Несмотря на сложную международную обстановку (а отчасти и благодаря ей), российская молодежь не перестает интересоваться учебой за границей, свидетельствуют данные Института статистики ЮНЕСКО. Число таких студентов росло на протяжении 30 лет до пандемии ковида.

Если в середине 1990-х за границей учились примерно 13 тыс. россиян в год, в 2007-м — 37 тыс., в 2013-м — уже больше 50 тыс., то в 2016–2019 годах это число колебалось в диапазоне 75–80 тыс. человек. С началом пандемии, а потом СВО поток студентов за границу сократился примерно на треть. В 2022-м учиться уехали 57 тыс. студентов. Но уже в конце того же года интерес к зарубежному образованию вновь стал расти очень высокими темпами, рассказывали представители сервисов, которые предоставляют услуги по поступлению в западные университеты.

Свежая статистика за 2023 год подтверждает ощущения полевых специалистов. Хотя доля молодежи в российском обществе сокращается, число студентов, уезжающих из страны, отыграло большую часть падения прошлых лет и составило почти 62 тыс. человек. Их доля от общего числа студентов в России достигла 1,5%. Этот показатель увеличивается почти в 10 раз, когда речь идет об образовании после бакалавриата — магистратуре, аспирантуре и т. д.

При этом резко осложнилось положение в Восточной Европе. Российским студентам стало недоступно обучение в Польше, Латвии, Литве, Эстонии и Чехии (которая входила в тройку наиболее популярных стран). Но в Западной Европе по-прежнему доступны как топовые университеты (в которых главным барьером является ценник, достигающий 20 тыс. долларов в год, а в некоторых случаях и больше — до 60–80 тыс. долларов), так и государственные вузы с недорогими, а порой и бесплатными программами. В Германии, Франции, Италии, Бельгии, Нидерландах и некоторых других странах россияне по-прежнему могут претендовать на стипендии, которые покроют их расходы. Получить студенческую визу и регистрацию, оформить вид на жительство и банковскую карту стало значительно сложнее, но по-прежнему возможно. Учащиеся сейчас за границей студенты рассказали нам, как выбрать подходящий вуз, что нужно, чтобы в него поступить, и как решать бытовые проблемы, связанные с международной обстановкой.

Поступление

В Москве нетрудно найти сервис (1, 2, 3), который окажет помощь с выбором будущего места учебы, подготовкой документов и консультациями по всем вопросам поступления. Но это будет стоить денег. Можно самостоятельно изучить рейтинги вузов по интересующей вас специальности.

Так поступил 23-летний Богдан из Москвы, который учится в магистратуре в престижном Sciences Po — Парижском институте политических исследований.

— Все было очень просто. Я в прошлом году выпускался с бакалавриата в ВШЭ. Я знал, что меня интересует. Просто зашел на сайт QS ranking — самый известный сайт с рейтингом вузов, нашел самые топовые неанглоязычные вузы (в англоязычных политическую теорию преподают совсем не так, как мне нужно), просмотрел, где есть магистерские программы по политической теории, которая меня интересует, и разослал заявки. Правда, из-за лени и безалаберности финальную версию отправил только сюда, в Sciences Po. Но меня взяли.

В большинстве западных вузов нет системы приемных экзаменов. Соискатели присылают мотивационное письмо, документы о предыдущем образовании, иногда проходят собеседование. Если речь идет о бюджетном месте или программе, на которую высокий конкурс, то ключевым фактором может оказаться личный контакт с будущими преподавателями или научным руководителем. Особенно это важно для тех, кто поступает на магистратуру или в докторантуру (аналог нашей аспирантуры).

По этой схеме поступила москвичка Виктория, которая учится в Мюнхенском университете им. Людвига и Максимилиана (Ludwig-Maximilians-Universität München, LMU) на докторантской программе «Окружающая среда в гуманитарном контексте».

— Поступить в принципе не очень сложно. Главное — установить контакт с будущим научным руководителем. Нужно найти человека, который занимается интересной тебе темой и заинтересуется твоим исследованием. Помимо формальной заявки, в которой ты просто заполняешь стандартную форму, нужно написать письмо потенциальному руководителю. Нужно продемонстрировать, что ты разбираешься в теме и у тебя есть интересные идеи для разработки. После этого, считай, ты поступил.

Богдан учится на платной программе, в его случае личной переписки с преподавателями не потребовалось. Но он писал мотивационное письмо. Это специфический жанр, в российской высшей школе он практически отсутствует.

— Российская академия хочет видеть себя местом нейтрального производства знания, — описывает эту специфику Богдан. — Поэтому там то, что называется «положительная ангажированность социальной науки», вызывает оторопь. А на Западе это принято. Поэтому я писал, что собираюсь спасать Землю от неравенства и климатических проблем (я, конечно, утрирую, но примерно в этом ключе). Писал, что в современной России нет возможности для моих исследований. И о том, что они будут иметь практическое значение для лучшего будущего моей страны. В глазах западного читателя это выглядит как достаточная мотивация.

В большинстве стран Западной Европы существуют бесплатные программы обучения даже для иностранных студентов. Но на уровне бакалавриата их существенно меньше, чем для магистерских программ или аспирантуры.

— Если речь про аспирантуру, то шансы на поступление для всех независимо от гражданства равные, — говорит преподаватель Университета им. Карлоса III в Мадриде Борис Гинзбург. — А вот на бакалавриат испанских студентов берут на основании большого экзамена в конце школы (аналог российского ЕГЭ. — «Москвич Mag»), поэтому для тех, кто оканчивал школу в другой стране, должна быть параллельная система.

Чтобы поступать наравне с местными абитуриентами, россиянам нужно заранее обзавестись видом на жительство, сертификатом на знание языка и документами, подтверждающими уровень полученного на родине образования. Сделать такие документы можно через образовательные ведомства, но это требует довольно большого количества времени и, опять же, оснований для пребывания в стране, не связанных с будущим образованием. Поэтому этим путем идут, как правило, эмигранты. Россияне же из самой России отправляют детей на платные программы бакалавриата.

Помимо стоимости самого обучения серьезным вызовом может стать дороговизна жизни. В крупном городе во Франции, Германии или Швеции одна аренда комнаты обойдется в 600–700 евро. Еще столько же потребуется на текущие расходы. Поэтому для многих крайне актуален вопрос о получении стипендии.

— Мне просто повезло: я получаю стипендию в силу своего статуса в университете, — рассказывает Виктория. — С одной стороны, ее едва хватает, 60% у меня уходит только на аренду жилья. Плюс страховка, транспорт, другие обязательные расходы. До конца месяца, как правило, не хватает. С другой — в нашем центре другим докторантам не платят вообще. Меня напрягает, что ради меня делают исключение. Поэтому я стараюсь переподаться на другую стипендию. Здесь большинство стипендий дают фонды — партийные, академические, частные, образовательные. Вариантов очень много, разобраться с ними непросто. И в отличие от самого поступления там значительно более формализованная процедура. Например, заявку на стипендию рассматривает не ученый, а некий комитет, который ориентируется на набор формальных критериев, а не научный интерес к твоей теме. Им нужно приложить кучу документов, например сертификат о знании языка на нужном уровне. В общем, образование и его финансирование разделены, и с первым бывает проще, чем со вторым.

Стипендия может покрывать не только жизненные расходы, но и плату за образование там, где она есть. При этом ее гораздо легче получить перед началом образования, чем уже в середине процесса: большинство стипендиальных программ будет уже распределено.

В некоторых случаях аспирантура в западноевропейских университетах рассматривается не как обучение, а как исследовательская работа. В таких случаях места оформляются как ставки. Именно на такой программе учится аспирантка бельгийского Королевского Института театра, кино и звука Алена. Она подавала документы из Москвы и уже на основании победы в конкурсе заявок оформляла визу, а потом ПМЖ:

— Такой конкурс объявляют раз в год. Публикуются всего две вакансии, поэтому конкурс очень высокий. Соискатели могут быть откуда угодно. От них требуется собрать пакет документов, включая диплом о профильном образовании (в моем случае это журфак МГУ и московская киношкола). Но главное — это проект будущей диссертации. Это около 30 страниц на английском, правила составления нетрудно найти в интернете, они стандартные для проекта диссертации. Обязательно нужно установить контакт с супервайзером, то есть будущим научным руководителем. Без его отзыва заявка рассматриваться не будет. Но потом есть еще один уровень — комиссия из восьми человек, деканов факультетов, преподавателей и аспирантов. Они ставят баллы всем заявкам, и авторы лучших 10–15 приглашаются на собеседование. Это выглядит как экзамен в российском вузе: большой зал, комиссия за нарядным столом, и ты заходишь, рассказываешь про свой проект и отвечаешь на вопросы. Окончательное решение принимают уже по итогам этого собеседования. Когда твой проект одобрен, университет сам оформляет тебе разрешение на работу, ты подписываешь контракт, на его основании получаешь визу D, которую уже потом переделываешь в ПМЖ.

После поступления

Почти всех студентов из России в Европе ждут большие сложности. За исключением аспирантов, оформленных в качестве оплачиваемых исследователей, они сталкиваются со сложностями в оформлении документов, регистрации и банковских карт.

— Это охренеть как проблематично, — подтверждает Богдан. — Я еще в Москве сделал за некоторую сумму карту в одном из банков стран Центральной Азии. Она свифтовская, но при этом на нее можно перевести деньги со счета в Сбербанке. Не знаю, насколько это легально, но пока работает. И все равно я в основном плачу наличными. Французские банки боятся открывать мне местную карточку. То же самое с легализацией. Я до сих пор живу по визе. По идее, мне должны оформить ВНЖ. Но это очень запутанная процедура. В вузе мне обещают помочь, но прямо говорят, что это может занять месяцы. Некоторые подолгу живут с просроченной визой. Но в итоге, кажется, все-таки всем учащимся оформляют.

Виктория тоже столкнулась с бюрократическими проблемами в Германии. «В местном аналоге Сбербанка мне сначала сказали, что у них стоял блок на изготовление карт для владельцев русского паспорта. Правда, потом мне карту все-таки сделали, видимо, смягчили ограничения. Вид на жительство тоже целая эпопея. Все длится месяцами, постоянно получаешь отписки, приходится сдавать документы повторно. Например, без местной регистрации невозможно снять квартиру. А регистрацию без ПМЖ получить почти невозможно. А как зарегистрироваться? Мне повезло, что меня один знакомый прописал у себя дома, иначе не знаю, как бы выкручивалась».

Западное образование заметно отличается от российского. У студентов гораздо меньше лекций, чем в отечественных вузах. Акцент сделан на самостоятельной работе студентов. Но есть и знакомые черты. «Похожего на родине и в Германии очень много, — говорит Виктория. — Всюду прекарная занятость. Аспиранты и преподаватели постоянно живут в поиске грантов, краткосрочных контрактов. Происходят частые сокращения. Хроническая недофинансированность науки и образования, которые нам хорошо известны, есть и здесь. Но, наверное, в целом в Германии чуть получше».

В Европе практически нет риска столкнуться с университетом, который вообще не дает знаний. Но выпускники престижных московских вузов редко чувствуют себя «дикарями», которым не хватает знаний и навыков. «Пожалуй, в Вышке я получал больше знаний, чем здесь, — прикидывает Богдан из элитарного Sciences Po. — Но проблема в том, что во Франции уровень преподавания через пару лет будет примерно таким же, а вот Вышка стремительно деградирует. За последний год трех из пяти лучших преподавателей оттуда уволили или они сами уехали. Так что ВШЭ, в которой я учился, была лучше. А та, которая работает сегодня — уже не факт. И еще нюанс: с дипломом Sciences Po в любой стране можно открывать дверь с ноги, а российские вызывают все больше подозрений».

Фото: shutterstock.com