Число русскоязычных иммигрантов в Португалии исчисляется десятками тысяч, благодаря им страна ощутимо изменилась: в кофейнях появились капучино и яйца пашот с лососем, а местные женщины внезапно похорошели, почувствовав серьезную конкуренцию со стороны «понаехавших».

«Москвич Mag» поговорил с продюсером Георгием Минеджяном, москвичом, который с 2019 года строит в Португалии парк образовательного гедонизма Gama Park, и узнал, как подружиться с местной бюрократией, что такое португальский культурный код и как принцип calma absoluta помогает не нервничать по мелочам.

Что значит «парк образовательного гедонизма»?

Прежде всего Gama Park — очень красивое место на горе в 50 километрах от Лиссабона, где можно учиться, работать и общаться с людьми разных профессий, совмещая пребывание на природе, физические занятия вроде участия в строительстве или работы в мастерской с учебой и созданием собственных проектов.

Однако парк не туристический проект, не ретрит-центр и не арт-резиденция, а практическая лаборатория, исследующая в теории и на практике, как жить и работать на природе и при этом получать максимум пользы и удовольствия.

Кстати, парк же не просто гора, но и заповедник. Вот я сейчас сижу под инжиром, где внутри дерева сделан маленький кабинетик — фигуриторио, так как по-португальски инжир — это figos, а офис — escritório. По-русски, понятное дело, переводится как «фиговый офис». Вот в нем-то я и даю интервью.

Во сколько обойдется этот проект и как вы планируете возвращать инвестиции?

Точную стоимость пока сложно назвать, скажу лишь, что я и другие инвесторы уже вложили порядка миллиона евро. Что касается возврата инвестиций, то Gama Park рассчитывает в первую очередь на импакт-инвестиции, когда инвесторам важны общественная значимость, полезность проекта и его долгосрочное развитие, а не продажа, как в случае венчурного инвестирования. Поэтому бизнес для нас на втором месте, и общаемся мы главным образом с импакт-инвесторами, для которых общественная польза проекта также важнее финансовой прибыли.

Но внутри большого проекта Gama Park есть проекты, которые привлекают венчурных инвесторов. В строительстве парка участвуют архитекторы с мировыми именами: главный архитектор — Денис Гаврилин, главный пейзажный архитектор — Ольга Москвина, мини-домики для отдыха создал Сергей Чобан. Сейчас ведется разработка мобильного офиса, который можно построить где угодно, хоть у себя на заднем дворе. Мы планируем этот офис продавать. Поэтому венчурные инвестиции привлекает не сам парк, а отдельные проекты его лабораторий.

Кроме того, пребывание в Gama Park платное. Всех гостей условно можно разделить на две основные группы. Первая — pro personal, те, кто ощущает потребность профессионального развития и понимает ценность обучения. Они либо сами за себя платят, либо ищут спонсоров или гранты.

Вторая группа — corporate, люди, объединенные по каким-то интересам, сотрудники компаний, группы исследователей или предпринимателей. При таком варианте за участников платит их работодатель или компания. Буквально на днях ребята из Google предлагают привезти несколько десятков своих сотрудников, чтобы мы им подготовили плотный образовательный трек и при этом обеспечили возможность работы на компанию в определенное время около четырех часов в день. Такой рабочий день может стоить около 10 тыс. евро за сотрудника. Но в перспективе результат развития команды может принести компании миллионы.

Естественно, мы рассчитываем и на грантовые программы со стороны государства. Чтобы такой проект был устойчивым и независимым, в нем должно быть не меньше трети государственных денег. Сейчас в парке строится грантовый офис для исследования общественных задач, под которые государство может выделять финансирование.

Форматов предпринимательских поселений в мире довольно много. Когда я загорелся этой идеей, стал их изучать и делать интервью с основателями по всему миру. Например, Слава Полунин сделал проект сада-творческой лаборатории «Желтая мельница». А Дмитрий Черепков в Тульской области основал экопоселение «Ясно поле» с аграрными хозяйствами, экодомами для туристов и конным двором и культурно-образовательный центр с театром и творческими мастерскими.

Сколько людей смогут жить и работать в вашем парке?

Если считать тех, кто будет именно жить, то не больше 150 человек, причем порядка 70 из них живут и работают в парке на образовательной смене. А если говорить про однодневных гостей, например на фестиваль без ночевки, то парк может вместить до полутора тысяч человек.

Вы в этом проекте только представляете свою площадку или выступаете как инвестор?

Парк не сдает площадку, к нам нельзя приехать и арендовать дом или место, только зайти на какую-то образовательную активность или что-то вместе с нами спродюсировать. У нас есть проекты, связанные с IT и программированием, есть архитектурная, театральная, энергетическая, био- и музыкальная лаборатории, мы строим столярную мастерскую, в которой можно будет создавать мебель по собственному эскизу. Вот прямо сейчас в рамках проекта Forest Opera готовится международный музыкальный фестиваль, где исполнители и композиторы со всего мира будут две недели работать, и завершится все исполнением большой объединяющей «Симфонии Земли».

Есть в парке и философская лаборатория, где исследуют, каким образом люди могут получать удовольствие от учебы или труда. Гедонизм же — это не про то, чтобы не делать ни хрена, а про то, чтобы получать удовольствие от работы и творчества. Сейчас, к примеру, создавая парк, параллельно снимаем об этом киносериал. Получается что-то среднее между артхаусом, документари, лайф-кино и игровым сериалом. Жесткого формата нет, и в проекте задействованы разные режиссеры.

Кстати, в Лиссабоне образовалось большое международное сообщество кинематографистов, и в нем очень крутое отдельное русское.

Откуда взялось русское киносообщество в Лиссабоне? Это последняя волна эмиграции после февраля 2022 года?

В Португалии было несколько волн русской иммиграции. Была волна 2012–2015 годов, потом после 2018 года, потом ковидная и, наконец, последняя, связанная с Украиной. Эта последняя очень сильно выделяется на фоне остальных — приехало огромное количество специалистов высочайшего класса, мирового уровня. Градус русскоязычной тусовки очень изменился. И я наблюдаю, как возникает большое количество профессиональных сообществ, которые занимаются очень интересными проектами, как локальными, так и международными.

Влияние русскоязычных иммигрантов как-то заметно в стране вне русскоязычной тусовки?

Да. Ведущая португальская компания по промышленному альпинизму — это русский фаундер. Сервис доставки тут тоже, по-моему, русские организовали. В 2018 году даже в Лиссабоне невозможно было найти яйцо пашот с лососем и выпить капучино, а сейчас таких мест полно. Чувствую, скоро до раф-кофе докатимся. Бизнес-тусовка тут тоже бурлит. В Кашкайше живет один из крупнейших российских венчурных инвесторов Игорь Рябенький, много крутых архитекторов, есть отдельная тусовка бизнес-консультантов, много фотографов, художников, создателей онлайн-игр, толпа ребят, занимающихся криптой. Господин Абрамович — самый известный русский португалец сейчас.

Даже португалки, почувствовав конкуренцию (каждый второй португалец мечтает о русской жене), активно занялись собой и стали меняться. Первый раз такие перемены произошли в 1990-х, когда была большая эмиграция из Бразилии. До этого времени португалки редко делали эпиляцию, но конкуренция с бразильянками их подтолкнула к тому, чтобы начать больше ухаживать за собой. Сейчас, после появления большого количества русскоязычных барышень, я наблюдаю у местных женщин разительные перемены к лучшему, от желания выучить английский до внешнего вида. Tinder за последние пару лет очень похорошел.

Кстати, в Португалии одно из самых лояльных миграционных законодательств — реально от ВНЖ до паспорта всего за семь лет дойти, а в той же Испании и 15 лет не хватит. Чтобы вы понимали, в Португалии из 10 млн человек населения сейчас очередь на получение резиденции 400–450 тыс. человек. Это 5% населения страны.

Почему вы решили строить свой парк именно в Португалии?

В 2009 году я жил в Италии и в какой-то местной газете увидел объявление, что муниципалитет продает деревню в Альпах. Я представил, как классно было бы сделать такой проект, когда ты приезжаешь в деревню, на втором этаже живешь, а на первом — мастерская, где трудятся профессионалы. И на месяц или два становишься подмастерьем, полностью погружаешься в эту историю. С Италией не получилось — оказалось, деревню все-таки не продавали. Но я уже загорелся идеей и стал искать варианты по всему миру. Жил в разных странах, от Штатов до Шри-Ланки, от Африки до Норвегии, и везде искал места, где можно сделать такую деревню. И вот в 2017 году, добравшись до Португалии, понял, что мой проект будет именно здесь.

За год я объездил всю страну, составил список из 9,5 тыс. объектов, задолбал местных риелторов и в итоге нашел эту гору. Продавал гору очень известный португальский адвокат — сделка была долгой и муторной. И вот в самый разгар процесса, когда уже пошли платежи, мне позвонил продавец и сказал: «Вы, наверное, не будете покупать». На вопрос, почему, ответил, что ему так кажется.

Я попросил своего португальского друга и риелтора Гонсалу сходить в ресторан с другой стороной и выяснить, что за ерунда происходит. Вернулся он с рассказом, что сосед уважаемого адвоката по земле вышел со встречным предложением выкупить эту землю, а потом вдвое дороже продать ее мне же, а разницу поделить. Проще говоря, португальцы решили проявить смекалку и меня слегка кинуть. Но я ж тоже не вчера родился: многостраничный договор купли-продажи я перевел с португальского, в течение двух недель досконально изучил и внес свои небольшие коррективы, которые уважаемый адвокат принял не глядя.

Поэтому я просто предложил ему внимательно перечитать контракт, и больше между нами не было никаких недоразумений. Он понял, что в случае разрыва договора на данном этапе ему придется выплатить мне тройную стоимость земли. Сделку моментально закрыли. Но проявить смекалку и получить сверх оговоренного для португальцев нормально, даже слово такое есть — desenrascar («смекалка», или «хитрость, которая помогает выкрутиться»). А с адвокатом, кстати, мы остались друзьями.

С какими особенностями менталитета, кроме понятного желания развести русского на деньги, вам приходилось сталкиваться?

Ну, скажем, мы с вами о чем-то договорились, но бумаги пока не подписаны. Для русского менталитета это значит, что есть обязательства, и мы начинаем работать, совершать какие-то действия и шаги еще до официального подписания контракта. И если одна из сторон ничего не делает, то другая уже на следующий день начинает возмущаться и названивать.

В Португалии вообще не так. Поэтому если вы договорились о чем-то с португальцем и он сказал: «Да, давай сделаем», то это ровным счетом ничего не значит. Точнее, значит только одно — он может рассмотреть гипотетическую возможность такого исхода событий. И тот, кому проект важнее, должен в течение двух следующих недель объяснить другой стороне, как это улучшит ее жизнь, а еще лучше — сделает Португалию великой страной. И если это все будет неубедительно, то вторая сторона справедливо решит, что ничего никому не должна.

Приведу пример: знакомые на юге построили отель, но почти год не могли его открыть — муниципалитет не подписывал лицензию. Тогда им посоветовали нанять на ресепшн местную барышню, она вникла в проблему, взяла 50 евро и ушла. Вернулась обратно через пару часов с подписанной бумагой. На вопрос, как ей это удалось, она сказала, что пригласила пообедать чиновника из муниципалитета и сказала, что из-за него она потеряет работу, так как отель не откроется. Он же не хочет, чтобы португалка осталась без работы.

Кроме того, у португальцев, как и у испанцев, есть волшебное слово «маньяна» — amanhã de manhã — завтра с утра. На самом деле это значит «никогда». Но чтобы вас не обижать и не портить себе настроение, говорят именно так. Основная миссия любой беседы для португальца — произвести хорошее впечатление и получить удовольствие от общения.

Или, скажем, в Португалии не принято приезжать на встречу вовремя. Если ты хочешь показаться хамом, то да, приходи секунда в секунду, а еще лучше — раньше. Но вежливый португалец всегда опоздает минут на пятнадцать-двадцать, чтобы другой, если тоже задержится, не чувствовал себя неловко. Опоздание на полчаса за опоздание вообще не считается. На понимание этого у меня ушло три года. Calma absoluta («абсолютное спокойствие») — это принцип, которым руководствуются все португальцы. Здесь не принято переживать по мелочам, слишком сильно преувеличивать значение каких-то факторов в жизни, если это не семья или дети. И вот этот work-life balance разительно отличается от того, с чем я столкнулся в США, когда там жил: мне приходилось ждать встречи с друзьями несколько месяцев, так как у них оставалась одна свободная суббота, а все выходные были распланированы. А в Португалии, о чем бы ты с человеком ни договорился, он с утра проснется, выпьет чашку кофе и подумает, чем бы он хотел сегодня заняться. И это вообще может никак не быть связано с его обязательствами. Потому что он ценит свою жизнь и ощущение свободы принятия решений.

В километре от парка есть деревня, где мы пытались нанять каменщика на какую-то небольшую срочную работу. Он согласился, но сказал, что сейчас не может, и послезавтра тоже, и вообще у него до конца лета все дни расписаны. Я удивился, что столько заказов, а он объяснил, что дело не в этом, просто он уже несколько лет не работает больше двух дней в неделю.

Расскажу, как я пытался подвести воду на нашу гору. В начале июня я заплатил деньги местной коммерческой компании, аккредитованной в муниципалитете, и мне прислали инженера изучить возможность подключения горы к локальному водопроводу. Инженер приехал, мы с ним все обмеряли, пообщались, выпили кофе, он взял мой электронный адрес, сказал, что ему все ясно, поэтому он прямо завтра пришлет техническое решение. И уехал в закат.

Естественно, завтра ничего не пришло. Я для приличия подождал пару недель и приехал к ним 20 июня уточнить, как дела с техзаключением. Мне сказали, что ничего не готово, но через две недели точно будет. Через две недели ничего не было, через два месяца тоже. Я приезжал к ним в сентябре и октябре — меня поили кофе, улыбались и обещали, что вот-вот все будет. 10 ноября я приехал в офис этой коммерческой компании, которой заплатил немаленькие деньги, и услышал стандартный ответ, что пока нет, не готово, но вот-вот все будет. Тогда я попросил разрешения посидеть у них с компьютером. Через несколько часов ребята заметно занервничали, стали шушукаться, еще через час ко мне подошла делегация из трех человек со словами, что ждать не обязательно, они стопроцентно вот прям сегодня позвонят и скажут, что там с техрешением. Я им ответил, что они могут не торопиться, мне просто у них очень нравится сидеть и работать, офис классный и кофе хорош. Прошел еще час. Ко мне подошла делегация уже из семи человек во главе с мужчиной в пиджаке — директором офиса. Он сказал, что в курсе, но решение пока не готово. Я и ему сказал, что спешки нет, мне тут очень нравится, и я с удовольствием здесь еще посижу какое-то время. Он клятвенно пообещал, что ровно в шесть вечера мне все данные отправят на почту и я сейчас смело могу ехать по своим делам. Искренне поблагодарив, я добавил, что если сегодня в шесть вечера этих данных не будет, то я опять с удовольствием приду к ним на работу в офис завтра прямо с утра.

На почту в шесть вечера никто ничего не прислал, но в 18.30 позвонил бодрый голос и сообщил заключение инженера: воду подвести невозможно, так как участок на 70 метров выше водонапорной станции…  Они это знали в тот же день, когда инженер сюда приехал и сделал все обмеры. Но в Португалии такой порядок вещей не считается криминалом. Никто не ругается, не обижается.

А как же бизнес вести?

Бизнес здесь, как правило, семейное дело, небольшая компания, в которой заняты семь-десять человек. И развиваться, масштабироваться они не хотят. Типичный мой диалог с работником, который получает условно тысячу евро. Хочешь 1,2 тыс. евро получать, только чуть-чуть больше надо будет делать? Ответ всегда один: нет, так как времени на семью будет меньше.

Ну а если вам встречается компания, в которой быстро отвечают и быстро (по португальским меркам) выполняют обязательства, то там либо иностранный менеджмент, либо владелец учился и жил за границей.

Но я против того, чтобы возмущаться и критиковать. Важно изучать местную культуру, любить место, в котором находитесь, и делать полезные вещи для людей, которые тут живут. В стране есть две группы русскоговорящих. Первые отрицают место, в котором они находятся, пытаются все критиковать и никак не сближаются с местными. А есть вторая группа, они первый год вообще с русскоязычными не общаются, учат язык, знакомятся с португальцами, заводят связи и знакомства, а потом потихонечку выползают через годик-полтора в русские тусовки. У них уже есть и понимание местных особенностей, и португальские друзья-знакомства, и в русской культуре они также остаются. А первые, которые сопротивляются, могут по 15 лет жить в Лиссабоне, а все еще находиться в клокочущем Подмосковье.

Но лучше всего иметь бизнес с португальцем, у которого русская жена. Как только Жоау пропадает с радаров, ты звонишь его жене: «Люся, только ты можешь помочь». И, о чудо, через 15 минут он сам тебе перезванивает. Русские жены каким-то волшебным образом заставляют португальских мужчин работать.

Вопрос с водой на горе как-то решили?

Восстанавливаем старую систему цистерн для сбора дождевой воды. Сейчас с гидрогеологами исследуем подземные воды. Но, главное, строим одну из первых в Европе микрогидроаккумулирующую станцию. Если есть перепад высот, то днем за счет солнечной энергии вода набирается в верхнюю цистерну, а ночью стекает обратно и раскручивает турбины. Таким образом, энергия накапливается за счет воды и обеспечивает электричеством все хозяйство. Самая большая станция в США обеспечивает электричеством 25 тыс. хозяйств, наш проект — микростанция до 100 кВт. Когда она заработает, любая самая отдаленная горная деревенька будет обеспечена электричеством.

Что здесь будет через десять лет?

Место, где будет мечтать побывать каждый состоявшийся профессионал, и ему будет не важно, сколько это стоит. Потому что тут можно будет получить то, чего нет ни в университете, ни в школе, ни на работе, ни на профессиональных курсах. Причем таких парков будет три: один в Португалии, один в Новой Зеландии, один в Южной Америке. Мы будем сотрудничать с главными университетами мира и ведущими компаниями, делать совместные программы и наслаждаться жизнью.

Фото: из личного архива Георгия Минеджяна