В июне пройдут выборы Европарламента, которые обещают стать самыми сенсационными и скандальными в истории единой Европы. Первый вызов лежит на поверхности: рейтинги ультраправых партий (большинство из которых выступает с евроскептических позиций) бьют рекорды. Конкуренция справа заставляет меняться центристов: крупнейшая в ЕС правоконсервативная Европейская народная партия собирается строить «широкий консервативный альянс». Это означает отказ от сохранявшегося на протяжении десятилетий центристского консенсуса, когда консерваторы делили власть с либералами и социал-демократами. Теперь в повестку дня встает вопрос правокрайнего правого союза, как это было в довоенной Европе, где консерваторы предпочитали в качестве союзников не левоцентристов, а националистов. Однако все эти маневры политиков бледнеют на фоне тектонических перемен, происходящих среди избирателей.

Эксперты Европейского совета по международным отношениям (ECFR) опубликовали исследование, которое показывает, что просуществовавшая более 200 лет политическая система, основанная на идеологическом противостоянии правых и левых, уходит в прошлое. На ее обломках возникает новый политический спектр, в котором разделение проходит между общественными группами, возникшими из острых кризисов последних лет. Авторы называют эти группы кризисными племенами, члены которых травмированы пятью главными шоками: климатическим, экономическим, военным, миграционным и пандемическим.

В привычном мире, выросшем из Национального собрания 1789 года, все вопросы решались через отношение к ключевым проблемам эпохи: власти и собственности. Левые хотели их обобществления, правые настаивали на сохранении частного суверенитета над вещами («священное право частной собственности») и государством. Совпадений между левыми и правыми почти не было — только компромиссы, основанные на взаимных уступках. Но сейчас выяснилось, что находящиеся на противоположных полюсах избиратели часто имеют близкие взгляды на решение главных актуальных проблем от миграции до вакцинации.

Например, экономический кризис — по подсчетам авторов доклада, он является определяющим для политического поведения 71 млн избирателей из 372 млн европейцев, имеющих право голоса, — больше не делит людей на два традиционных лагеря. «Это можно объяснить отсутствием какой-либо существенной разницы между политикой жесткой экономии, принятой правыми или левыми правительствами после 2009–2010 годов», — пишут они. Вместо этого травма экономических неурядиц заставляет людей сомневаться в эффективности существующей модели демократии. Члены этого «племени» реже других ходят на избирательные участки и, как правило, настроены против правящего истеблишмента.

Из пяти главных кризисов два, напротив, работают на укрепление существующей модели. Это пандемия и военный конфликт на Украине. Те избиратели, для которых эти события стали самыми травмирующими и значимыми, больше других поддерживают свои правительства и европейские институты. Остальные три травмы работают скорее на подрыв status quo.

Только у двух «кризисных племен» есть корреляция с традиционными идеологическими лагерями. «Племя», озабоченное иммиграцией (58 млн избирателей), предсказуемо симпатизирует преимущественно ультраправым партиям. Впрочем, по-настоящему остро иммиграционный вопрос стоит лишь в Германии, где его считает главным 31% опрошенных (во Франции и большинстве других стран вдвое меньше). Правда, антиэмигрантская риторика имеет мобилизующий эффект: члены «миграционного племени» ходят на выборы дисциплинированнее других. Но и здесь не все однозначно. Созданная в январе 2024 года левая немецкая партия «Союз Сары Вагенкнехт» тоже выступает за ограничение миграции, только не под националистическими лозунгами, а в рамках стратегии защиты рынка труда и социального государства.

Для 74 млн избирателей в Европе ключевым вопросом является климат. Это «племя» тоже кое-как сохраняет корреляцию с традиционными идеологическими лагерями. Только в отличие от озабоченных миграцией травмированные климатом симпатизируют в основном левым. Однако есть и важное отличие. Избиратели, для которых определяющей стала травма миграции, склонны «успокаиваться», если поддержанные ими политики приходят во власть. А вот «климатические» граждане, наоборот, переживают нарастающее неудовлетворение от политики партий, за которые они голосуют.

«Кризисные племена» по-разному представлены в разных частях Европы. Конфликт на Украине играет первостепенную роль только на востоке континента — в Польше, странах Балтии и отчасти в Скандинавии. В большинстве стран он остается на периферии внимания. В Германии самым острым является кризис миграции, а вот экономическая турбулентность волнует сравнительно небольшой процент граждан. Климат работает в качестве определяющей пружины голосования во Франции и в Скандинавии. Беспокойство о бесконечной стагнации экономики — в Италии, Испании, Португалии, а также в вышедшей из ЕС Великобритании. Только 74 млн избирателей, чье мировоззрение было травмировано пандемией и локдаунами, равномерно распределены по территории континента.

Политический выбор людей, отнесенных исследователями к этим пяти «племенам», формируется практически вне связи с традиционными идеологиями. Граждане ориентируются на конкретные предложения и стратегии вне зависимости от того, партии из какого лагеря их формулируют. Впервые за 200 лет возникают условия для формирования совершенно нового политического спектра. Традиционные партии плохо осознают масштабы происходящих перемен и поэтому теряют влияние. На их место приходят популисты, которых все сложнее квалифицировать в качестве правых или левых. Но политики все равно запаздывают по сравнению с запросом избирателей. Это отставание может закончиться тем, что однажды на месте потерявших связь с гражданами европейских институций возникнет новый «конвент», депутаты которого зададут новую систему политических координат.

Фото: shutterstock.com