О Москве 1950-х, жизни на Тихвинской улице, нелюбви к трамваям, Лужниках до спортивных комплексов, фестивале спортивного кино Krasnogorski и о том, что у плитки на тротуарах, как и в спорте, должна быть одна попытка.

Я родилась…

В Москве. В районе уголка Дурова, сейчас этого дома уже нет. Но помню себя позже, когда переехали на Таганку, 1-й Гончарный переулок, дом 7. Мы там жили до моих 15 лет в большой коммунальной квартире на пять семей. У нас было достаточно дружно. Во всех семьях наши отцы служили в армии и в то время преподавали в академии Дзержинского, она находится возле нынешнего парка «Зарядье».

Сейчас живу…

Недалеко от театра Красной (Российской. — «Москвич Mag») армии, на Тихвинской улице. Мне дали там квартиру. Первая моя личная квартира была в Серебряном бору, потом поменяла ее напротив ЦСКА на Ленинградском проспекте, потом на другую — в Гагаринском переулке, тогда это была улица Рылеева. Здесь я живу больше двадцати лет, мне здесь уже все привычно, но нравится не все. Мне не нравятся трамваи. Говорят, что это экологически чистый транспорт, но даже с бесшумными рельсами все шумит и звенит и каждый год что-то ремонтируют. Проехать на машине очень сложно. Зато в этом районе много молодежи, потому что несколько институтов рядом.

Люблю гулять…

Я почти не гуляю, только если кто-то приезжает. Тогда гуляю по бульварам.

Любимый московский район…

Мне очень нравился Гагаринский переулок. Там все очень удобно — и метро, и театры, и музеи, рядом Москва-река, потрясающие переулки со зданиями старой, дореволюционной архитектуры. Там Москва, которая почти исчезла. Вот там я действительно гуляла, может, потому что дети были маленькими, и я с коляской все прошла там. Люблю Лужники. Как ни банально, но с этим местом много чего было связано. Там потрясающий парк. Когда еще не было своих машин, доезжали туда на метро или автобусе и гуляли или даже пробегали по аллеям. Сейчас они стали еще лучше, краше и удобнее. Дворец спорта там, конечно, очень важен для меня.  Это единственный был дворец, где было пространство ото льда до зрителей. Причем на время соревнований по фигурному катанию снимали борта, и был постепенный подъем трибун и ощущение пространства, воздуха. На современных стадионах первый ряд сидит и дышит тебе прямо в затылок, а там было почти чувство полета.

Любимые рестораны и бары…

В прошлом это была «Прага». Я туда приходила просто поесть. Можно было прийти компанией, сесть в кабинете, они были хорошие, удобные. Конечно, кафе-мороженое. Одна «Метелица» на Арбате чего стоила или кафе «Московское» на Тверской, напротив Центрального телеграфа, там сейчас японский ресторан находится. В молодости мы не столько по ресторанам, сколько по сладостям были. Кафе-мороженое «Север» ближе к Пушкинской на Тверской тоже было популярным.

Был период, я часто ходила в кафе «Пушкинъ». Сейчас чаще меня водят в рестораны дети. Дочка приезжает, смотрит те рестораны, которые входят в международные рейтинги. Там действительно вкусно — изысканно, тонко, ничего лишнего. Я была и в «Белом Кролике», и в Twins Garden. Официанты там так потрясающе рассказывают, что съесть все хочется. В Bosco мне нравится все и на Красной площади, и в «Петровском пассаже».

Кроме работы и дома меня в Москве можно застать…

Вот вы все и назвали. Я депутат, Московская область от Дубны до Химок — мой избирательный округ, и я все время в поездках по этому району. Обожаю Дубну, влюблена в Талдом, Дмитров. Химки — это вообще что-то особенное. Мы не просто кнопочки в зале нажимаем, мы действительно много общаемся с людьми на местах, много материалов изучаем.

Место в Москве, куда давно мечтаю съездить, но никак не получается…

Все самые знаковые места я видела не по разу, но никогда не откажусь при случае еще раз их увидеть.

Мое отношение к Москве со временем менялось…

Город я обожаю, это мое родное, а родное любишь во всех проявлениях. У меня на глазах в Москве многое пропадало и появлялось. Был взорван охотничий домик Петра I. Сейчас мало кто знает, что он стоял на месте тоннеля на Беговой, там, где Третье кольцо, перед гостиницей «Советская». Это было потрясающее здание в готическом стиле. У меня на глазах на фундаменте сталинской недостроенной высотки строилась гостиница «Россия». Детьми мы там бегали по этим кирпичам и камням, играли там. Я видела, как рушили Арбат. Не было Нового Арбата, его прорубали у нас на глазах. Москвичи его назвали и долго звали «вставной челюстью», потому что ровные одинаковые белые здания вдоль него напоминали искусственные зубы…  Мы жили в коммунальной квартире, когда стали строиться Кузьминки и Черемушки. Метро тогда было кольцевое, и из Кузьминок на Таганку люди приезжали автобусами. Они останавливались на Таганской площади. Та была совсем другой, не такой, как мы ее видим сейчас. В ее центре стояло такое круглое двухэтажное здание с магазинчиками, внутрь этого круга въезжали машины, разгружали товар…  Потом это все снесли, прокопали тоннель, и появилась сегодняшняя, советская площадь. У меня на глазах сносили Павелецкий рынок. Раньше перед каждым вокзалом были рынки. И картину, как его сносили, я никогда не забуду. Такой колонны крыс я никогда в жизни не видела!

У меня на глазах менялось не только Садовое кольцо, менялось в принципе то, что сейчас называют Москвой. Мы садились на электричку и ехали на Борисовские пруды ловить раков. И это была абсолютно загородная поездка. Или зимой садились в забитую лыжниками электричку и ехали в Подрезково кататься на лыжах всей Москвой. А еще летом садились на водный трамвайчик в районе Таганки и с одеялами и корзинками ехали до Нескучного сада или на Ленинские горы — это было место отдыха. Ленинские горы я любила меньше, потому что напротив были Лужники. Там еще не было спортивных комплексов, а стояли свинарники, и оттуда пахло.

За Садовым кольцом Москва-река не имела гранита, и набережные одевались в него на наших глазах. На площади Маяковского (сейчас это Триумфальная площадь) было огромное количество театров — «Современник», театр кукол Образцова, театр Моссовета, зал Чайковского, дальше по Тверской — театр Станиславского и детский театр. Можно было совершенно спокойно приехать к шести часам на эту площадь и куда-нибудь, но купить билет.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Быстрые, акают, шумные, достаточно дружелюбные — так было. Сейчас не могу сказать, потому что город стал гигантским, огромное число людей приехало и ничего про него не знают, кроме того, что это столица, что здесь жизнь лучше, интересней, что здесь можно какую-то карьеру сделать. Мне кажется, что появилось достаточное количество людей, которые этот город особенно и не любят, а не любят, потому что не очень знают.

Опять возвращаюсь к нашей коммуналке. У нас жили все приезжие, только одна семья была коренные москвичи, но понятия «понаехавших» не было. В Москве во все организации приезжали люди работать со всех городов и было нормальное отношение ко всем. Перед фестивалем молодежи и студентов 1957 года появился у нас «по лимиту» милиционер. Самих коренных москвичей было не так уж и много. «Понаехавшие» и «замкадыши» — эти выражения появились в 1990-е годы.

В Москве лучше, чем в Нью-Йорке, Лондоне, Париже или Берлине…

Чище, амбициознее, много разных архитектурных стилей. Наверное, каждый руководитель страны оставил свой след: сталинский ампир, хрущевки и брежневки, Лужков со своими башенками и безвкусицей, современные дома. И все еще есть какая-то часть Москвы, которую лучше не трогать, чтобы не потерять совсем стиль и вкус города.

В Москве мне не нравится…

Как человека определенного склада, характера и привычек, меня не радуют изменения в транспортном движении. Они не учитывают людей на машинах. Я не могу ездить на велосипеде, я не всегда хочу ходить пешком. Я хочу иметь свою машину и парковать ее достойно, нормально. У нас в центре не создано ни одной парковки. У нас все парковки за счет сужения улиц. И если у нас парковка в среднем за месяц получает больше, чем средний заработок человека по стране, то я считаю, что здесь что-то не так. Я понимаю, город дорогой, но должны быть часы и места, где парковаться будет удобно. У нас все делают под городской транспорт, под пешехода. Могу привести кучу примеров: нигде, ни в каких городах нельзя открыть ресторан или магазин, если у вас нет парковочных мест. У нас это возможно. У нас нет понятия короткой парковки. Нет ни одного столба в Москве, чтобы на нем не висел какой-либо знак. Убрали лишнюю рекламу, зато каждый столб теперь снабжен часто двумя-тремя указателями.

Зачем надо было восстанавливать исторический трамвай на Лесной улице? Сделали четыре остановки, приспособленные для инвалидов, с пандусами. Но Лесная улица заканчивается, и дальше остановки идут обычные. Как быть маломобильным людям? Зачем это сделали? Какова цена вопроса? Мне нравится, как восстанавливают старые места — то же «Депо» на Лесной, бывший гараж на Образцова. Потрясающие, красивые места. И плитка замечательная. Но ее положили с третьего раза. Знаете, у нас в спорте есть только одна попытка. Почему нужно перекладывать ее три раза? И опять же — цена вопроса?

Я никак не могу понять, зачем Москве нужна Новая Москва. Почему Париж обходится без Нового Парижа? Разве у москвичей спросили, нужно ли им это? Помните, какая буча поднялась, когда «Газпром» захотел построить в Питере свою башню? Даже в Госдуму выносили этот вопрос на обсуждение. Я смеюсь: если я совсем уйду на пенсию, то открою диаспору коренных москвичей. Это будет, наверное, самая малочисленная диаспора в городе.

В Москве мне не хватает…

Я не фантазер. Море мы не приблизим. А солнца в моем детстве в Москве было достаточно. Никогда не было таких испарений от избытка химреагентов, как сейчас, особенно зимой. То, что льют на улицы города — это преступление против людей. Мы сейчас боремся за экологию, за здоровый образ жизни, за чистую среду, но то, что делается на улицах Москвы — это преступление.

Меня волнует «Детский спорт»…

Это большой федеральный проект с 2009 года. Я им, скажу честно, очень сильно горжусь. В нем много направлений, это и спорт во дворе, и школьный спорт, и реконструкция спортивных залов сельских школ. Одиннадцать с лишним тысяч школ по стране переделали в его рамках спортзалы, привели в порядок спортивные площадки. В рамках проекта мы проводим «Мосты дружбы». Это фестиваль спорта стран СНГ, молодежные спортивные игры стран Азиатско-Тихоокеанского региона, «Игры юных соотечественников», на которые приезжают дети из 60 стран. В этом году, к сожалению, их пришлось отменить, но все наверстаем.

Я президент Международного фестиваля спортивного кино Krasnogorski, в этом году он прошел уже в восемнадцатый раз. Восемнадцать лет — это действительно большая работа, это уже серьезно. За это время наш фестиваль стал одним из самых крупных в Восточной Европе и странах СНГ и является единственным в мире фестивалем премьерного спортивного кино. У фильмов о спорте очень много тем, и одна из самых важных — рассказать о человеке, который занимается спортом, который достигает вершин, который преодолевает себя, добивается результатов для себя, для своей команды, для своего города, для своей страны.

И у фестиваля, и у «Детского спорта» общая задача — сделать так, чтобы спортом могли и хотели заниматься. Это очень важно. Так получилось, что в спорт я попала случайно: врачи говорили, что я должна заниматься чем-то на улице, потому что часто болела. Отцы расчищали площадку, заливали лед, и мы учились кататься на дворовых катках. Все наше поколение так в спорт попало. Сестра ходила в бассейн, мама вместе с ней вела в бассейн всех детей из нашей квартиры. Меня поставили на коньки, и остальные шли со мной. Конечно, это какая-то ностальгия, но я считаю, что каждый может почувствовать спорт. Спорт интересен не очками, медалями и секундами, и чемпионкой я стала не потому, что хотела достижений, а потому, что полюбила спорт, он был мне очень интересен.

Фото: из личного архива Ирины Родниной