«Я был в гостях в Тверии, — московский режиссер Сергей В., окончательно перебравшийся в Израиль в конце сентября 2023-го, рассказывает, как он встретил начало войны. — И утром 7-го мне стали звонить друзья, у которых я живу в Ришон-ле-Ционе (8 км к югу от Тель-Авива): “Трындец! Нас обстреливают!” Я их пытался успокоить. Мол, сидите спокойно, все будет хорошо. Я сам особой паники не чувствовал. Но потом возник гнев. Вроде это моя страна. И на нас напали. Пошел сдавать кровь. И вот после этого родилось чувство гражданского единения. Такого настоящего, сильного. Я вдруг понял, что в России мне именно этого очень не хватало».

Атака ХАМАС на Израиль 7 октября повергла страну в шок. К вечеру 11 октября было известно о гибели по меньшей мере 1300 и ранении 3700 израильтян. В результате ответных израильских ударов в Газе погибли более 1000 человек, а в больницы поступили 5200 раненых. Это неполные данные: подсчет жертв насилия продолжается, а война только начинается. Человеческих жертв такого масштаба в Израиле не было со времен войны Судного дня. Пятидесятую годовщину ее начала отмечали как раз накануне вторжения ХАМАС. Тогда за неполный месяц погибли от 2500 до 3000 израильских военных.

Российское посольство достоверно знает о гибели четырех россиян. Еще шесть человек значатся в списках пропавших без вести. «На самом деле — с учетом масштабов жертв среди мирного населения и раненых — предполагаем, что жертв, конечно, гораздо больше», — рассказал российский посол в Израиле Анатолий Викторов. «Число погибших граждан Российской Федерации, имевших также гражданство Израиля, возросло до 16 человек. Восемь человек числятся пропавшимси без вести» — это данные посольства России по состоянию на 13.00 14 октября.

Израильское правительство объявило мобилизацию 300 тыс. резервистов. Ровно столько было призвано в ряды ВС РФ осенью 2022-го. Но население Израиля в 15 раз меньше российского, поэтому относительные масштабы происходящего для страны значительно более чувствительные. По данным МВД Израиля, около четверти из 9,2 млн населения являются носителями русского языка. Это выходцы из стран бывшего СССР, в том числе и более 60 тыс. новых репатриантов, уехавших из России в 2022–2023 годах. Эти люди буквально попали из огня да в полымя: из одной охваченной конфликтом страны в другую.

Дахия

— Сейчас, после этих рейдов ХАМАС, в Израиле практически нет никаких антивоенных настроений, — констатирует эксперт и автор телеграм-канала «Новости Ближнего Востока» Михаил Магид. — Там царят две эмоции: страх и ненависть. Ведь ХАМАС не просто имел военный успех. Он действовал в ИГИЛ-стайл. Одно дело уничтожить солдат противника, другое — отрезать им головы, снять это и выложить в сеть; захватить девушку, раздеть ее догола, сломать ей ноги и вывезти ее на пикапе, положив на ее тело ноги; взять в плен детей и старух и везти их в полон, хотя они едва двигаются. После этого в Израиле градус реакции на это все просто зашкалил. Даже люди умеренных взглядов сейчас зачастую пишут, что Газу надо уничтожить. Применить доктрину «Дахия».

Эту доктрину много лет назад сформулировал израильский генерал Гади Эйзенкот по имени 800-тысячного пригорода Бейрута Дахия, который известен как оплот шиитского движения «Хезболла». Эта грозная концепция предполагает непропорциональное применение насилия в ответ на нападение на Израиль. В соответствии с ней израильтяне больше не должны делать различия между военными и гражданскими целями на территории противника. Целые кварталы должны быть снесены с лица земли без учета судьбы гражданского населения.

— Русскоязычные израильтяне всегда были более националистически и ксенофобно настроены, чем средний житель страны, — комментирует Михаил Магид. — Среди них патриотические настроения гораздо сильнее. По крайней мере так было прежде. Типичная картина выглядела так: человек, который в России придерживался либеральных взглядов, был приверженцем правозащитных ценностей и исключительно мирных действий, в Израиле часто становился ярым патриотом и сторонником жесткой, насильственной политики по отношению к палестинцам. Хотя допускаю, что среди последней волны репатриантов этот эффект выражен не так сильно.

Патриотические настроения среди новых израильтян российского происхождения действительно видны невооруженным взглядом.

— У меня сейчас эмоции израильтянина, — признается Сергей В. — Год назад такого не было. Я себя израильтянином вообще не считал. А сейчас да, считаю. Ассоциирую себя с этими людьми. Вот я стою на остановке, и рядом парень с автоматом. И он для меня — свой. Когда ты оказываешься среди нации — а это нация граждан — чувствуешь огромное единство. Прямо вот силу народа. И с этим хочется соединиться. Это новое для меня чувство.

— Здесь никто не настроен миндальничать, — описывает моральный климат вокруг себя Алексей К. из Иерусалима, который репатриировался из Москвы в конце сентября 2022-го. — Риторика царит примерно такая — враг должен быть уничтожен. На нас напали, и мы теперь будем безжалостны. Мы все. Это до войны мы были 12 секторами, которые не общались друг с другом. Теперь мы — один народ.

Патриотический мейнстрим в Израиле порой выглядит гораздо жестче. «Те места, где прячется ХАМАС, мы превратим в руины», — пообещал премьер-министр Биньямин Нетаньяху. Такие места расположены по всему узкому и перенаселенному сектору Газа, а это значит, что в руины нужно превратить агломерацию с населением 2–3 млн человек. Министр обороны Йоав Галант заявил, что он «снял все ограничения» со своих солдат в борьбе с ХАМАС, членов которого он назвал животными.

— Нетаньяху уже сейчас находится под уголовным преследованием, — объясняет действие пружин израильского государства Магид. — Ему грозит тюрьма по обвинению в коррупции. Он сколотил коалицию с участием крайних националистов и ультрарелигиозных партий, чтобы, опираясь на нее, изменить политическую систему, ослабить Верховный суд и потом провести себе амнистию через парламент. По сути, чтобы не попасть в тюрьму, Нетаньяху нужно оставаться у власти пожизненно. Против него примерно половина страны. И теперь его правительство потерпело оглушительный провал. Авторитет кабинета упал — или может упасть — совсем до нуля. Риск потерять власть, а с ней и свободу, вырос до максимума. Единственный шанс нынешнего правительства — перенести фокус внимания с провала на военные победы исторического масштаба. То есть ситуация подталкивает Нетаньяху к максимально радикальным военным действиям, каких бы жертв это ни стоило.

Эта мотивация не ускользнула от внимания новых израильтян. «Больше всего топают ногами министр обороны и Нетаньяху, которые просрали эту ситуацию, — злится Алексей К. — Они увлеклись внутренними играми и прозевали эту опасность. Сейчас они пытаются компенсировать это бескомпромиссной риторикой».

Традиционно русскоязычные израильтяне голосовали за правые, националистические партии и поддерживали жесткую линию в отношении палестинцев. Но алия 2022–2023 годов, кажется, отличается неожиданным (по меркам современного Израиля) гуманизмом и умеренностью. «Мы сейчас в аффекте, — говорит Алексей из Иерусалима, — но услышьте меня: я не желаю арабам зла». Многие новоиспеченные граждане еврейского государства проводят разделительную линию между «террористами» и простыми палестинцами чаще, чем это делают репатрианты прежних волн.

— У нас в Хайфе в магазинах и на улицах стоят такие тележки для сбора пожертвований и посылок для армии, — рассказывает бывшая москвичка Евгения, приехавшая в Израиль ровно год назад. — Я купила три пачки тампонов для девчонок, которых сейчас призывают в ЦАХАЛ. И подумала, что за этой стеной, в Газе, десятки тысяч женщин, которым никто этих тампонов не купит.

На фоне патриотического подъема и национального единения эта гуманная умеренность пока не бросается в глаза. Но если война затянется, а первый шок уступит место размышлениям, она неизбежно даст себя знать.

— Первые два дня ты ничего не можешь поделать с яростью: всех разнести, убить, ударить по Тегерану, — описывает этот механизм на личном примере Сергей В. — А потом начинаешь думать. Мне тяжело смотреть на снос жилых кварталов в Газе. Голоса за «стереть Газу с лица земли» будут поддержаны многими. Но мне их слышать уже противно. Достанется ведь, как всегда, простым людям. Я даже написал об этом осторожный пост. Но я не хочу сейчас конфликтовать со своими соотечественниками. Я ведь приехал сюда без году неделя. Не хочу судить. Но смотреть на все я буду трезвыми глазами. Вместе со всеми кричать «вперед, вперед» не буду.

У такой умеренности есть очевидные причины. Большинство репатриантов 2022–2023 годов в России придерживались оппозиционных взглядов. Их идентичность часто строилась вокруг антивоенных убеждений. Они выступали против националистических программ и ксенофобии. При этом для большинства из них в отличие от репатриантов 1970–1990-х годов еврейская идентичность не была столь важной. Это дети из смешанных семей, которые уезжали из России вовсе не из сионистских соображений. «Одним из аргументов за репатриацию был “зато там редко бомбят”», — признался мне Алексей из Иерусалима. Настроиться на ультрапатриотическую волну израильской политики многим из них непросто.

Глядя на кадры зашкаливающей жестокости боевиков ХАМАС, новые израильтяне, конечно, участвуют в общем «ралли вокруг флага». Это не требует от них отказаться от прежних взглядов и ценностей. «Тут все очень просто, — говорит Алексей. — Кто вторгся, тот и не прав. Если бы на Россию напали, я бы не раздумывал, идти мне добровольцем или нет». Но у войны и ненависти редко бывает простая формула. Часто это долгая история взаимных обид, уходящих корнями в далекое прошлое. И многие российские репатрианты только сейчас начинают открывать для себя тугой узел израильско-палестинской вражды.

— Я когда уезжала, то почти не думала, куда, — признается Женя из Хайфы. — Было достаточно «от чего». Теперь сижу читаю книги по истории. Очень трудно встать на одну сторону, а вторую записать во враги. Не думаю, что мои убеждения, ценности как-то изменятся. Я не начну ненавидеть людей за то, что у них другая кровь или религия.

Наконец, немало и тех, кто, уехав из России, душой остался на прежней родине. Хотя ракеты падают у них за окном, им трудно переживать этот конфликт как собственный.

— Я продолжаю жить российской повесткой. Моя мама в Москве часто больше и раньше меня знает, что творится в Хайфе. Тут нет ничего удивительного: я 41 год прожил в России и только один год — в Израиле, — говорит Илья С., осевший в пригороде Хайфы. — Разумеется, у меня в миллион раз больше связей и интересов осталось там. Не говоря уже о друзьях и родных. Я слышал о людях, которые чуть ли не демонстративно отряхивают прах с ботинок и шлют к черту и страну, и жизнь, но не знаю, насколько это возможно, во-первых…  А во-вторых, у меня это вызывает настороженность и антипатию.

Рецепт национального сплочения и его пределы

— ХАМАС оказался в положении человека, который, находясь в одной комнате с Майком Тайсоном, ударил чемпиона по боксу между ног, — говорит Михаил Магид. — Этот удар был эпическим. Но теперь этот человек находится в одной комнате с разъяренным чемпионом по боксу. Наверняка они уже жалеют о слишком удачно проведенной операции.

Мощь Израиля имеет много корней. Это и американская военная помощь, и огромный опыт, накопленный Армией обороны Израиля за десятилетия постоянных войн, и развитая экономика, и идеология национализма, и эффект национального сплочения, ставший результатом внешней угрозы. Но все это вряд ли могло бы работать, не будь в самом обществе механизмов «практического патриотизма».

— Тут все очень разумно устроено, — рассказывает Евгения. — У каждого есть приложение на телефоне, которое оповещает об угрозах. Ты заранее получаешь сообщение о том, что в твоем районе могут быть ракетные удары, и сразу знаешь, что делать: где искать бомбоубежище, продукты, воду, куда обращаться за помощью. Муниципалитет, госорганы все время тебя информируют. Не приказывают, а дают полезную информацию, инструкции. У нас сейчас закрыты школы, но учителя все время звонят, организуют онлайн-занятия с детьми, поддерживают их. Поэтому нет паники и невроза. Люди вокруг вне зависимости от взглядов спокойны и всегда готовы помочь друг другу. Это прямо каждый день чувствуется.

Платформой для гражданской самоорганизации становится что угодно. Местное самоуправление, квартальные советы, университетские организации, профсоюзы. Алексей из Иерусалима рассказывает:

— Я участвую в сборе вещей для солдат на основе районной самоорганизации. У нас в районе есть дома с палисадничками. И вот один из них стал пунктом сбора посылок. Мы быстро разделились: одни собирают вещи, другие — гигиенические товары. Третьи контактируют с мэрией, потому что нам нужна помощь с вывозом этих вещей — их стало уже так много, что сами мы не справляемся.

— Здесь волонтерство и другие объединяющие людей мероприятия в норме жизни общества, — говорит Илья С. — В России этого широкомасштабно не было и нет. То есть запрос есть и множество людей в России этим занимаются, даже сейчас, когда это может быть опасно. Но это узкая прослойка, потому что в России инициативы снизу стараются давить. Российское общество в свою очередь не верит в добрые намерения власти, поэтому от волонтерских или псевдоволонтерских инициатив, спускаемых сверху, старается всеми силами уклониться. А здесь это все работает.

Гражданское общество становится гораздо более мощным генератором патриотизма, чем это могло бы сделать государство. Возникает атмосфера, в которой невозможны, по крайней мере сейчас, массовое уклонение от армии, дезертирство и саботаж. Высокий уровень доверия граждан друг к другу и к государству работает на сплочение общества. «Несмотря на угрозы, я чувствую себя гораздо спокойнее, чем в Москве, — признается Сергей В. — Мне эмоционально комфортно. Я чувствую себя свободным и среди своих. Я могу открыто говорить, что думаю. Главное ведь — своих не бояться. А здесь вся система, все окружающие будут тебя поддерживать».

— Сейчас, как всегда в начале большой войны, израильское общество сплачивается вокруг флага, — анализирует перспективы Михаил Магид. — Но все войны Израиля были очень быстрыми. Когда Нетаньяху говорит о долгой войне, речь про недели или месяцы. Никто в Израиле не ожидает, что это может растянуться на годы. Но такой сценарий теоретически исключить нельзя. Если в конфликт втянутся арабские страны и Иран, это может превратиться в затяжную войну с большими жертвами, но без оглушительных побед. В этом случае отношение граждан к этому будет меняться.

Тогда на поверхность выйдут разногласия, которые сейчас не видны за патриотическим сплочением. И выдержит ли Израиль такое испытание, никто не знает. Сейчас это уже совсем не та страна, которая вела большие войны с арабскими странами в 1940–1970-х, утверждает Магид:

— Российские либералы очарованы Израилем. Но они забывают, что эту страну создавали не их единомышленники, а довольно радикальные националисты и социалисты. И своими успехами она была обязана колоссальной социальной машине, превращавшей общество в единый механизм. Но с конца 1970-х начались приватизационные процессы, имущественное неравенство резко выросло. Среди развитых стран оно в Израиле самое высокое. Теперь вместо темы «мы — одна семья» часто сталкиваешься с идеологией «если у тебя нет работы — ты какой-то неудачник». Это ведет к разобщению, к потере импульса единства, который закладывали левые националисты, создававшие Израиль. А если каждый сам за себя, то неизбежно возникает вопрос: «А надо ли нам это все?» или «Может, проще уехать?». И это, конечно, влияет на все: на боеготовность армии, на социальную солидарность.

На приблизительно 7 млн евреев, живущих в Израиле, приходится более 1 млн владельцев израильских паспортов, постоянно проживающих за его пределами. В одной только Москве к 2022 году жили около 70 тыс. израильтян. Тяжелые испытания могут пополнить ряды этих «обратных репатриантов». Но тем, кто останется, придется искать новые решения старых проблем.

Полвека назад в войне Судного дня Израиль потерпел несколько тяжелых ударов. Нападение армий Египта и Сирии стало для разведки и политического руководства неожиданностью. И хотя страна сумела победить, эти неудачи привели к глубоким переменам внутри государства. Левонационалистическое правительство Голды Меир вынуждено было уйти в отставку. Началась эпоха доминирования правых и ультраправых. Спустя 30 лет военные неудачи в Ливане привели к падению правительства Эхуда Ольмерата. В обоих случаях важную роль в общественных переменах играли бывшие советские и российские евреи, голосовавшие за партии, обещавшие перемены. Не исключено, что так произойдет и в этот раз.