О блошиных рынках, жизни на Ленинградском проспекте и за городом, любимом грузинском ресторане, необходимости восстановить Красные ворота и главном недостатке Москвы — зиме.

Я родился…

В Москве, в знаменитом родильном доме имени Грауэрмана на Арбате. Тогда мы жили возле Рижского вокзала, позже — на проспекте Мира. А потом в общей сложности примерно лет шесть я провел в британской Африке, где мой отец работал в журнале, который рассказывал о том, как хорошо жить в СССР. А в советские журналы отец писал о том, как живут в Африке и какая там природа. Жили мы в Кении, Уганде и Нигерии, но наездами бывали в Танзании, Эфиопии, Судане и Египте. А уже после жизни в Африке мои родители получили квартиру в брежневке в районе Динамо. Тогда родители мне много чего позволяли, помню, как на стене на кухне я нарисовал в человеческий рост Волка и Зайца из мультфильма «Ну, погоди!». Я увлекался живописью. И потом еще на стеклянной двери в кухне нарисовал «Подсолнухи» Ван Гога. Это получилось на самом деле неплохо. Стекло осталось стеклом, но с цветами. Не совсем витраж, но что-то в этом было. К сожалению, дверь эта не сохранилась. Потом, отселившись от родителей, я стал жить недалеко от них. Друзья-знакомые все как-то тоже живут в относительной близости, в районе Ленинградки.

Теперь живу…

Сейчас я живу в сталинке между станциями метро «Белорусская» и «Динамо», рядом с Ленинградским проспектом. Говорят, что этот дом построил маршал Семен Буденный, чтобы смотреть с балкона бега на ипподроме, который находится недалеко. Это скорее апокриф, не знаю, насколько это справедливо. Отсюда небольшое расстояние до многих мест, близко до Тверской, близко до родительского дома, до квартиры старшей дочери. От моего дома до телецентра, где я работал, всего 12 километров, и если нет пробок, то можно доехать за 15–20 минут. Короче, очень удобная локация. И она, собственно, не сильно изменилась со времен моего детства.

Может быть, это моя ментальность, но лично мне надоедает урбанистика, бетонные джунгли. С моей точки зрения, лучше жить где-нибудь в деревне, где все друг друга знают, где немного людей, где все экологичное. Природа, свежий воздух. Моя старшая дочь Анна практически все время живет за городом, на Подольском направлении. Когда я нахожусь в Москве, предпочитаю жить на даче у дочери, потому что там тихо, спокойно, свежий воздух. А наш дом на Ленинградке все-таки в самом центре города. И все прелести мегаполиса, в том числе и загазованность, здесь присутствуют.

У нас с женой и младшей дочерью такой челночный режим существования. Мы несколько лет жили на Кипре, в небольшом городке Пафосе с 35 тыс. населения. В древности он был столицей Кипра. Мы выбрали это место, потому что по климату и устройству жизни Кипр похож на места моего детства. 360 солнечных дней в году. Понимаете, я не люблю зиму. Сказалось детство, проведенное в Африке. У меня сформировался организм в тропическом климате, это осталось насовсем. Если температура ниже 20 градусов тепла, мне уже холодно. Поэтому зимой я перемещаюсь перебежками — буквально от подъезда до подъезда. По улице зимой я не гуляю вообще, тотчас же замерзаю. Но этим летом моя младшая дочь Вера решила оканчивать русскую школу, и мы переехали в Москву.

Люблю гулять…

Я не так чтобы очень люблю гулять, но ближайшее место для прогулок от моего дома — это Петровский парк, где находится Петровский путевой дворец. Это большое зеленое пространство, где можно походить. Еще люблю Сокольники, они универсальны во всех отношениях. Там есть и теннисные корты, и сам парк, и ресторанчики, и все, что душе угодно.

Любимый район…

Как раз Ленинградский проспект, где я и живу. Еще очень люблю выставку-продажу на Крымском Валу, где я несколько раз покупал картины художников, которые там выставляются прямо на набережной. У меня нет особых пристрастий, я могу сказать, что я не люблю абстракцию, я приверженец классической живописи. Люблю Измайловский парк, где тоже есть блошиный рынок. Иногда интересно съездить, посмотреть, что-то купить. Я покупаю что-то антикварное, подсвечники, посуда, то, на что ляжет глаз. Там можно найти все что угодно, и это достаточно атмосферное место.

На первое место среди московских музеев я поставил бы Пушкинский музей, первым директором которого был отец поэтессы Марины Цветаевой Иван Цветаев. Это фантастическое собрание шедевров.

Нелюбимый район…

Каких-то определенных нелюбимых нет, но меньше всего хотелось бы жить где-то на окраинах, потому что тяжело добираться до центра и очень тяжело было бы добираться до «Останкино».

Любимые рестораны…

Вся наша семья очень любит грузинский ресторан «Ача-чача», до него можно от моего дома дойти пешком. Я люблю шашлык из баранины, в «Ача-чача» его делают очень хорошо, ну опять же харчо, хинкали и все такое прочее. Мы вообще любим грузинскую кухню. Еще недалеко от нас, на противоположной стороне Беговой улицы, находится «Чайхона №1», иногда мы ходим туда.

Москва изменилась…

Она сильно изменилась по сравнению с 1990-ми годами. И, на мой взгляд, в лучшую сторону, если не считать того, что замурованы ливневки, после дождей в городе возникают периодические потопы. А в целом город стал более комфортный для обитания. В 1990-х было просто небезопасно в городе, сейчас уровень безопасности значительно выше. Нет нагромождения ларьков, более ухоженное пространство. К минусам я бы отнес сумасшедшую стоимость парковок, но благо я уже давно избавился от машины и в основном перемещаюсь на такси, теперь оно дешевое, и на общественном транспорте. Но те, у кого есть машины, от стоимости парковок просто в тихом ужасе.

Москвичи отличаются от жителей других городов…

Знаете, вот мне, например, очень понравилась Казань, где я как-то провел несколько недель, делая там сюжеты для программы «Вокруг света», которая выходила на РТР. Я общался там с историками, с археологами. Еще в те далекие времена, когда в Москве машины пролетали на пешеходных переходах, меня поразило то, что в Казани машины пропускают пешеходов. Как в Европе. А если говорить в общем о москвичах, то сейчас стало больше дружелюбия. Это касается и общественных мест, и людей в целом. И, естественно, москвичи — это всегда спешащие люди. Потому что мегаполис задает ритм жизни и всегда надо что-то успеть сделать, куда-то попасть. Но радикальных отличий от всех остальных я бы не назвал.

Москва мне нравится больше Парижа, Нью-Йорка, Афин…

Она все-таки родная. В Париже в свое время меня поразило количество мусора на улицах. Так получилось, что, когда мы туда прилетели, там была забастовка мусорщиков или что-то в этом роде. Короче говоря, улицы были завалены мусором. Париж давно перестал быть Парижем в том понимании, которое атрибутируется. Каждый пятый парижанин либо араб, либо чернокожий. Собственно французов там не так чтобы много осталось. Я знаю людей, которые живут во Франции и предпочитают уезжать из Парижа в провинциальные города, где еще сохранился французский образ жизни. И где просто безопасно с точки зрения криминальной обстановки. Что касается Нью-Йорка, то я бы сказал, что я не хотел бы там жить. И в Нью-Йорке, и в Париже, и в Москве есть небезопасные и элитные районы. В Нью-Йорке я чувствовал себя достаточно дискомфортно. Его надо очень любить, а у меня любви с Америкой как-то не случилось. Лондон же совсем другой город и опять же надо принимать английскую ментальность, протокол поведения, отстраненность англичан. В Лондоне мне тоже жить постоянно не хотелось бы.

Москва, наверное, намного комфортнее, чем тот же Париж. Достаточно спуститься в парижское метро, чтобы понять, что такое вандализм. Если вы окажетесь в Афинах, вы будете поражены тем, что все загажено граффити. Даже старинные постройки в центре города, где, казалось бы, рука не должна подняться. Но наследники строителей Парфенона, я имею в виду нынешнее молодое поколение, угадили Афины до безобразия. В граффити и здания, и вагоны метро, и автобусы. Просто страшно смотреть. У нас, слава Богу, такого нет. И наше метро я ставлю на первое место по сравнению со всеми метрополитенами мира. И с точки зрения комфорта, и с точки зрения чистоты и ухоженности. В других странах это общественные помойки. В принципе, вся инфраструктура Москвы стала очень комфортная, компьютеризированная.

Каждой стране присуща своя ментальность, и в любом случае, будь то Париж, Нью-Йорк, Лондон или Токио, живя там, по-всякому будешь чужаком. Есть русскоговорящие диаспоры, тот же самый Брайтон-Бич в Нью-Йорке, но это отдельная территория, где сохраняются быт и нравы еще со времен СССР. А для остальных ты чужой человек, и точно так же, наверное, это относится и к иностранцам, которые живут в России. Но мы, население России, более открытые, более контактные и дружелюбные, и это нас сильно отличает.

Место, куда давно хочу доехать, но никак не получается…

У меня получается посещать все, что я хочу, потому что у меня достаточно свободный рабочий график.

Москве не хватает…

Если бы в Москве не было зимы, то для меня она была бы идеальным местом для существования. Зима здесь — это то, от чего никуда не денешься и не убежишь. К сожалению. Есть люди, которые любят зиму, но это не про меня. А что касается самого города…  Был в Москве такой памятник — Красные ворота, историческая триумфальная арка. Это был первый и главный военный памятник в истории России начиная с Петра I. В 1927 году его снесли. Его можно восстановить заново! Собственно, Петр поставил порядка семи триумфальных ворот по поводу побед над всякими врагами, и вот эти Красные ворота были поставлены по случаю победы Петра I над Карлом XII под Полтавой. Если вспомнить историю, то поражение под Полтавой означало бы уничтожение России, и нельзя переоценить значимость той победы. Сразу после нее летом 1709 года Красные ворота и поставили. Очень жаль, что большевики их угробили. Причем многие архитекторы, включая Алексея Щусева, выступали против того, чтобы они были снесены. При Петре ворота были маленькие, высотой всего 9 метров, потом их перестроила Елизавета, сделала выше и краше. Потом их еще раз перестроила Екатерина II, они стали совсем большими. И, кстати говоря, бронзовая статуя Фамы — богини молвы и славы, золоченый ангел с трубой и около десяти барельефов, означающих героизм и разные добродетели, принадлежащие Красным воротам, хранятся по сей день в Музее Москвы. А сейчас на том месте, где они стояли, просто пустырь. Как бы мы ни относились к Лужкову, Храм Христа Спасителя он восстановил. А до 1918 года Красные ворота были главным абсолютным памятником воинской славы в России. Вот не грех было бы его восстановить.

Если не Москва, то…

Пафос. Или любое другое теплое место. А Кипр — это православная страна, я имею в виду греческий Кипр, они ближе нам по духу, по ментальности, по религии. И люди там достаточно позитивные.

Фото: из личного архива Дмитрия Захарова