Мы не знакомы, но однажды сталкивались. Друбич тогда репетировала роль Нины Заречной в спектакле режиссера Андрея Жолдака, я брала у него интервью. Дело происходило в стоявшем в лесах Театре Наций. Я курила на лестнице, актриса тоже вышла на перекур. И неожиданно, без предисловий, сообщила, что я больна, очень больна, не факт, что излечимо. Она была так экспрессивна и говорила с такой убежденностью, что я, конечно, перепугалась, бегала потом по врачам. Долго не могла поверить, что диагноз не подтверждается.

Это было довольно неприятно. Но куда большим было мое тогдашнее удивление. Ведь мало у кого из публичных персон сложилась такая безупречная репутация. На тот момент Друбич уже ушла из медицины, но она всегда настаивает, что в первую очередь — профессиональный врач, а это дает особое мироощущение со всеми вытекающими. Что до кино, то актриса она «по недоразумению», с кино лишь флиртует, снимается только в близких по духу проектах и с хорошими людьми. Татьяна Люсьеновна дебютировала в 12 лет и с честью прошла все отпущенные медные трубы. И первый успех в «Ста днях после детства», и бремя популярности, обрушившееся на нее после «Десяти негритят» и «Ассы».

В фильмографии Друбич под 30 ролей, но она, конечно, актриса Сергея Соловьева. Он ее выдумал, он ее снимал и бесконечно пытался разгадать ее тайну. Соловьев говорил, что все его фильмы рассказывают одну и ту же историю, они о блуждании идеального в реальности. Тяжелую задачу воплощения идеального и приняла на себя Татьяна Друбич.

Поклонники не в счет, а все, кто знаком с Татьяной Люсьеновной лично, тоже в один голос твердят, что она идеал. Символ красоты и женственности, ума и достоинства. Музы режиссеров других актрис, как правило, раздражают. И, скажем, Татьяна Догилева долгое время считала, что Друбич снимается где надо и где не надо, терпеть ее не могла. Но когда они познакомились, буквально влюбилась: «Человек невероятной интеллигентности, доброжелательности, скромности, самоедства, юмора и здорового авантюризма». Можно еще долго цитировать панегирики многих достойных людей. Но лучше ограничиться словами Ивана Дыховичного: «Любой хороший эпитет, какой ни назови, к Друбич подходит безошибочно».

Иногда даже кажется, что Татьяна Люсьеновна — вымышленный персонаж, настолько ее образ неотделим от экранного воплощения. Но вот еще случай. Однажды Друбич позвонили от фотографа Екатерины Рождественской. Она снимала портреты загримированных знаменитостей, как правило, под персонажей известных картин. Соответственно, у актрисы спросили, в каком образе ей бы хотелось быть запечатленной. Интеллигентная Друбич пришла в ужас: «В какой картине?.. » Но быстро нашлась: «В “Черном квадрате” Малевича!» Это наверняка правда. И вкус у Друбич отменный, и чувство юмора. Однако Татьяна Люсьеновна у Рождественской снималась, и не однажды. Например, как «реинкарнация» Вивьен Ли.

Это, безусловно, не в укор, скорее напротив. Соловьев настолько мифологизировал образ актрисы, что он кажется выхолощенным. Великолепный рассказчик, остроумец, о Друбич он говорил и писал на удивление пресно. Одни общие слова и превосходные эпитеты, будто она не живая женщина, а «Облако Таня» — так Сергей Александрович назвал главу о бывшей жене в одной из своих книг.

Между тем Татьяна Люсьеновна очень даже живая. Достаточно посмотреть любое ее видеоинтервью: актриса думает в кадре, а это редкий случай. Видимо, поэтому не сложилась ее карьера телеведущей: эфир такого не терпит. Но если цель поставлена, «вся такая воздушная» Друбич своего добьется. И речь не только о том, что она еще и бизнесвумен. Однажды актрису обманули — воспользовались именем, чтобы попасть на съемки фильма, где она снималась. А потом в бульварной прессе появился «желтый» материал о его режиссере. Можно было разгневаться, подать в суд, плюнуть, в конце концов. Что сделала Татьяна Люсьеновна? Поехала к редактору, чтобы выразить изумление: как же так, есть же какая-то этика. В ответ услышала, что у издания миллионные тиражи, информация уже разлетелась по интернету. Конечно, она это понимала. Но заметку с сайта удалили — это был беспрецедентный случай.

Неудивительно, что журналистов Друбич не любит. Она вообще очень закрытая и на интервью либо отшучивается, либо философствует — очень небанально, очень. Актрису часто спрашивают об ее отчестве. Она поняла его экзотичность, только получив паспорт: дома Люсьена Ильича звали Лешей. Он был инженером. В 1974-м входил в группу, которая занималась реставрацией часов на Спасской башне: куранты тогда останавливали на сто дней. «Замкнутый был, не очень общительный, — вспоминает актриса. — Слушать “Голос Америки” было его любимым досугом. Когда мама уезжала в командировки, папа водил меня вместо школы в “Националь” завтракать. Он говорил: “Запомни, Таточка, пока люди учатся любить красивые вещи, наша мама учится в институте марксизма-ленинизма”».

Экономист Любовь Владимировна не зря вступала в партию. Она сделала неплохую карьеру, доросла до исполнительной власти. Когда снимали «Сто дней после детства», приезжала на площадку на служебной белой «Волге». И даже помогала с реквизитом — доставала дефицитный консервированный компот из вишен.

Друбич убеждена, что именно на матери держалась семья, и сравнивала ее с Платоном Каратаевым: все зимы перезимует, всех поддержит и всех поймет. В юности Любовь Владимировна мечтала стать артисткой, коллекционировала фотографии кинозвезд. Сохранилась уникальная: Михаил Жаров и Людмила Целиковская обедают на съемках фильма «Беспокойное хозяйство» (1946). Жаров всячески выманивал эту карточку, но безрезультатно.

Таня росла под опекой бабушки Марии Израилевны. Была как все, разве что читала больше сверстников. Занималась фигурным катанием, училась играть на пианино. Спустя годы это позволит ей музицировать на сцене Малого театра и входить в жюри Международного конкурса альтистов своего приятеля Юрия Башмета.

Семья жила в районе проспекта Мира, затем переехала в один из сретенских переулков. Родители отдали дочь в ближайшую школу с углубленным изучением французского имени Ромена Роллана. Тогда она была №2, сегодня числится структурным подразделением школы №2107. Там же учились, например, кинематографист Александр Адабашьян и глава ВГТРК «Россия» Олег Добродеев. В День взятия Бастилии Таня выносила из школы знамя Парижской коммуны на пару с будущим радиоведущим Сергеем Бунтманом. Школа была хорошей, и училась Друбич прилежно. Она до сих пор бегло говорит по-французски, впервые оказавшись в Париже, ориентировалась в нем лучше, чем в Москве. И, скажем, XIX Московский международный кинофестиваль приветствовала со сцены именно по-французски.

Девочке было одиннадцать, когда в школу пришли ассистенты режиссера Инны Туманян. Они искали актеров в байопик «Пятнадцатая весна». Друбич сыграла первую любовь 16-летнего Героя Советского Союза Александра Чекалина. И сниматься ей не понравилось: «Я вдруг ощутила вес в руках и ногах, почувствовала сопротивление воздуха. Что-то похожее случилось, когда меня посадили удалять гланды». Увидев себя на экране, Таня испытала лишь чувство страшной неловкости. Так что спустя пару лет на пробы в картину «Сто дней после детства» она шла с неохотой. Казалось, это лишь счастливая возможность легально пропустить школу. Родители тоже не обрадовались. Но в тот год у Люсьена Ильича случился инфаркт, и семье было не до Тани.

Кастинг был серьезный. На одну из ролей, к слову, претендовал школьник Александр Мамут. И режиссер Сергей Соловьев удивился мрачной девочке в рейтузах с вытянутыми коленками, которая как будто совсем не интересовалась происходящим. Впрочем, она ему не понравилась. Соловьев был оглушен фильмом Андрона Кончаловского «Дворянское гнездо» (1969) и на главную роль искал «молодую Ирину Купченко». Но стоило Татьяне войти в кадр, как стала очевидна ее удивительная органика. И героиня Лена Ерголина с печально-нездешним лицом стала объектом юношеского томления целого поколения. Ее портрет в венке из полевых цветов, с надкушенной грушей и книгой «Lettres d’amour» — один из самых узнаваемых кинообразов того времени. Не случайно герой фильма «Клипмейкеры» (2022) Григория Константинопольского о столичной богеме 1990-х везет девушку в места своего детства в майке с этим портретом.

Съемки проходили в Калуге. Группа жила в гостинице, мальчики-девочки — по пять человек в номере. Однако Таня приехала на натуру вместе с бабушкой — это было условие семьи. Им выделили отдельный номер. «Она сторонилась нашей компании, — вспоминает Ирина Малышева, игравшая пионерку Загремухину. — Ни с кем не дружила, не общалась. Помню, на ее губах постоянно играла ироническая улыбка. И хотя мы все были почти сверстниками, Таня относилась к нам свысока, словно к детям. Держалась она в основном взрослых. Соловьев, восхищенный своей юной актрисой, как Пигмалион лепил из нее прекрасную Галатею… »

Ко времени премьеры, которая состоялась в декабре 1975-го, о романе режиссера с нимфеткой уже вовсю сплетничали. Тем более что Соловьев был женат, и его жена Марианна Кушнерова приезжала в то лето на съемки. А в сентябре родила сына Митю. Она училась на кинокритика, слыла первой красавицей ВГИКа, снялась в фильме Сергея Александровича «Станционный смотритель» (1972).

Но одно дело роман на стороне, богемные нравы, совсем другое — отношения с несовершеннолетней школьницей. Возможно, этого не стоит касаться, но тему залитовал сам Соловьев. Например, весной 2021-го рассказал на канале RTVI, что Друбич спустя годы могла пошутить: «“Я тебя могу в любой момент посадить, я такое могу порассказать на суде, сядешь как миленький на 15 лет, понимаешь?” Не понимаю. Меня ничего не смущало. Когда смущает, хочется забыть, а я так все это реально помню… »

Так или иначе, со времени «Ста дней» Соловьев и Татьяна встречались или перезванивались почти ежедневно. По словам актрисы, именно он определил направление ее взросления: «Кем я была до встречи с ним? Советским ребенком, мама с папой утром уходили на работу, дома оставалась бабушка, я полдня проводила в школе…  В общем, все шло обычно. И тут появился Соловьев, и вместе с ним — огромный объем всего: знаний, вкуса, таланта. Ты будто сидела в космическом корабле, в скафандре, а потом вышла в открытый космос».

Ну а в 1978-м у Друбич умер отец от повторного инфаркта, и режиссер стал по сути единственным непреложным авторитетом. Уже летом 2020-го, отвечая на вопрос «Коммерсантъ-Weekend» о самом запомнившемся походе в кино, Татьяна Люсьеновна рассказала, как в 1969-м прогуливала школу в кинотеатре «Форум». На утреннем сеансе показывали «Дворянское гнездо», впечатление от которого во многом определило ее дальнейшую жизнь. Это тот самый фильм с «молодой Купченко», поразивший когда-то Соловьева. Деталька, но показательная.

Друбич еще училась в школе, когда Татьяна Лиознова позвала ее на свой курс во ВГИК. Мама Любовь Владимировна советовалась с Соловьевым, он ответил, что Таня «абсолютно не нуждается в доказательствах своей артистической самобытности и самостоятельности». И если может не быть актрисой, лучше ей и не становиться.

Актрисой Друбич быть не хотела. У нее вообще не было артикулированных желаний на тему будущего. Разве что нравилась работа архивариуса: сидишь среди книг и папок, ковыряешься в одиночестве. Старший брат учился в медицинском, Татьяна часто переписывала для него конспекты (а впоследствии благодаря несклоняемой фамилии даже сдавала за него какие-то экзамены). И как-то само собой вышло, что она тоже поступила в медицинский — на терапевта. А может, Друбич уже тогда на интуитивном уровне почувствовала, что сформулирует годы спустя: главное — чтобы всегда оставался выбор и было куда отступать. Подготовила страховку, подстелила соломки.

Она ведь продолжила сниматься: кино — штука заразительная, мало кого отпускает. Другое дело, что фильмы эти прошли незамеченными. А Соловьев, судя по всему, работать с ней дальше не планировал. Но спустя пять лет после выхода «Ста дней», когда Татьяна Люсьеновна зашла по надобности на «Мосфильм», он попросил ее подыграть на кастинге какому-то артисту. Так актриса попала в «Спасателя» (1980). Через два года вышла «Наследница по прямой», завершившая «трилогию взросления», а Друбич окончательно утвердилась в роли соловьевской музы. Впрочем, слово «муза» оба терпеть не могли: фу, пошлость. Куда охотнее Сергей Александрович говорил, что Таня для него — как любимый браунинг для Дзержинского. Воплощение женственности и совершенный инструмент, способный передать это понятие на экране.

Дипломные экзамены в мединституте пришлись на время, когда Соловьев снимал «Избранных». Съемки проходили в Колумбии, перелет Москва — Богота занимал 32 часа. Но игравшая главную роль Татьяна Люсьеновна несколько раз моталась туда-сюда, чтобы все сдать вовремя. Потом была ординатура, гомеопатические курсы и, наконец, кабинет эндокринологии в первой в Москве гомеопатической поликлинике.

В своей параллельной жизни Друбич довольно быстро получила статус одной из главных актрис 1980-х. Хрупкий типаж девочки-женщины — припухлость губ, отрешенность, «задумчивость, ее подруга» — оказался востребован временем. В похожем амплуа выступала Вера Глаголева, тем более что она тоже случайно попала в кино, тоже вышла за режиссера. И в венке из полевых цветов ее тоже снимали. Но и Иван Дыховичный в «Черном монахе» (1988), и Станислав Говорухин в «Десяти негритятах» (1987) в конечном счете предпочли Татьяну Люсьеновну.

Однако главным постановщиком судьбы оставался Соловьев. А он прочих режиссеров называл фантомами: якобы однажды Друбич прошептала ему на ухо: «Сережа, большое тебе спасибо за твои “Десять негритят”!» Хотя сама актриса смеется, что лучшие свои фильмы Сергей Александрович снимал без нее, она, мол, ему только пленку портила. Речь о картине «Чужая Белая и Рябой» (1986), которая получила премию большого жюри Венецианского кинофестиваля, СССР выдвигал ее на «Оскар». В прокате фильм провалился, и с треском: на премьеру, чтобы заполнить зал, привозили подневольных солдат. Соловьев тогда решил: надо снять так, чтобы «висели на люстрах». И придумал «Ассу».

Друбич этот фильм не любит. Она не понимала и не разделяла увлечения режиссера всяческими альтернативщиками, чувствовала себя не на своем месте. Казалось, свисток больше паровоза. А что до того, что Сергей Александрович умеет «отгадывать коды жизни», то куда лучше ему это удалось в сиквеле «2-Асса-2» — «совершенном уже компоте с винегретом и гуляньем по буфету», который куда точнее диагностирует время. Так или иначе, после «Ассы» Друбич оказалась на гребне свежей волны, примерила на себя маску femme fatale непростого времени. Без этой роли она вряд ли стала бы приглашенной ведущей программы «Взгляд» (впервые это случилось 8 марта 1988-го). Или одним из экспертов проекта «Намедни 1961–1991: Наша эра» Леонида Парфенова, который выходил на НТВ в 1997–1998 годах.

Еще в 1983-м Друбич и Соловьев поженились. А через шесть лет актриса от мужа ушла. Пятилетняя на тот момент дочь Анна развода не заметила: Сергей Александрович всегда существовал достаточно сепаратно. А после твердил, что они с Таней просто поменяли форму брака на экстерриториальную: «Мы все болтаемся как бы сами по себе и встречаемся не из-за протокольной необходимости, а по трудно определимой словами душевной потребности».

Ожидать откровений от Друбич глупо. Ну промелькнуло одно мужское имя в давно закрытом журнале, не суть важно. Куда чаще Татьяна Люсьеновна говорит, что она тогда устала. Устала смотреть на мир глазами Соловьева, освободилась от его влияния и больше не нуждалась в наставнике. Уже подростком дочка Аня помешалась на фильме «Титаник». Смотрела его несколько раз, ее водила в кино вся семья по очереди: Татьяна Люсьеновна, ее мама, отчим, сестра. Последним стал Сергей Александрович. Когда они вернулись домой, Аня вздохнула: «Так хочется любви и катастроф». Так вот взрослым женщинам этого тоже хочется.

Темперамент у Друбич, несмотря на всю отрешенность, дай бог каждому: «Не могу я как все — ровно сидеть и ждать. Мне необходимо движение. Не могу потом смириться с тем, что у меня из-под носа возможность увели». В замужние годы Татьяны Люсьеновны был период, когда Соловьев несколько лет не снимал и жить приходилось на ее поликлиничный оклад в 120 рублей. Она тогда ходила зимой в резиновых сапогах и чуть ли не пельмени на продажу лепила. Когда наступило время возможностей, грех было не воспользоваться.

1 января 1992-го Друбич на пару с художником Ильей Пигановым открыла клуб «Актовый зал». Когда вокруг распальцованные малиновые пиджаки и прочая «русская народная галлюцинация», хорошо иметь убежище, где собираются только «свои». Заведение быстро стало модным, там танцевали на столах и устраивали тематические вечера. Однако владельцы оказались слишком легкомысленны, и уже через пару месяцев клуб превратился в вертеп с быдловатой публикой, битьем посуды, драками наотмашь и милицейскими облавами. В канун 1993 года заведение закрылось навсегда. Своеобразным послесловием стали съемки в фильме «Москва» (2000) Александра Зельдовича по сценарию Владимира Сорокина, где Друбич сыграла дочь хозяйки такого клуба, почти аутистку. Она хотела сниматься и в следующем проекте Сорокина — Зельдовича «Мишень», но не утвердили. А Сорокин впоследствии говорил: «Профессия актера накладывает не лучший отпечаток на интеллект, однако Тане удалось этого избежать; наверное, ее спасло то, что актерство не единственная ее профессия». Кажется, он не прав, все-таки в случае Друбич налицо природная склонность к интеллектуальному, к тому же чтению. Несколько лет назад актриса участвовала в проекте «Литература про меня». И когда отвечала на вопросы зала пространными цитатами из Пригова, зрители не могли поверить, что это импровизация, а не домашняя заготовка.

Собственно врачебную профессию Друбич оставила еще в середине 1990-х. Докторам платили безбожно мало, кино поставили на паузу. Когда актриса снималась в комедии Эльдара Рязанова «Привет, дуралеи!» (1996), «Мосфильм» совсем обезлюдел. Кстати, это был единственный проект, в котором она разочаровалась уже на этапе съемок. Хотела даже уйти, но хорошее воспитание не позволило.

Подруга из Германии доставляла в Морозовскую больницу гуманитарную помощь. Она попросила показать Москву приехавшим представителям немецкой компании, связанной с химической промышленностью. И вскоре Татьяне Люсьеновне предложили партнерство. Оптимизм молодости позволял решить, что равняться стоит либо на бедность, либо рваться в ряды богатых. Прочее скучно и приводит к застою. У Друбич совсем не было подъемных денег, пришлось продать свою «восьмерку». Это было время, когда на вопрос «Что бы вы сделали, если бы у вас был миллион?» Друбич отвечала: «Два».

Говорят, в бизнес-вопросах Друбич жесткая, с металлом в голосе. С годами она научилась отказывать. Но только не Соловьеву. Если бы он попросил станцевать партию в Большом театре — она бы надела пуанты. Еще в 1993-м он ставил в Малом театре «Дядю Ваню» на братьев Соломиных. Роль Сони репетировала его студентка Елена Корикова. Но за пару месяцев до премьеры она сообщила, что беременна. Соловьев поставил бывшую жену практически перед фактом: ни с кем другим он за такой короткий срок не справится. Татьяна Люсьеновна паниковала: «Где Ермолова, а где гомеопатия? Одно дело кино, где всегда есть еще один дубль и монтаж, совсем другое — театр. Это как подойти к операционному столу!» В Малом от ее кандидатуры тоже были не в восторге. Вдова Игоря Ильинского актриса Татьяна Еремеева хваталась за сердце: «Уберите ее! Этого не может быть!» Но несколько сезонов Татьяна Люсьеновна отыграла. А потом попросила Соломина ее заменить. Аргументом было: «Ну вы же ушли с поста министра культуры?»

Она дала зарок никогда больше не приближаться к театру. Но не прошло и десяти лет, как его нарушила: сыграла Нину Заречную в антрепризе «Опыт освоения пьесы “Чайка” системой Станиславского». Режиссером был киевлянин Андрий Жолдак-Тобилевич IV, ученик Анатолия Васильева и убежденный формалист. Он считал, что артистов нужно загонять до полусмерти, до грани срыва. А на сцене завязывал им глаза, залепливал рты пластырем, привязывал к стульям. Пока шли репетиции, Татьяна Люсьеновна звонила Соловьеву: «Кажется, мы делаем какой-то немыслимый бред! И в то же время меня не покидает мысль, что в этом и есть главный нерв подлинной “Чайки”». После Друбич призналась, что так тяжело было, только когда работала медсестрой. И впредь от театральных «авантюр» открещивалась.

Не раз отказывалась она и от заглавной роли в «Анне Карениной». Впервые о грядущей экранизации было объявлено зимой 1992-го. Тогда Соловьев планировал снимать Ирину Метлицкую. «Решая какие-то свои творческие задачи, Сергей попробовал Таню на роль Анны Карениной, — вспоминал фотограф Валерий Плотников в 1999-м. — Надо ли говорить, что такая роль потребовала бы слишком большой драматической нагрузки».

Уже начали строить декорации и шить костюмы. Но дальше, как шутил режиссер, все развивалось согласно телеграмме, которую прислали родителям уехавшие на курорт дети: «Только-только начали жить, как внезапно кончились деньги». То дефолт случался, то кризис, то еще какая напасть. В 1997-м умерла Метлицкая. Сергей Александрович всегда говорил, что любая упертость обречена на неудачу. И, скажем, проект «Иван Тургенев. Метафизика любви» с Янковским и Друбич в роли Полины Виардо так и недоснял. Даже дочку учил: стремиться дойти до цели, конечно, надо, но не менее важно прислушаться, дует ли попутный ветер в задницу. В случае с романом Толстого даже не поддувало, но режиссер вцепился в него мертвой хваткой. Когда-то он пошел на экранизацию Александра Зархи, только чтобы побывать в новом кинотеатре «Россия». А получил «личный сдвиг на Анне».

Каренину сыграла, конечно, Друбич: никто другой такой долгострой бы не выдержал. Соловьев вообще был уверен, что чем сочинять героев с нуля, учить их, куда проще взять готовый к употреблению товар, да еще такой, к которому неравнодушен. Картина в результате снята семейным подрядом: музыку к ней писала ставшая композитором Анна Друбич, в роли дочери Карениной — младшая дочь Татьяны Люсьеновны Маруся. До того о ее существовании никто не знал, да и сегодня никто ничего о ней толком не знает.

В марте 2009-го картину впервые показали на соловьевском фестивале «Дух огня» в Ханты-Мансийске. На сцене висела акварель Рустама Хамдамова — одна из двух десятков, написанных на мотив «Карениной». Друбич, кстати, играла в его фильме «Анна Карамазофф», причем на узбекском языке. Соловьев вспоминал: «Как-то я позвонил Тане и спросил: “Ты где там?” Она говорит: “А я на “Мосфильме” снимаюсь, у Рустама Хамдамова”. — “А где?” — “В восьмом павильоне. Зайдешь, спроси, где я”. — “Ну что, я не увижу, где ты?” — “Да нет. Ты ни за что меня не узнаешь, даже примерно”. И я действительно зашел и не узнал… »

На той же презентации стояла скульптура Анны в облике Татьяны Друбич работы Алексея Благовестнова. Тут тоже есть история. В 2010-м эту скульптуру возили в штаб-квартиру ЮНЕСКО на выставку, приуроченную к столетию со дня смерти Толстого. В Париж ее доставили в разобранном виде. Скульптор разложил свое творение прямо на полу, чтобы собрать. На вопрос «Что это?» болтавшийся рядом Соловьев ляпнул: «Это концептуальная скульптура — Анна Каренина после того, как ее переехал паровоз». Функционеры ЮНЕСКО возмутились: их никто не предупредил о «концептуализме».

Конечно, самым трудным для авторов фильма было соответствовать чужим ожиданиям. Об игре Друбич критика писала: это «квинтэссенция всех прежних “фирменных” трактовок образа (от Греты Гарбо и Вивьен Ли до Татьяны Самойловой), сильно смещенная в сторону декадентства и Серебряного века». Ну а зрители, разумеется, занимались сравнениями. И Татьяну Люсьеновну буквально захейтили. Причем за то, за что раньше, напротив, восхваляли. В Друбич нет самовлюбленности и звездного самовыпячивания? Да просто она «тусклая, скучная, уставшая». Она умеет быть сдержанна и держать паузу? На самом деле она просто «равнодушна», «ощущение какой-то сонливости и сырости». Одухотворенная внешность, красавица, которая светится изнутри? Всего лишь «мертвый типаж». Задолго до выхода фильма было подсчитано, что Карениной в книжке 28 лет. Самойловой в классической экранизации Зархи было 33. А Друбич, какой ужас, уже все 44! То, что в картине она выглядит «неприлично молодо», как написал еще один критик, в расчет не принималось.

Соловьев всячески защищал свой выбор. Он снимал не мелодраму, а трагедию рока, в наше время социальный возраст ниже, чем во времена Толстого, это нормально, что герои старше, чем в романе. И вспоминал, как однажды спросил у Михаила Ромма, почему в своей картине «Ленин в Октябре» он снимал «неинтеллигентного» Бориса Щукина. Ромм посмотрел на него как на тяжелобольного: «Я взял Щукина, потому что он биологически, поразительно похож на Ленина. Поразительно, понимаешь?» Вот, мол, и Друбич поразительно похожа на Анну.

Так или иначе, после «Анны Карениной» актриса была «контужена». Своеобразным спасением стали съемки в фильме Ренаты Литвиновой «Последняя сказка Риты» (2012). Они познакомились, когда Литвинова была еще студенткой ВГИКа, Друбич даже сыграла в студенческой работе по ее сценарию. Правда, помнит только, как Никита Высоцкий извалял ее в снегу в Ботаническом саду. На этот раз полноценного сценария не было, и Татьяна Люсьеновна, как когда-то, звонила Соловьеву: «Знаешь, у меня ощущение, конечно, полного бреда. Очень страшно, но очень весело, дивно и хорошо!»

У Литвиновой она впервые сыграла врача. Образ, по ее признанию, был срисован с реального человека — главврача Первого московского хосписа Веры Миллионщиковой. Татьяна Люсьеновна даже хотела сниматься в парике с короткими волосами — Миллионщикова носила короткую стрижку.

Это покойный директор Музея архитектуры Давид Саркисян попросил Друбич зайти в Первый московский хоспис. Тогда, в 2006-м, как раз создавался фонд для сбора пожертвований на нужды хосписов. С одной стороны, известная актриса, с другой — медик отлично подходила на роль члена его попечительского совета. Сама она относилась к благотворительности традиционно настороженно, казалось, это занятие для скучающих дамочек. И в хоспис шла ради галочки, чтобы считать себя приличным человеком. Но Миллионщикова ее «перенастроила». И сегодня Татьяна Люсьеновна — член управляющего совета фонда «Вера».

Она, как и раньше, везде и всюду дорогой гость. Но на публике появляется, как правило, в связи с благотворительностью. Скажем, в 2021-м была членом жюри премии «Национальный бестселлер». Единственным, кто отдал свой голос за роман Мршавко Штапича «Дневник волонтера», сославшись при этом именно на свой опыт в фонде. При этом Друбич не бунтарь, не хочет переделывать мир и вообще не из борцов. «Я удовлетворяю свою собственную естественную потребность по возможности кому-то помогать, — говорит актриса. — Чтобы считать себя полноценным человеком и не сойти с ума от благополучия». С благополучием, к счастью, все в порядке. В 2009 году на интернет-аукционе благотворительного фонда «Созидание» самым экстравагантным лотом называли бутылку Château Bastor-Lamontagne 1982 года от актрисы Татьяны Друбич.

А еще благотворительность — это ее «личное сопротивление». Друбич декларативно чурается политики. Нет, она называет себя одним из экспонатов «Ельцин Центра» и в разные годы подписывала разные письма. И за помилование Светланы Бахминой, и в защиту фигурантов «московского дела», и много чего еще. Зимой 2010-го стояла у Хамовнического суда в поддержку Михаила Ходорковского и Платона Лебедева, в 2017-м входила в число поручителей за Кирилла Серебренникова. Но актриса решила: «Чем меньше точек соприкосновения с политикой, тем лучше». 19 августа 1991-го она приезжала к Белому дому в большой компании, где был и режиссер Иван Дыховичный. Он тогда снимал свой фильм «Прорва» и назначил на этот день рабочую смену. «Его никто не понял, — вспоминает Татьяна Люсьеновна. — Мы говорили: “Как ты можешь, отечество в опасности”. Он посмотрел на нас как на дурашек: “Вы делайте то, что должны сегодня делать. И если все будут делать то, что они должны, не надо будет никаких баррикад”».

Уверенность, возможно, прекраснодушная, зато Друбич последовательна. Она не раз говорила, что нынешнее время ей до неприятного понятно и завтрашний день не обещает хорошего. Что в советское время тоже было немало ужасов и подлости, но до такого бессовестного унижения не доходило, а сегодня даже врут как попало. Но это не повод впадать в зависимость. Ее выбор — следовать написанному на дверях поездов метро и «не прислоняться».

Актриса давно передала свой бизнес во внешнее управление. Как оказалось, он «выводит из внутреннего равновесия». Она шутит, что живет «прожиточным максимумом»: может обойтись без необходимого, но и дня не протянет без излишеств. Городская квартира в тихом центре в доме 1900 года постройки. Загородный дом в престижном районе Подмосковья. Она продолжает сниматься, правда, еще более точечно. Читает поэзию Цветаевой в фильме Алексея Смирнова, сына Андрея Сергеевича. Сыграла психотерапевта в картине Натальи Дондурей, дочери Даниила Борисовича. Друбич, к слову, много лет поддерживала журнал «Искусство кино», она вообще много кому помогает.

Лучшее место на земле? — Хоспис. Любимое занятие? — Ничего не делать. Можете простить измену? — Могу помиловать. Естественно, если это произошло не просто так, а на фоне любви или алчности до денег. Остальное непозволительно, потому что чересчур мелко. Самые близкие люди? — Дети. Старшая дочь Анна — востребованный композитор, живет в Штатах. У нее две девочки, которые зовут бабушку Таней и к которым она чувствует «абсолютное принятие». Чего вы опасаетесь? — Что перестанут выдавать загранпаспорта. Чего стоит избегать? — Жирной пищи и циников. Почему вы так хорошо выглядите? — Это я себя еще не очень хорошо чувствую.

Друбич говорит, что терпеть не может фотографироваться, долгое время даже зеркала дома не держала. И вообще красота не ее тема, слишком скучно. Еще она может сказать, что есть две вещи, которые могут сломать человека — это любовь и возраст, старость не для слабаков, оставаться молодым — особый талант. Она умеет долго рассуждать на тему возраста, благо выглядит потрясающе, о чем часто спрашивают. Но куда увлекательнее рассказывает, как спустя 20 лет после «Избранных» вновь оказалась в Боготе. Заселилась в тот же отель, где жила советская группа во время съемок. И заметила смутно знакомую женщину. Та не отводила от Татьяны Люсьеновны глаз, затем подошла: «Простите, не дочь ли вы Татьяны Друбич?» Актриса узнала переводчицу, работавшую на «Избранных».

Соловьева не стало в самом конце 2021-го. Он всегда говорил, что Друбич меняется не так, как хочет того время, а как меняет ее собственная личность. Стоит подобная роскошь немало — для этого нужно уметь жить в ладу с самим собой. Похоже, Татьяне Люсьеновне это удалось. Она любит повторять, что человеку нужно понять свой сюжет, сценарий судьбы и не размениваться на лишние ходы и ответвления. Не растрачиваться, не суетиться, делать все с легкой необязательностью. Много лет назад однокурсник-психиатр сказал, что у нее на редкость устойчивая психика. Любой бы позавидовал.

Фото: Владимир Вяткин/РИА Новости, Вадим Тараканов/ИТАР-ТАСС, И. Гневашев/РИА Новости, кадры из фильмов «Асса», «Десять негритят», «Сто дней после детства», «Анна Каренина»