О любимом месте времен студенчества — новом американском посольстве, жизни в Штатах, с которыми все сразу было понятно, о Москве как о довольно молодом городе и о московском стиле жизни, который складывается приезжими.

Я родился…

В самом центре Москвы — в ста метрах от Красной площади, напротив консерватории — Брюсов переулок, а там — небольшой роддом. Около этого роддома находится фирма грамзаписи «Мелодия», где спустя 23 года вышел мой первый альбом «Переступи порог».

Мои родители жили на Арбате, но сразу, когда я родился, мы переехали на Комсомольский проспект — там мое первое московское пребывание. В нашем подъезде этажом выше жила Александра Пахмутова и частенько катала меня в коляске. Чуть позже мы уехали в Кунцево, где я, собственно, и вырос. Хоть это и окраина, но я учился в Гнесинской музыкальной школе, которая находилась на Поварской улице — рядом с Арбатом, и начиная с 7 лет я каждый день там бывал. Потом, чтобы мне удобнее было туда ездить на занятия, я перешел в общеобразовательную школу на Кутузовском, но это уже почти центр. Помимо этого я ходил на стадион «Динамо», где занимался сначала плаванием, а потом современным пятиборьем. Так что все мое детство прошло в передвижениях по Москве: в 8 утра я начинал свое передвижение и возвращался только к вечеру. Скучно мне не было точно.

Музыкальная Москва…

В моем круге общения были наши студенты Гнесинки: с 15 и до 21 года я учился там. Часто мы бывали в только что отстроенном новом американском посольстве, которое американцы не приняли — остались в старом. А мы гуляли по этой огромной территории с парком. Кафе «Молодежное» на Тверской, где я начал играть в 18 лет. Оно зародилось еще в 1960-е — сначала там играли джаз, а когда я попал туда году в 1982, была уже современная музыка.

«Меридиан» — знаковое место для «Черного кофе», где произошли переломные концерты, после которых начали складываться десятилетия гастролей и поездок. Выступали во всех дворцах спорта, на Малой спортивной арене, самом стадионе «Лужники», где в конце 1980-х постоянно были концерты, и в зале «Дружба».

Переезд в Штаты…

Речь шла о том, чтобы восполнить тот пробел, который был не только у меня, но и у всех: нас обучали классической и немного джазовой музыке, а о роке не было никакого представления. Без средств связи, которые есть сегодня, музыкальная информация была совсем обрывочная, а технической вообще не было никакой. А наш жанр в большой степени связан с электрическими инструментами и средствами звукозаписи — довольно сложные приборы, о существовании которых мы даже не знали. Меня интересовала эта сторона, потому что я хотел, чтобы мои записи звучали так, как я их представляю. Мы выросли, помня, что вся музыка и знания приходят с Запада: флагманом были Соединенные Штаты — центр индустрии, откуда потоки распространялись по всему миру. И я поехал постигать, задержался на семь лет.

Застал ту Америку, которая стала знаменитой в 1950–1970-е годы, но после этого все покатилось вниз. В начале 1990-х я лишь чуть-чуть зацепил осколочки. Сейчас, конечно, эта страна уже давно не представляет собой ничего интересного. Слава богу, мы их обогнали по всем параметрам: по уровню и комфорту жизни — там все осталось на очень примитивном уровне. Когда мы бываем в зарубежных поездках, то до смешного доходит — у нас уже пару лет телефонами расплачиваются, а там еще не везде карточки принимают. И это я говорю о самых «передовых» странах Запада — они уже очень сильно от нас отстали.

Но когда я поехал в январе 1992 года, там все было очень интересно, познавательно и увлекательно для меня с точки зрения познания музыкальной индустрии — области, которая занимает меня всю жизнь. В начале 1990-х наш доморощенный шоу-бизнес, который так и не состоялся, пришел в упадок. И для меня было хорошим подспорьем поехать и восполнить знания. Не было никаких завязок и бредовых идей, что я стану американской рок-звездой.

Многие спрашивали, понимаю ли я, что такую популярность, которая у нас сейчас, будет невозможно вернуть. Но я никогда не цеплялся за это. Меня даже немножко напрягало, когда все подряд перли на концерты. Не нравилось быть модным, а нравилось играть, когда приходят люди, которые любят именно эту музыку, а не кто попало. Последнее время и все концерты были сборные: не было возможности исполнить всю программу — приглашали на одну песню. В 1992 году у меня вышла песня «Леди Осень», которая неожиданно затмила даже все предыдущие, хотя после «Владимирской Руси» казалось — куда дальше? Но «Леди Осень» стала всесоюзно любимой, на всех дискотеках ее крутили. Менеджер мне говорил: «Зачем гастроли — спой в “Олимпийском” одну песню, и у нас у всех все будет в полном порядке. Против бизнеса не попрешь». Но меня это раздражало — решил, что пора сделать шаг назад и вернуться в те ощущения, как я начинал постигать эту музыку, но теперь сделать то же самое с первоисточником. Ни о чем не жалею — да, той популярности уже не вернуть, но это было понятно и тогда, да и я к этому никогда не стремился.

Сначала я попал в город Детройт — на родину рока, откуда вышла с детства любимая мной группа Kiss. В 12 лет я впервые в жизни поймал американскую волну (правильно делали, что их глушили) и узнал из передачи об этой группе — живой концерт с комментариями, как выглядит шоу. Около года я пожил там и, пообщавшись в музыкальных кругах, понял, что все группы грезят поехать в Калифорнию — сел на машину и переехал, там задержался лет на пять и записал несколько альбомов, проехал с туром по всем американским городам из Калифорнии сквозь всю Америку.

Почти сразу было понятно, что все, что там происходит — переломный период. Раньше популярная музыка состояла из групп хард-роковой ментальной направленности: вдруг они все моментально исчезли, даже альбом Dio, одного из самых главных исполнителей в этом жанре, в Америке не издавался, а это лучший альбом, но я смог купить его лишь где-то в Европе. Все резко закончились. Какие-то остатки, конечно, продолжали существовать, но популярная музыка умерла: гранды остались, а десятки групп просто исчезли.

Там нет места никому, кроме американцев и британцев — весь рок рассчитан только на англосаксонский мир, остальные проходят мимо, это даже не обсуждается. Это политика, она всегда такой была. При этом классическая музыка не представлена их исполнителями — все оркестры и солисты из других стран. А рок-мир они монополизировали под себя. И уже тогда занимались пропагандой. Кто развалил Советский Союз? Группа «Битлз», а не танки и ракеты — идеология. Думаю, это было продумано давным-давно: главное — захватить умы.

От той металлической жизни лишь одно культовое место в Лос-Анджелесе — Rainbow: бар, куда, как правило, рокеры заходили после концертов.

Мои московские адреса…

Сейчас я, конечно, аграрий — уже 17 лет живу только за городом. С самого детства я бывал в этом доме каждое лето: пять километров от МКАД — Салтыковка. Когда появилась возможность сюда переселиться, я это и сделал. А в Москве после Кунцево я жил на Ленинском проспекте, практически с конца 1980-х и до отъезда в Америку.

Москвичи…

Я не скажу, что люди везде одинаковые: город, манера общения, стиль жизни, передвижения, встречи с людьми, походы в гости — все накладывает отпечаток. В разных городах все устроено по-своему, и, конечно, это практически сразу ощущается. Москва имеет свой определенный вкус во всех пониманиях, хотя большинство жителей здесь были вторым или третьим поколением. У меня самая типичная история для москвича моего поколения: все бабушки и дедушки переехали в Москву из других мест, а родители уже родились здесь. С этой точки зрения Москва довольно молодой город, но при этом он имеет свой вкус и стиль жизни, который складывали приезжающие сюда люди.

Этот отпечаток не очень хорошо принимался раньше — считалось, что в Москве все есть, а в более далеких городах снабжение хуже. Но я бы не сказал, что это так — когда я начал ездить с гастролями в 1980-е годы, то увидел, что у каждого города и области свои явные преимущества. К москвичам зря относились предвзято, но это уже прошло.

Сегодняшняя Москва…

Мне настроение города всегда нравилось и сейчас нравится: в Москве я по работе бываю постоянно — несколько раз в месяц. Для меня такая поездка всегда огромное удовольствие: приятно видеть, как город преображается каждый день. Когда мы едем на машине, я всегда рассказываю своим детям и супруге, как меняется Москва — в конце Нового Арбата наконец убрали огромное здание около метро, без него все преобразилось и открылось, непривычно и здорово. Такие сюрпризы постоянны и всегда приятны: что-то строят, что-то убирают — открываются новые панорамы.

Новый альбом…

Суть, смысл и идея всегда в том, чтобы это звучало так, как я себе представляю. Это получилось. К сожалению, не так часто и много, но на этот раз случилось — я долго готовился, чтобы добиться этого звука. Вышло так, как хотелось.

Он о вечных ценностях, которые во всех моих песнях — с самого начала. На этот раз я обратился к классике — одна из песен написана на стихи Сергея Есенина «Мы теперь уходим понемногу… ». Альбом уже записан и выйдет совсем скоро, вероятнее всего под названием «Слезы дождя».

Москвичам я желаю…

Внимательно и с душевным теплом относиться к своему городу, любить его, познавать, понимать, прислушиваться к нему — и он точно ответит вам взаимностью.

Фото: Дмитрий Вертешин