываю книжки и картины, которые у нас есть. Это другая форма жизни и другие возможности, когда ты дома.

Главное отличие москвичей от жителей других городов…

В том, что все постоянно бегут. Очень много людей в метро (я тоже постоянно езжу на метро) и вот это ощущение стресса. Но благодаря тому, что я иностранец, возможно даже, что именно француз (хотя у меня на лбу не написано, что я француз), я чувствую к себе какое-то особое отношение. И здесь, и в регионах. С французами какая-то любовь, непонятно откуда. Так сложилось исторически, несмотря на Наполеона, который сжег Москву!

Но мне всегда приятно. А еще я, как француз, делаю передачу на канале «Культура» — «Моя любовь — Россия!», и постоянно, два-три раза в неделю, ко мне подходят в метро. А вчера, например, в полиции, когда я ждал в очереди, чтобы подтвердить проживание в России, подошла женщина и спросила: «А это не вы случайно ведете эту передачу?» Это очень приятно!

В Москве лучше, чем в мировых столицах…

Система услуг — роскошная. Между банковскими системами в Париже и в России десять лет разницы. Здесь, чтобы перечислить деньги на счет, достаточно телефона. Во Франции это еще очень далеко. Очень удобное метро, которое ходит каждые две минуты.

В Москве за последнее десятилетие изменилось…

Я не уверен, что Новая Москва — это правильная идея. Если сравнивать Россию с Америкой, то мне приходят на ум такие мысли: в США во множестве городов есть влиятельные коллекционеры и центры современного искусства, по всей стране. Даллас, Хьюстон, Нью-Йорк, Майами, Сан-Франциско. Там везде есть мощнейшие движения в культуре. А у России только два города — Москва (десять коллекционеров) и Санкт-Петербург (пять). Так не должно быть. Это желание всех россиян жить в Москве и желание правительства сделать так, чтобы Москва стала огромнейшей, чтобы все могли в ней жить, не уверен, что это правильно для развития страны. Я считаю, что, наоборот, развитие может появиться, когда мы поймем, что в Новосибирске можно прекрасно жить, в Воронеже.

Конечно, я также не большой любитель перекладки мостовых. Но зато есть прекрасный выбор музыкальных событий, выбор нереальный. В области культуры все отлично. За исключением современного искусства опять же. Вот почему в Москве до сих пор нет большого центра современного искусства, как Центр Помпиду? Но посмотрим, что будет, когда V-A-C достроит свой центр ГЭС-2. Давно уже велись разговоры о том, что делать с этим островом. Я думаю, что он должен стать фантастическим местом. Плюс прямо через реку еще и Пушкинский музей. Вот здесь перспектива интересная. Единственное, достаточно сложно на этот остров попасть. Нужно минут пятнадцать идти от любого метро.

Хочу изменить в Москве…

Много всего приятного в городе, но есть минусы. Я не понимаю, для чего на Сретенском бульваре поставили эти уродливые фонари. Там были старинные фонари, чугунные, зачем надо было менять? Зачем эти красные лампы, которые светят до часу ночи и с шести утра? Я не вижу смысла. И это некрасиво. Конечно, хорошо, что город освещен (потому что так в России далеко не везде), но нужно ли столько тратить энергии и денег на это? Не уверен.

Мне неприятно, когда я на машине, что останавливается все движение, если едет какой-то замминистра. Вот такого нет нигде. Это специфика русская, демонстрация власти.

Несмотря на круги Москвы-реки, почему-то город до сих пор очень слабо использует реку. Мы же понимаем, какие маршруты нужны. Нужен водный автобус. А еще в Париже есть участки набережной вдоль Сены, которые превращаются летом в пляж. А в Москве нет доступа к воде — ты всегда на 5 метров выше. Нет участка, чтобы вода была рядом. Разве что дебаркадер возле Дома на набережной, но этого мало.

Мне не хватает в Москве…

Я бы не только в Москве, но и в маленьких городах и деревнях задал параметры для нового строительства, чтобы сохранить старинный облик. Часто старинный облик города или поселения бывает разрушен! А именно он дает ощущение, что существует какая-то культура, общепринятая форма жизни. И отсутствие такой политики очень испортило много прекрасных деревень, которые сейчас утратили свою самобытность, в них больше нет изюминки. В Москве это проявляется не так сильно. Есть, конечно, места, про которые не понимаешь, почему вдруг здесь появилось такое. Например, огромная высотка на углу Садовой-Каретной и Долгоруковской, возле Музея декоративно-прикладного искусства.  Зачем она была так нужна?

Потом мне жалко, что постоянно дают одним и тем же скульпторам заказы на то, что уже, может быть, не годится для молодого поколения. Они не понимают этот стиль. Стиль памятника Владимиру, например. Мне кажется, пора дать возможность молодежи что-то придумать и сделать для города.

Сейчас, если у тебя есть какая-то идея, будь ты художник или сообщество творческих людей, очень сложно эту идею реализовать. Потому что никто не понимает, куда идти и представить ее. Все решения приходят сверху. Министерство решает, что нужно делать, затем объявляет тендер, в котором играют одни и те же и куда сложно попасть. Мне кажется, что сейчас потеряются большие творческие энергии из-за того, что молодежь не знает, куда идти со своими идеями. Это нужно менять, открыть шлюзы для творческих инициатив от разных людей. Я уверен, что в спальных районах есть люди, которые хотели бы что-то делать, а куда им идти?

Если не Москва, то…

Не знаю. Я иногда думаю, что пора что-то менять. Но не могу, все равно остаюсь. Есть города, которые мне нравятся. Я любил Берлин, но я любил его — страшно говорить! —когда была стена. Это был городской остров, абсолютно нереальный! Однозначно люблю Париж.

А есть города, которые меня очень сильно впечатляют, но не уверен, что я бы в них жил. Это Токио и Сеул. Хотя если бы в восьмидесятые я приехал не в Москву, а в Токио, я бы, наверное, сейчас жил там и собирал японское искусство.

Меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…

На открытии в ММОМА, на открытии в Мультимедиа Арт Музее, в Третьяковской галерее, в «Гараже», в филармонии на Маяковке, в консерватории. Стараюсь ходить в центр, которым руководит Андрей Бартенев. Показывает молодых художников. Каждое его открытие — это просто событие, молодец!

Можно встретить меня в метро! Но не рано утром.

Моя лекция центре «Вдохновение»…

О многочисленных этносах в России, их культуре, удивительном своеобразии и тесном переплетении, о культурных кодах.

Например, почему манси имеют азиатское лицо, а говорят на языке финно-угорской группы? Выясняется, что они пришли на территорию, стали там коренными жителями, приняли язык местных, но сохранили свои традиции. А есть случаи, когда пришлые ассимилируются. Или диктуют свою культуру.

Сейчас интересное происходит — я иногда задумываюсь, будет Франция мусульманской страной или нет. Многие боятся задать себе этот вопрос, стараются не думать об этом. Но надо понимать, что цивилизации могут менять культуру! Есть такой момент и в России. Это подходящее время, чтобы осознать, что происходит в мире.

Когда я спрашиваю французов, почему приезжие во Франции не начинают изучать язык, историю, не одеваются, как французы, мне отвечают: «Ты фашист». Вот я, приехав в Россию, понял, что должен учить историю, географию, должен принять православие, потому что нужно для интеграции, мне так будет комфортнее. Я не очень могу представить себе, что мои праправнуки будут есть руками из пиал.

Ты можешь сохранить свое, но если ты куда-то приезжаешь, значит, все же тебе это нравится! Вот на Бали если ты не готов надеть платок и юбку, тебя не пустят в храм. И хорошо! Потому что это их традиция, хочешь приблизиться — принимай их коды. Однако это не значит, что ты не имеешь права оставить что-то свое.

Но что такое культура? Я постоянно об этом говорю. Мало кто понимает, что такое культура и почему есть разные культуры. Культура — это когда определенная группа людей в определенном месте принимает систему ценностей. Русские, буряты, саамы, ненцы — у каждого народа есть набор ценностей и их иерархия. Но мы понимаем, что если раньше в течение 200 лет этот набор не менялся, то сейчас каждые пять лет меняется, не полностью, но добавляется что-то новое.

Мне, как французу, Россия была удобна и понятна. Не знаю, как бы я себя вел, будь я в Японии. Здесь все же есть аристократическая традиция или память, что Запад оказывал сильное влияние на развитие культуры в России. Весь XVIII век. Когда я приехал сюда, я спокойно мог сохранить все коды Франции, потому что здесь они были приняты. Но если бы я переехал в Азию, мне пришлось бы принимать чужие коды.

Лекция состоится 28 января в 19.30 в КЦ «Вдохновение» (м. «Ясенево»)

Фото: Анастасия Якименко