В 2019 году россияне совершили более 8 млн поездок в страны Европы. Наша страна была мировым лидером по числу полученных шенгенских виз. Сейчас это звучит странно, но три года назад на 4,1 млн запросов было всего 1,5% отказов, а 82% выданных виз были многократными. В последний год перед коронавирусом россияне потратили на путешествия за границу 36 млрд долларов, заняв по этому показателю почетное седьмое место в мире.

С тех пор утекло много воды. Сначала пандемия сократила международные поездки в четыре раза и почти обрушила туристическую отрасль. Подняться ей не дала уже геополитика. В 2022-м ЕС приостановил действие соглашения об упрощенном визовом режиме с Россией. По данным Ассоциации туроператоров России, представительства Бельгии, Дании, Литвы, Латвии, Нидерландов, Польши, Словакии, Чехии и Эстонии уже прекратили прием заявлений от граждан России на оформление туристических виз. Венгрия, Греция, Италия, Испания, Франция, а также Кипр продолжают выдавать россиянам визы, но процент отказов вырос, а число соискателей сократилось на порядок. А главное, между Россией и Европой больше не летают самолеты. Для выездного туризма это стало приговором: число поездок россиян в страны в этом году сократилось на 90–95%. Исключение составляет премиум-сегмент, в котором спрос на поездки снизился гораздо меньше. Но на общую картину это почти не влияет. Европа впервые после падения железного занавеса осталась без России и русских.

Площадь у Миланского собора полна туристов. Все выглядит в точности, как оно выглядело до всего, что случилось, и именно это почему-то шокирует: неужели, по-вашему, ничего не произошло? Парочки целуются, дети гоняются за голубями, туристы фотографируются на фоне собора, про который на всех языках рассказывают поджарым пенсионерам гиды. «Пламенеющая готика» — так это звучит по-русски. Но по-русски никто никому ничего не объясняет. В денежном эквиваленте русские занимали всего 2–3% туристического рынка, и восстанавливающаяся после пандемии индустрия справится без них. А вот в количественном отношении контраст очень резкий. Раньше про пламенеющую готику на языке Пушкина и Достоевского слушала примерно каждая пятая группа. В самых «русских» местах Италии и того больше. В Римини, Риме и Венеции русский был вторым языком наряду с английским.

Вместо туристов в 2022-м в Европу из России поехали эмигранты. Их, по разным оценкам, от 200 тыс. до 300 тыс. человек, но это несопоставимо с иссякнувшим потоком туристов. Да и на практике спутать туризм с эмиграцией трудно. Уехавшие от мобилизации москвичи и питерцы думают не про достопримечательности, а про выживание. Они снимают не комнаты в гостиницах, а апартаменты на рабочих окраинах, ходят не в музеи, а в миграционные офисы и на биржи труда.

Братья-славяне

Впрочем, на смену русскому в его московской версии пришел суржик. За восемь месяцев в Европу, по данным ООН, приехали 7,6 млн украинцев. Это в пять раз больше, чем число мигрантов, заполнивших Старый Свет во время тяжелого миграционного кризиса 2015-го. В некоторых городах Польши и Румынии число жителей выросло вдвое. На западе континента это переселение народа ощущается чуть меньше, но все равно его видно невооруженным глазом. Бедно, но броско одетые девушки фотографируются на фоне того же Миланского собора так, словно участвуют в пляжной фотосессии. Но в нескольких шагах от «моделей» стоят набитые тряпьем клетчатые сумки, в которых лежат все их пожитки.

Во многих европейских городах власти пошли на беспрецедентные шаги, чтобы поддержать приехавших украинцев. В Стокгольме и Гетеборге, например, им официально разрешили ездить на общественном транспорте бесплатно. На интервалах движения поездов в метро и на чистоте трамваев это пока не отразилось. Но не прошло бесследно. И недовольными оказались не только местные националисты, которых иногда показывают в репортажах RT.

— Об этом сейчас говорят не столько наши ультраправые, — рассказывает мне стокгольмский журналист и историк Пер Леандер, — сколько мигранты из других стран: «Почему мы должны платить за все, а украинцы нет? Потому что они белые?» Конечно, все сочувствуют украинцам, но неравенство многих обижает.

В итоге в Гетеборге, например, власти отменили правило о бесплатном проезде в городских трамваях и автобусах для украинцев.

В Париже я остановился у старых друзей. Они сдают часть своего дома в пригороде украинской семье. Так на чужбине мы вновь оказались соседями. «Они хорошие люди, — предупредила меня хозяйка. — Но они целыми днями смотрят украинское телевидение. И очень сильно сердятся на всех русских». Мы несколько раз сталкивались у дверей. Я здоровался, соседи холодно кивали. Но потом я разговорился с женщиной из этой семьи. Мы вполне нашли общий язык: нам обоим хотелось вспоминать времена, когда мы все жили мирно и дружно и считали себя братьями-сестрами. Без посредничества телевизора вышло так, что нам с ней и сейчас делить нечего. «Вот при Союзе была дружба народов», — вздохнула Светлана и побежала на очередную подработку. В родной Виннице она была учителем физики и математики, а здесь убирается и стирает в домах у французских семей из среднего класса.

А через пару дней ее муж или какой-то другой родственник подловил во дворе нашу хозяйку и стал рассказывать, что кто-то сломал решетку на входных воротах. «Пока русских не было, все было в порядке», — несколько раз повторил он. От него пахло спиртным. Мария-Летиция как могла успокаивала его, тем более что с решеткой все было хорошо. «Ну он просто хотел что-то плохое про вас сказать», — объяснила она мне. Раны, нанесенные отношениям между нашими народами, будут болеть еще долго.

Россия в фокусе и не очень

Если русские почти исчезли из центров западноевропейских городов, то сама Россия осталась в фокусе внимания. Четыре главные шведские газеты, которые продаются в каждом киоске, иногда выглядят почти неотличимо друг от друга. Случается, что на титульной странице каждой из них красуется фотография российского президента. «Но, кажется, не было ни дня, чтобы Путина на обложке не поместила хоть одна из “большой четверки”», — смеется журналист Йоханнес Вальстрем.

На столбах в пригородах Парижа красуются афиши демонстраций в поддержку Украины. Трудно разобраться, кто именно их проводит, власть или оппозиция. Кажется, спор славян между собой волнует и тех и других. Но сами акции, как правило, не слишком крупные. Я видел одну из них. Около ста человек построились в круг на площади Республики. В руках у них самодельные плакаты, портреты политзаключенных. Кто-то держит транспарант «Russians against the War». Выступал перед собравшимися правозащитник Лев Пономарев. Вокруг гуляли парижане. Молодежь каталась на скейтах, в кафешантанах сидели нарядные люди. Устрицы и бокал бургундского по расписанию.

Российский блогер Андрей Рудой провел опрос на улицах Парижа о том, что французы думают о ситуации вокруг России и Украины. Большинство его респондентов, конечно, слышали про конфликт. Но если вначале они внимательно следили за новостями, то в последнее время многие перестали это делать. «Это ведь совсем другие государства», — говорили прохожие.

Важный вопрос, который волнует европейцев — это рост цен. Он весьма ощутимый, хотя и неравномерный. Молоко и курятина подорожали во Франции почти вдвое. Но транспорт или техника подорожали значительно меньше.

Больше всего в прессе обсуждают рост цен на энергоносители. Литр 95-го бензина во Франции стоит 1,73 евро, в Швеции — больше 2 евро. Но я сравнил с данными за прошлый год. В марте 2021-го в Париже заправлялись по 1,5 евро — всего на 15% дешевле. Во многих странах гораздо сильнее выросла стоимость электричества.

— В Швеции для жителей многоквартирных домов это не так критично, — объяснил мне Йоханнес Вальстрем. — Но вот те, кто живет в коттеджах, очень рискуют. В прошлом году мой родственник заплатил 16 тыс. крон (примерно 1500 евро. — «Москвич Mag») за отопление и электричество в своей вилле за зиму. Но тогда цена была 0,5 кроны за киловатт, а сейчас она 5,5 кроны.

Парадокс в том, что в богатой энергией Скандинавии цены растут значительно быстрее, чем на континенте. Действуют договоренности между членами ЕС об «энергетической солидарности», и та же Швеция вынуждена экспортировать часть своей энергии в Германию и Польшу, а на внутреннем рынке продавать ее по тем же ценам, что и в других странах Евросоюза. В итоге жировки становятся неподъемными. Отдать месячную пенсию или две трети зарплаты за отопительный сезон многие кое-как могли себе позволить. Но по новым расценкам свет и тепло обойдутся в сумму, сопоставимую с годовой пенсией. Вряд ли власти позволят своим гражданам разориться. Все политики сейчас предлагают разные решения, от централизованного распределения энергоносителей до выплат компенсаций наиболее уязвимым гражданам.

Пресса и многие политики возлагают ответственность за инфляцию и энергетический кризис на Россию. Но не все верят в эту версию. «Я не уверена, что цены растут именно из-за происходящего на Украине», — говорит одна из участниц опроса в Париже. «Политики используют войну как оправдание роста цен», — говорит другой. Европейцы помнят, что инфляция началась задолго до февраля 2022-го. Ее подстегнула финансовая политика западных правительств, печатавших деньги, чтобы справиться сначала с долговым кризисом, а потом с пандемией.

Пока все экономические неурядицы не изменили привычного образа жизни. Люди все так же ходят в кафе, путешествуют и развлекаются. Но французы в отличие от многих предпочитают не ждать пассивно своей участи. Весь ноябрь Францию сотрясают забастовки. Бастовали учителя, работники транспорта и нефтеперерабатывающих заводов. В один из дней в Париже не работало метро. Профсоюзы организовали в центре многотысячную манифестацию. И это сработало. Часть требований бастовавших была принята работодателями и правительством. Работникам индексируют зарплаты и улучшают условия труда.

— Правительство хочет убедить нас, что все наши беды из-за ситуации на Украине, — говорит лидер профсоюза учителей региона Иль-де-Франс Бенуа Коннетабль. — Но это просто ложь. Падение уровня жизни стало результатом многолетней политики сокращения социального государства и биржевых спекуляций. Они хотят заставить платить за кризис наемных работников да еще и убедить их в том, что это честно, а виноват в этом только российский правитель. Нет, за этот кризис должны платить богатые, которые извлекали все выгоды из системы.

Культура отмены

Российские власти много говорят о том, что на Западе теперь подавляют русскую культуру. «Пресловутая “культура отмены” превратилась в отмену культуры. Из концертных афиш вымарывают Чайковского, Шостаковича, Рахманинова, запрещаются и русские писатели, и их книги», — говорил, например, президент Путин. Случаи отмены «русских» по тематике или происхождению концертов или выставок действительно происходят. Но, если верить своим глазам, до тотальной «отмены» все же далеко. В парижской Опере Бастилии в декабре будут давать «Лебединое озеро». В мае на Каннском фестивале показывали фильм Кирилла Серебренникова «Жена Чайковского», хотя против этого возражало украинское посольство. По европейским городам продолжаются гастроли российских музыкантов. Земфира, к примеру, в октябре и ноябре проехала по Европе с большим гастрольным туром. Она выступила в Вене, Праге, Берлине, Париже, Гааге и Лондоне.

— В студенческой среде я снижения интереса и симпатий к России или к русской культуре не заметил, — говорит председатель Координационного совета российских соотечественников и университетский преподаватель Георгий Шепелев. — У нас сколько было студентов, записавшихся на изучение русского языка, столько и осталось. Может быть, этот интерес даже вырос. Например, студенты-политологи мне говорили, что существующая во Франции экспертиза в отношении России не всегда беспристрастна. У них ощущение, что не все точки зрения, существующие в России, объективно представлены во французских СМИ и общественных дебатах. Поэтому они как раз заинтересованы глубже погружаться в российскую проблематику, лучше понимать, что происходит со страной и обществом.

С другой стороны, политическая конъюнктура все же дает себя знать. Оказавшиеся за границей русские ее тонко чувствуют. Многие ищут подработку или возможность устроиться волонтером в организации, признанные на родине иностранными агентами. Делают они это не только из идейных соображений. «Это гарантия, что мне продлят студенческую визу, а может быть, возьмут на практику в хорошую компанию», — объяснила мне одна русская студентка Университета Сен-Дени. Оппозиционный флер действительно может помочь с легализацией своего статуса на Западе, а кому-то помогает и в карьере.

Впрочем, большинство европейцев, которых я видел за полтора месяца в Западной Европе, вовсе не делят русских на «плохих» и «хороших» по идейно-политическому принципу. Ни один из участников опроса, устроенного Андреем Рудым в Париже, не сказал, что в происходящей драме «виноваты русские». Ответственность они возлагали на правителей, причем не только российских. Многие говорили, что политики и генералы НАТО, США и Европы тоже несут часть вины за происходящее.

Хозяин мастерской по ремонту телефонов услышал, как я говорю по телефону.

— Из России? — спросил он недоверчиво. — Из какого города?
— Из Москвы.

Хозяин расплылся в гостеприимной улыбке.

— Я там учился! Я алжирец. Какой красивый город Москва! — он восхищенно развел руками.

В его лавке не было экрана, который мне был нужен, и я собрался уходить. Хозяин задержал меня за руку и подыскал слова.

— Русские! — сказал он. — Приходите снова. Без русских Франция — скучно. Приезжайте! Мы вас любим.