В середине 1980-х Мирошниченко снималась в фильме «Жалоба» о буднях советских врачей. Ее звали на роль очередной красавицы, но актриса попросила совсем другую — пациентки, которая хочет умереть и совсем опустила руки. Над образом Ирина Петровна работала самостоятельно: нацепила рваную ночную рубашку, нарисовала на лице синяки, прилизала вазелином волосы. Режиссер морщился: «Вы смелая актриса, что так себя уродуете». Но она стремилась к достоверности и была довольна. Однако после премьеры получила миллион писем с одним рефреном: «Что случилось с Ириной Мирошниченко? Может, вам помочь деньгами? Что за роль такая ужасная?» Зрители взбунтовались против непривычного образа победоносной блондинки, и больше она не экспериментировала. Говорила, что «никого не интересуют правда жизни и блеклые глаза, людям нужна яркая картинка».

Мирошниченко много снималась, в том числе у достойных режиссеров. Но в официальных некрологах — всего два фильма, «Я шагаю по Москве» и «Андрей Рублев». Даром что актриса играла в них еще студенткой, была совсем не похожей на привычную себя и это по сути эпизоды. Можно возразить, что театральная судьба Ирины Петровны сложилась куда счастливее. Пятьдесят семь лет в Московском Художественном театре, шутка ли? Не шутка, но ее громкие премьеры уже давно отошли в воспоминания.

В 2011-м тогдашний худрук МХАТа Олег Табаков предложил актрисе пьесу «Моя дорогая Матильда», по сути бенефис. Главная героиня в финале умирала, но она с таким поворотом сюжета не согласилась. Ее Матильда не умирала, а уезжала навстречу будущему. В прошлом году Мирошниченко праздновала 80-летие, юбилейный вечер назывался «Жизнь прекрасна». Она считала, что ее миссия, ее долг — дарить радость. И была в этом последовательна. Оттого, узнав о смерти актрисы 3 августа 2023 года, зрители горевали прежде всего по красавице, королевишне. Настоящей диве — совсем не советской, светской, вторую такую не отыскать. Разве что вспомнить еще одну августовскую потерю — Веру Васильеву. Обе актрисы сумели до глубокой старости сохранить собственные лица. И при этом оставаться в раз и навсегда придуманном для себя образе.

Победоносный имидж далеко не бесспорен, особенно для актрисы. Еще Валентин Гафт написал на Ирину Петровну такую эпиграмму:

В таланте у Мирошниченко
Все краски есть и все оттенки,
Но самая большая краска,
Когда лицо почти как маска.

Мирошниченко в последние годы многих смущала. Своим участием в сомнительных ток-шоу, вызывающе эстрадным обликом, дерзким макияжем. Когда у актрисы спрашивали, зачем, мол, так ярко краситься, она отвечала, что это ее защита.

Известно, что Ирина Петровна никогда и ни о ком не говорила дурно. Но вот в 2011-м она выпустила книжку «Расскажу… », и это очень скучное чтение, лишенное нерва. Мирошниченко по сути ничего не рассказывает, только засыпает подробностями: о гастролях, о новенькой шляпке, о блестящем выступлении, об удивительной природе, снова о шляпке…  Не линия жизни, а какое-то ее мельтешение. Конечно, временами прорываются слова об актерском призвании, величии искусства и чеховском гении. Но звучат они выспренными банальностями: служенье муз не терпит суеты. Это очень обидно. Тем более что судьба актрисы была далеко не так прямолинейна и беззаботна, как у ее публичного образа.

Начать хотя бы с происхождения. Мирошниченко всегда называла себя коренной москвичкой. У нее даже песенный альбом есть с таким названием. Вот только отец был уроженцем Подольской губернии, мать приехала в Москву из Старого Оскола. А сама Ирина Петровна родилась на Алтае, в эвакуации.

Фамилия ей досталась от матери. Екатерина Антоновна мечтала о сцене, училась в школе-студии при Камерном театре Александра Таирова. И сына назвала Рудольфом в честь своего кумира Рудольфа Валентино. Его отец Иван Толпежников был правой рукой Буденного и устроителем спортивных парадов на Красной площади. С обязательным адъютантом, личным автомобилем, шофером и домработницей на хозяйстве. Екатерина Антоновна могла позволить себе одеваться на Кузнецком мосту, и, кстати, подруга Лидия Смирнова в фильме «Моя любовь» снималась в ее белой кофточке.

В 1937-м Толпежникова арестовали и расстреляли. В официальном браке с Екатериной Антоновной он не состоял, и ее не тронули. Но окончить курсы и получить диплом не дали. А из трех комнат квартиры на Тверском бульваре, 12, оставили только самую маленькую, девятиметровую. Екатерина Антоновна стала «работником массовой культуры», говоря проще, массовиком-затейником. По семейной легенде, когда будущий отец Ирины комсомольский работник Петр Исаевич Вайнштейн впервые увидел Екатерину Антоновну, то начал заикаться — от восхищения. И немедленно женился.

Все несбывшиеся мечты и нереализованные амбиции Екатерина Антоновна обрушила на единственную дочь. В 6 лет девочку отдали на скрипку в школу при Гнесинке — не потянула. В балетном училище ее сочли слишком высокой и недостаточно гибкой. Но пианино все же купили, и брату Рудику из-за тесноты пришлось спать в общем коридоре. А еще мать семейства грезила Парижем, наняла Ире репетитора французского языка и вообще вырастила из нее франкофилку. «Мне приятен сам факт того, что меня стрижет француз», — признавалась Мирошниченко даже в конце жизни.

Екатерина Антоновна учила: в любой ситуации, что бы ни случилось, главное — ощущать себя королевой. И никогда не распускаться. Между прочим, это она развела ромашку и осветлила Мирошниченко челку перед первыми в ее жизни фотопробами. Через несколько лет пергидроль довершит дело, и Ирина Петровна навсегда превратится в блондинку.

В середине 1960-х родители актрисы развелись. Петр Исаевич вернулся с фронта с открытой формой туберкулеза. Ему сделали операцию, но убедили уехать из загазованной Москвы поближе к природе. Вайнштейн перебрался в Химки, устроился замом главврача по хозчасти в санаторий имени Артема. А Екатерина Антоновна встретила в своем «Москонцерте» пианиста-аккордеониста Якова Розенкера, на 23 года ее моложе. Они прожили вместе почти 40 лет, 20 из них — в законном браке.

Беда в том, что уже в 2004-м Розенкер затеял с Мирошниченко тяжбу: он утверждал, что актриса заставила свою мать подписать с ней договор ренты и тем самым лишила его квартиры, где они с Екатериной Антоновной жили. Суд тянулся чуть ли не два года, одна сторона грозила убийством, другая — психушкой. В итоге Ирина Петровна победила. Розенкер в пылу борьбы и в силу возраста много чего о ней наговорил. Мирошниченко никогда о нем не упоминала, будто и не было. Не рассказывала она и о своих племянниках, сыновьях брата. Рудольф Иванович всю жизнь шоферил в «Известиях», сильно пил, умер от рака.

Ирина Петровна говорила, что поступление в Школу-студию МХАТ на курс Василия Топоркова восприняла как само собой разумеющееся, иначе и быть не могло. Студентов серьезно муштровали, занятия проходили с 9 утра до 10 вечера. Помимо прочего это был последний курс, на котором как отдельный предмет преподавали «манеры». Учили не путаться в длинных юбках «с хвостом», пользоваться веером и цилиндром и вообще выглядеть свободно и элегантно. Все это очень пригодится Мирошниченко на сцене.

Среди ее однокурсников — Владимир Меньшов и Вера Алентова, Андрей Мягков и Анастасия Вознесенская. С ними начинала учиться Валентина Малявина. Она уже была замужем за Александром Збруевым и с гордостью демонстрировала фотографию своего Зайца. Через несколько месяцев Ирина Петровна тоже пойдет под венец. Правда, ей даже в голову не придет давать Михаилу Шатрову милые прозвища.

По словам актрисы, они познакомились в студии при театре имени Ленинского комсомола. Она занималась в ней еще школьницей. «Это была очень тоненькая, с глазами, способная девочка. Пытливая, неглупая», — так описывал Мирошниченко один из руководителей, актер и режиссер Владимир Андреев. Двумя другими были театральный художник, будущий ведущий «Что? Где? Когда?» Владимир Ворошилов и драматург Михаил Шатров. Последний, собственно, студию и задумал: она должна была стать экспериментальной площадкой для его пьес.

А вот как вспоминает о том времени тоже студиец, один из первых советских сотрудников ООН Святослав Демин: «Поступить было сложно — желающих было хоть отбавляй. Но Ирина не сдавала вместе с нами экзамены. Ее, 17-летнюю, привел к нам сам Михаил Шатров уже после начала занятий и объявил, что она будет играть Ларису в учебном спектакле по “Бесприданнице”. “Особый статус” Иры был всем очевиден, она сразу стала непопулярной фигурой и так у нас и не прижилась. Вскоре она вышла замуж за Шатрова… »

Это свидетельство можно счесть ничтожным, в конце концов, не так важно, что и как происходило сто лет назад. Однако с именем Шатрова связывают и распределение Мирошниченко во МХАТ после школы-студии. Вера Алентова до сих пор рассказывает, что место было обещано ей. Однако «литературной частью МХАТа в это время заведовал известный драматург Михаил Шатров. Он был женат на Ирине Мирошниченко, моей сокурснице, и вполне естественно, говорили “знающие люди”, что при распределении выбор пал на нее. Тем более она действительно была очень способной студенткой».

Очевидно, что именно благодаря Шатрову карьера актрисы получила необходимый толчок. Сама она говорила о первом муже только хорошее, впрочем, как и обо всех. Но признавалась, что не испытывала к нему ни любви, ни страсти. Настоящая фамилия Шатрова — Маршак. Псевдоним его будто бы заставил взять его родственник, знаменитый поэт. Ирина Петровна удивлялась, что муж в свои 27 уже с сединой. Было от чего. Его отца расстреляли в 1938-м, в 1949-м посадили мать. Пришлось выживать. Но на момент брака с актрисой он был уже признанным драматургом — пьеса «Именем революции» (1958) шла по стране. Жанр Шатрова — публицистические, документальные драмы о первых революционных годах и их героях. Фаина Раневская, намекая на многочисленные пьесы о Ленине, называла его «Крупская сегодня».

Шатров был энергичным, пробивным и уже тогда обеспеченным. Он открыл перед молоденькой женой многие двери, ввел ее в свой круг, а значит, познакомил со «всей Москвой». Драматург Алексей Арбузов называл Ирину Петровну Длинненькой. 172 сантиметра роста, плюс каблуки, делали ее выше всех в любой компании.

Впервые пьеса Шатрова — «Шестое июля» — была поставлена в Художественном театре в 1965-м. В том самом году, когда Ирина Петровна поступила в труппу. МХАТ тогда называли кладбищем молодых талантов. В штате было 33 народных артиста СССР, как тогда шутили, 33 богатыря. Играли они во всю мощь дарований, невзирая на возраст. Уже в наши дни «прославилась» выложенная в ютуб запись «Анны Карениной», где в главной роли — 55-летняя Алла Тарасова.

Все было подчинено жесткой иерархии. В 1968-м Мирошниченко выехала на свои первые гастроли в Японию. Везли какого-то Гоголя, в котором блистали старики, и «Три сестры» — спектакль 1939 года, обновленный после прихода в труппу двух звезд — Татьяны Дорониной из Ленинграда и Светланы Коркошко из Киева. Мирошниченко играла в нем старшую сестру Ольгу. На обратном пути до Находки добирались морем, Ирина Петровна занимала одну каюту с Дорониной. Ночью начался жесточайший шторм, обеих выворачивало наизнанку. Утром несчастные выползли на палубу, где прогуливались народные артисты Борис Ливанов и Павел Массальский. Свежие как огурчики. Они страшно удивились: «Что с вами случилось?» — «Плохо… » — «Но почему вы не приняли аэрон от шторма?» Оказалось, пока молодежь не расставалась с рвотными пакетами, корифеям выдали специальные таблетки. Такая вот дискриминация по-мхатовски.

Все в Художественном театре казалось Мирошниченко старомодным и слегка нафталинным. Тем более что сама она в те годы была «устремлена на Запад». Пробовала петь по-французски, танцевала, мечтала о мюзикле и молилась на Любовь Орлову. Хотелось быть такой же звонкой и легкой. Она еще школе-студии зачитывалась парижским журналом Cinеmonde, взятым в библиотеке под расписку. Ударом под дых стала фотография Моники Витти: «Наверное, оттуда пошли мои белые волосы, определенная пластика, свободный стиль в одежде».

Ирина Петровна уже тогда была пижонкой. Можно сказать, благодаря этому ее и заметили. Через год после поступления в театр она неслась куда-то по мхатовской лестнице. Шатров как раз привез ей из Италии трикотажное платье с поясом из металлических колец, которые звенели при ходьбе. Вдруг — громогласный голос Бориса Ливанова: «Кто это?» Ему ответили: «Молодая актриса Ирина Мирошниченко». — «Она что, с цепи сорвалась?» На следующий день Ирина Петровна получила свою первую, на две странички, роль в спектакле Ливанова «Тяжкое обвинение». В его же «Чайке» (1968) она станет Машей — и это одна из лучших ролей ее репертуара. Спустя годы Олег Ефремов, репетируя с актрисой Аркадину, негодовал: «Ну ты же играла Машу! И я был восхищен! Почему ты сейчас не можешь сделать то, что прошу?»

Поначалу и Ливанов ругался: «Ну что это за улыбочки, что за ужимки? Строже, глубже, лаконичнее, значительнее!» Когда Мирошниченко однажды вышла на сцену в джинсах, из зала раздался вопль: «Ты в каком виде?» Вообще Ирину Петровну постоянно наставляли: как себя вести, как одеваться, как важно отрезать наконец «эту жуткую челку». Когда актриса приезжала в театр уже на своей машине, она даже переодевалась в салоне во что-нибудь «поскромнее». А после премьеры фильма «Дядя Ваня» ее остановила в коридоре Алла Тарасова: «Мне сказали, ты играешь Елену Андреевну? Слышала, у тебя там грудь наружу. Смотри мне, без фривольностей. Ты все-таки актриса Художественного театра».

Режиссер Андрей Кончаловский объяснял выбор актрисы просто: «Мирошниченко не выглядит смешно за роялем». Он заставил актеров посмотреть несколько фильмов Бергмана — хотел, чтобы они воплотили на экране его стилистику. Залом головы, пластика героини — это спасибо Грете Гарбо. Ирина Петровна не сразу приняла мягкий, пастельный образ с белыми ресницами. Она пыталась тайком эти ресницы накрасить, оператор Георгий Рерберг, матерясь, разыскивал ее по углам.

Эта роль не была дебютом, впервые Мирошниченко снялась еще на первом курсе. В фильме Георгия Данелии «Я шагаю по Москве» она сыграла старшую сестру персонажа Никиты Михалкова. К слову, после премьеры актриса столкнулась на улице с Кончаловским. Он обрадовался: «А я вас знаю. Вы моего брата в фильме назвали идиотом. И правильно сделали!» Сниматься в кино студентам не дозволялось, Малявиной ради «Иванова детства» пришлось из школы-студии уйти. Мирошниченко пропесочили, но пощадили.

На четвертом курсе она тоже попала к Тарковскому. Режиссер заметил Ирину Петровну в «Национале», где она любила пить кофе, благо замужняя жизнь была безбедной. Тарковский счел лицо актрисы иконописным и утвердил ее в «Андрея Рублева» на роль Марии Магдалины. Уже в 1993-м Мирошниченко попала на парижское кладбище Сен-Женевьев-де-Буа, где Тарковский похоронен. Целый год потом на его могилу приносили свежие цветы: актриса оплатила эту услугу.

Однако известность ей принесли отнюдь не названные фильмы, а героический триллер «Их знали только в лицо», где Ирина Петровна играла разведчицу под маской ресторанной певички (1966). Она любила жанровое кино, много в нем переиграла. В Бельгии, куда актриса годы спустя ездила с «Дядей Ваней» и «Андреем Рублевым», ее спросили: «Вы правда советская женщина? Перед вами приезжал фильм “Оптимистическая трагедия”, и мы ждали вас в кожанке. Где ваш револьвер?» Мирошниченко встала, приосанилась и, как в ковбойских фильмах, ударила себя по попе: «Вот он у меня!» Залу понравилось.

Но вот режиссер Витаутас Жалакявичюс кандидатуру актрисы даже не рассматривал. О нем говорили как о гении, особенно после выхода фильма «Никто не хотел умирать» (1965). Это было чуть ли не первое высказывание о литовцах, расколотых войной, о «лесных братьях». А политический детектив «Это сладкое слово — свобода!» рассказывал о жизни латиноамериканских революционеров, жгучую и страстную героиню искали в Молдавии и Румынии. Но «белая моль» Мирошниченко так хотела сыграть у модного режиссера, настолько оценила сценарий, что явилась на пробы в черном парике, чуть ли не инкогнито.

Жалакявичюс стал вторым мужем Ирины Петровны. Казалось, это «ее» режиссер, который понимает ее как никто и станет поводырем в мировое кино. Конечно, она мечтала о мировой славе, как иначе. Они сделали вместе телефильм, Жалакявичюс писал сценарий «Госпожи Бовари», вел переговоры о съемках в Италии. Между тем вся Москва обсуждала, что режиссер оставляет семью, чтобы жить с Мирошниченко. Его законная жена взывала к партийным инстанциям, звонила матери Ирины Петровны и в дверь Михаила Шатрова. «Мы просто не могли не пожениться, — признавалась актриса. — Это было как локомотив, все решили за нас».

Брак продлился всего полгода. Почему, отчего — неизвестно, одни глухие намеки. Жалакявичюс фильм «Это сладкое слово — свобода!» не любил. Говорил, что, снимая его, «делал не кино, а только деньги». Картина получила первый приз Московского кинофестиваля, Мирошниченко объездила с ней полмира. Много позже она открыто сожалела о разрыве с Шатровым, дескать, не разведись они тогда, прожили бы вместе всю жизнь. Это вряд ли — драматург был любвеобилен. Хоронила Михаила Филипповича пятая по счету жена, моложе его на 38 лет.

Последним в матримониальном списке Ирины Петровны был Игорь Васильев. Надо отдать ей должное, в мужья она выбирала людей небанальных. Актер Васильев имел репутацию человека андерграунда. Он был одержим театром, ставил что-то авангардное у себя в коммуналке, привел во МХАТ Людмилу Петрушевскую. В его фильмографии — «Вариант «Омега» и «Трактир на Пятницкой». А еще он сыграл главную роль в картине «Искушение Дирка Богарда» (2001). Режиссер Кирилл Мозгалевский рассказывал: «Мне говорили, что найти актера на роль Дирка Богарда — это все равно что решить теорему Ферма. Таких актеров, которые могли бы играть, как Богард, только глазами, не осталось. Олега Даля нет, Янковский занят. И тогда мы вспомнили про Игоря Васильева». К слову, следующей после Мирошниченко женой Васильева стала Зинаида Попова — дочь Марии Поповой, сподвижницы Чапаева и прототипа Анки-пулеметчицы. Выпускница МГИМО, Зинаида была своей в богемной Москве, работала в корпунктах западных газет и CNN.

Мирошниченко увлеклась актером на съемках фильма «Единственная дорога» (1974), а завершился роман картиной «Бархатный сезон» (1979): актриса отказалась в ней участвовать, на натуру в Швейцарию Васильев улетел один. Ирина Петровна объяснялась: он переживал тяжелый период, сидел без работы, комплексовал, иногда исчезал на несколько дней. Но больше веришь ее признанию: «На меня давит постоянное присутствие рядом мужчины. Всегда хотелось самой быть личностью». После разъезда — брак был гражданский — актеры продолжали общаться, Ирина Петровна даже уступила Васильеву должность председателя профкома МХАТа, стала всего лишь его заместителем.

Почти в каждом интервью с Мирошниченко возникала тема ее бездетности. Актриса покладисто об этом горевала: говорила, что сожалеет о былом выборе, что страдает от одиночества, многое бы отдала и так далее. И даже делилась подробностями. О том, как забеременела, когда ее утвердили на первую главную роль в кино. Мать сказала: «Сначала нужно кем-то стать, а дети успеются». Шатров подхватил: «Мы потерпим, иди, работай». Когда вопрос возник второй раз, уже при Васильеве, врачи велели ложиться на сохранение, но у Ирины Петровны было 11 наименований в афише МХАТа, репетиции с Анатолием Эфросом, договоры на два фильма. Ребенок был той роскошью, которую она не могла себе позволить: «В нашем театре было невозможно остановить творческий процесс и сказать: “Я хочу семью, ребенка”. Ответ был бы: “Ну иди домой!” Мне казалось, что все еще впереди… »

Однако знающие актрису люди уверены: Мирошниченко лишь повторяла приличествующие слова, но отнюдь не переживала отсутствие ребенка как трагедию. На одном из юбилеев она вывела на сцену актеров, которые сыграли ее детей в кино. Идея остроумная, но рожденная, что называется, с холодным носом. От лица недоброжелателей Ирины Петровны выступил Всеволод Шиловский: «У нее все от головы, а не от сердца. Как в жизни, так и в искусстве». Сама Мирошниченко повторяла, что «приговорена к профессии». В конце концов, имела право. Еще в юности уяснила, что главное в жизни нужно успеть сделать до 27 лет, и работала как проклятая. В театре играла без дублеров, единственным составом и соглашалась на все предложения в кино.

Что до мужчин, то больше актриса никаких имен не называла. Конечно, за нее это делали другие. Скажем, свидетели романа со Всеволодом Абдуловым, с которым они играли в знаменитом спектакле «Соло для часов с боем» (1973). Лариса Лужина так и вовсе уверена, что именно Ирине Петровне, а точнее, ее меркантильности, друг Абдулова Владимир Высоцкий посвятил стихотворение «Дом хрустальный».

Роман с Олегом Ефремовым приходилось отрицать прилюдно: слишком много было свидетелей. Олег Николаевич пришел во МХАТ еще в 1970-м. Присланный варяг должен был вдохнуть новую жизнь в запыленные меха. Борис Ливанов тогда дал клятву никогда не переступать порога театра. Он писал в ЦК, за глаза называл Ефремова хунвейбином и спрашивал у бывших коллег: «Ну как там, в Освенциме? Геноцид развивается?» Мирошниченко приход Ефремова приветствовала. На репетициях «Валентина и Валентины» (1971) режиссер шутил: «Не надо тут разыгрывать старый МХАТ!» И актриса с готовностью себя ломала и подстраивалась.

Они были давно знакомы. Мирошниченко с Шатровым и Ефремов с Аллой Покровской жили рядом, ходили друг к другу в гости. «Он всегда людей как-то привлекал, подбирал, влюблял в себя, — говорила актриса. — Это удивительное его было качество, которое очень подкупало, и ты себя вдруг ощущал причастным к чему-то великому».

Вслед за Ефремовым из «Современника» в разные годы пришли Анастасия Вертинская, Екатерина Васильева и Татьяна Лаврова. Конечно, это увеличивало конкуренцию, тем более что режиссер любил их сталкивать. Скажем, «Перламутровую Зинаиду» репетировала и Доронина, и Васильева, и Мирошниченко. Но, с другой стороны, это только помогало актрисе в карьере. Легла на операцию Васильева — Ирину Петровну ввели на роль Сарры в «Иванова». Заболела Татьяна Лаврова — Мирошниченко получила роль Аркадиной в «Чайке». И такое бывало часто.

Не хочется копаться в амурных подробностях, учитывая, что актриса свою женскую судьбу спрямила. Даже ее собственные рассказы о мужьях не бьются по датам. Достаточно сказать, что в какой-то момент пол-Москвы судачило о том, что они с Ефремовым съехались. Ирина Петровна чувствует себя в театре полноправной хозяйкой и всячески это демонстрирует. Другое дело, что Олег Николаевич не всегда это позволяет.

Один пример. Во второй половине 1970-х Госкино отправило Мирошниченко на неделю советского фильма в Мексику. Спектаклей на это время в расписании не стояло. Директор боялся говорить на эту тему с Ефремовым, Ирина Петровна тоже не стала. И улетела. А вернувшись, увидела приказ о своем увольнении. Оказалось, в один из дней была назначена репетиция, а она не явилась. Ефремов был неумолим, но актриса нашла защиту — у министра культуры Петра Демичева. Куда сильнее эта история повлияла на карьеру других. Рассказывает директор фильма «Экипаж» Борис Криштул: «Александр Митта хотел снимать, причем без проб, Елену Проклову, которую когда-то еще девочкой открыл кинематографу. Но за два дня до старта она поставила меня перед фактом: “Сниматься не смогу. Меня ввели на все спектакли во МХАТе вместо Ирины Мирошниченко. Она улетела в Южную Америку без разрешения худрука Олега Ефремова. Мирошниченко вытворяет все, что хочет, потому что спит с Ефремовым”».

Драматический талант Ирины Петровны никогда не считался безусловным, особо ее не превозносили. В 34 года она стала заслуженной артисткой РСФСР, но так были оценены кинороли. Однако и воли, и  влияния хватало с избытком, и когда в конце 1970-х актриса захотела сыграть новую главную роль, она организовала ее себе самостоятельно. Узнала о пьесе Теннесси Уильямса, которую он написал для великой Анны Маньяни. Выбрала режиссера — уже репетировавшего что-то во МХАТе одаренного Романа Виктюка. Выбила финансирование постановки в Минкульте. Позже Мирошниченко скажет, что работа над спектаклем «Татуированная роза» стала единственной в ее жизни, когда хотелось скорее заснуть, чтобы быстрее наступило утро и можно было вновь бежать на репетицию. Но на актрису посыпались несчастья: она попала в аварию, затем повредила на съемках позвоночник, долго восстанавливалась. Виктюк ждал полтора года. «Театр меня убеждал: “Надо ввести другую артистку”, — вспоминал он впоследствии. — Ефремов и Степанова говорили: “Зачем из Мирошниченко делать звезду?” Тем более что были артистки, которые претендовали на эту роль. Но я сказал “нет”. И Олег Николаевич дрогнул. Мы поехали с ним в больницу к Ире, где он ей сказал: “Вот кто тебя любит, а не я”». Премьера «Татуированной розы» прошла с оглушительным успехом — спектакль называли скандальным, игра Мирошниченко убеждала даже отъявленных скептиков, билетов было не достать.

В конце 1986-го началось разделение МХАТа. Это была не ее война. Ирина Петровна вошла в команду Ефремова, вместе с ней перешла из здания на Тверском бульваре в Камергерский переулок. Она сама перенесла туда «Татуированную розу», записав себя в режиссеры. Виктюк тогда «даже вздрогнул», позвонил Ефремову: «Олег Николаевич, окститесь! Я же тут рядом, через дорогу» (режиссер жил на Тверской, в доме Мордвинова). Афишу, конечно, поправили.

В 1992-м именно Виктюк ставил 50-летний юбилей Мирошниченко в театре Эстрады. Она тогда впервые запела. И хотя просила называть ее не певицей, а поющей актрисой, слушатели отнеслись к этому неоднозначно. Валентину Гафту приписывают эпиграмму, которая появилась после презентации вокальных талантов Ирины Петровны на телевидении:

В конском черепе у дамы
Слышится змеи шипение,
А на «Кинопанораме»
Это приняли за пение.

Актриса записала несколько альбомов с композитором Андреем Никольским, перепевала французский шансон. Именно с песенной программой она участвовала в 1999-м в акции «Да!» в поддержку движения Юрия Лужкова и его «Отечества». Тогда музыканты от Никиты Джигурды до группы «Би-2» загрузились в агитпоезд и за два месяца посетили 37 городов, в каждом из которых давали концерты. Мирошниченко продемонстрировала в этой поездке свою безудержную хозяйственность. Она утеплила купе, притащила туда ортопедический матрас, подушку с одеялом, шторы, кофеварку, маленькие плиту, холодильник и телевизор с видеомагнитофоном. Пришлось покупать и электрогенератор, который в первую же ночь обесточил весь состав.

Похоже, это был единственный раз, когда Ирина Петровна оскоромилась участием в политических акциях. На ее похоронах чиновник Александр Кибовский упомянул, что 30 лет назад Мирошниченко несколько месяцев возглавляла столичный комитет по культуре. Но потом сказала: нет, это не ее.

Безусловно, актриса была дамой со связями. Веришь и в то, что «за бриллианты Мирошниченко можно купить половину Москвы» (Людмила Иванова). Все это естественно для такой длительной успешной карьеры. Еще в 1974-м Ирина Петровна поселилась по адресу 1-я Тверская-Ямская, 18, в доме «50 лет МХАТ». Решение о его строительстве принимал еще Сталин, здание отапливалось углем. И это актриса добилась, чтобы провели горячую воду. Долгие годы она была председателем правления ЖСК, это отмечено даже в «Википедии». А вот собственной дачи у Мирошниченко не было. По молодости ее никогда не тянуло к земле, напротив, казалось необходимым чувствовать пульс города. Домик в Опалихе она арендовала для старенькой мамы. Но потом так увлеклась его переустройством, что соседский мальчик однажды спросил: «Тетя, вы тут живете или только прораб?»

Ирина Петровна любила комфорт и не думала это скрывать. В гостиницах всегда доплачивала за люкс, в поездах — за СВ. Наизусть знала телефон заведующей билетными кассами Шереметьево. «Тайны мадам Вонг» (1986) снимали в декорациях ее роскошной каюты. Еще в 1971-м она села за руль. Первой машиной стал «Москвич», последней — серо-голубой «Мерседес». В конце 1980-х она даже умудрилась купить автомобиль на гастролях в Японии: советский торговый представитель дешево продавал шестилетнюю «Мазду». Евгений Евстигнеев тогда сильно сокрушался: его новая кинокамера обошлась дороже.

«Я никогда не считала себя красивой, — признавалась Мирошниченко. — Но очень хотела ею быть». Долгие годы она одевалась у Славы Зайцева: иногда брала модели напрокат, иногда покупала. В ее фильмографии множество копродукций, она была завсегдатаем недель советского кино за границей. Отовсюду актриса привозила чемоданы покупок. Могла влезть в долги, чтобы купить норковую шубу Галины Брежневой. В конце 1960-х Мирошниченко с Шатровым отдыхали в писательском Доме творчества в Дубулты. Актриса щеголяла на пляже в своем первом импортном купальнике. И, видимо, была так хороша, что режиссер «Ошибки резидента» Вениамин Дорман даже сочинил для нее роль. В мелодраме «Вам и не снилось» Ирина Петровна снималась в собственной шубе и личном кепи. Вокруг посмеивались. В 1978-м на съемках советско-турецкого фильма «Любовь моя, печаль моя» Мирошниченко спустила всю премию на костюмчик из размахайки и панталон на веревочных завязках. «Это же кальсоны, у меня во время войны такие были, где-то на антресолях лежат, — троллил ее Анатолий Папанов. — Зачем ты потратилась, я бы отдал бесплатно!»

Начиная с 1990-х премьеры случались все реже. Раневская в «Вишневом саде» еще при Ефремове, при худруке Олеге Табакове — Аркадина в «Чайке», «Тартюф», через годы простоя — «Моя дорогая Матильда». Энергия требовала выхода, и  Мирошниченко старалась оставаться на волне: «Не люблю, когда люди начинают стонать: “Ах, какой театр был раньше!” Жизнь летит как вихрь, она как фонтан. Нужно уметь вписываться в современность». Ирина Петровна не чуралась антрепризы и гордилась, что роль в спектакле «Безумство любви» (2001) выучила за два дня. Снялась в сериале «Прощальное эхо» (2004). Режиссер Игорь Черницкий вспоминал: «Она трепетно отнеслась к роли, еще в машине делала какой-то массаж, маски. На голове были бигуди. Можно назвать капризностью то, что я ей предлагал одно, а она настаивала на другом. Но это актерский профессионализм. Ей было трудно, потому что она не привыкла к телевизионному ритму с нормой 14 часов в день».

Последний фильм Мирошниченко вышел в 2006-м. Она пробовала преподавать в Московском университете культуры и искусств, но, очевидно, не пошло. Зато актриса освоила смартфон и компьютер, одно время даже вела блог в «Живом журнале». А еще Ирина Петровна стала завсегдатаем всяческих телешоу. Писали, что она делала это ради денег. Хоть бы и так. Впрочем, действующая звезда, народная артистка РФ (1988) вряд ли в них нуждалась. Скорее ей хотелось чувствовать себя востребованной. Да и за особую интеллектуалку она себя никогда не выдавала.

С годами Мирошниченко начала мерить свою жизнь числительными. Она проработала во МХАТе больше полувека. В лучшие свои времена играла по 29 спектаклей в месяц, больше — только Евгений Евстигнеев. Она — единственная актриса в истории Художественного театра, сыгравшая восемь чеховских героинь. И одновременно певица, которая однажды умудрилась дать за одну новогоднюю ночь аж пять концертов.

В этой фиксации на рекордах была даже некоторая трогательность. Как была она во всем ее образе: с вычурными нарядами, таблетницами Louis Vuitton, выбеленными волосами и алой помадой. Последней премьерой Мирошниченко стали «Мушкетеры. Сага. Часть первая» (2015). Актриса сыграла стареющую королеву, влюбленную в Джастина Бибера. Критика писала о ее отваге и внутренней молодости: «Секс-символ 1970-х, советская Катрин Денев за годы не утратила ни своей опрокидывающей женственности, ни заманчивой хрипотцы в голосе, ни мягкого влажного взгляда, ни тонкости интонаций». Но остроумнее и точнее всех был, конечно, режиссер Константин Богомолов, назвавший героиню Королева Иринапетровна.

Сама Мирошниченко любила повторять, что никогда не ощущала себя королевой, всегда немного ломовой лошадью. Но это она кокетничала.

Фото: Youtube/Cудьба человека, «РИА Новости», «Кинопоиск»