Мое музыкальное образование закончилось на металлофоне, и по очень простой причине: на пластинках этого инструмента были написаны ноты, и я совершенно не понимал, как мой двоюродный брат Пашка, сын дирижера и скрипачки, управляется с пианино, на котором и клавиш гораздо больше, и совершенно невозможно понять, где «фа», а где «соль».

Послушав, как я исполняю «Во поле береза стояла», наши музыкальные бабушки отправляли меня гулять во двор, в то время как Пашка часами штудировал гаммы. В такой ситуации я особенно не страдал, но с тех пор во мне закрепилась уверенность, что музыка — удел людей особенных. С годами я все больше завидовал друзьям, которые в компании могли сесть за инструмент и сыграть или спеть что-нибудь красивое.

Говорят, что родители часто пытаются воплотить в детях свои нереализованные мечты. Надеюсь, это не мой случай, но так или иначе старшая наша дочь Оля с отличием окончила музыкальную школу по классу скрипки, после чего положила ее в футляр, застегнула его на молнию, засунула на антресоли и решила стать филологом. Поэтому когда младшая — Ася — в пятом классе заявила, что с музыкальной школой пора завязывать («потому что сольфеджио, пап, извини, но это полный треш»), мы с женой не то чтобы очень расстроились, но втайне решили не сдаваться — и я повел дочь на струнный квартет в Рахманиновский зал.

Я с детства искренне люблю этот мир малых филармонических залов, где всегда практически семейная обстановка: бородачи в свитерах крупной вязки, ухоженные старушки, обменивающиеся впечатлениями о вчерашнем концерте («Представляешь, 22-й ряд, откидное место! И то с трудом!» — «А Римма была?» — «Нет, что ты, Римма умерла». — «Как же умерла, когда я ее недавно видела на Башмете!»), заботливые бабушки, кормящие внуков в антракте пирожками («Шурик, ешь! Шурик, не чавкай! Шурик, не горбись! Сядь прямо, Шурик! Ешь, пожалуйста, хорошо!»).

Аська немного скучала, пересчитывала подвески на люстре, а узнав от меня, что хлопать в интервалах между частями произведения ни в коем случае нельзя, потому что так делают только некультурные люди, пожала плечами: «Странное правило. Ведь если хлопать после каждой части…  Им бы в четыре раза приятней было!» Потом я взял ее разок на оперу. Кажется, это был «Севильский цирюльник». Но дочь честно заявила, что это тоска и больше она туда не пойдет. Почти отчаявшись, я поставил все (почти в буквальном смысле, учитывая стоимость билетов) на концерт мировой звезды скрипача Максима Венгерова. Пусть со второго амфитеатра его было не очень хорошо видно, но слышно было прекрасно. Правда, было душновато, и на обратном пути в метро я немного закемарил. «Что-то, — говорю, — я засыпаю». «Да? — округлила глаза Аська. — А я только что отлично выспалась!» В общем, это был полный провал.

Помощь пришла откуда не ждали. Пару лет назад Аська взяла меня в кино на «Ла-Ла Ленд» — все подружки уже посмотрели, и ей было не с кем пойти. Мне самому, положа руку на сердце, не особенно понравилось, зато Ася, придя домой, заперлась в своей комнате, и оттуда, о чудо, вскоре послышались звуки фортепьяно. Сначала одним или двумя пальцами, потом и аккорды («все можно найти в интернете, папа») — в общем, в ту ночь я засыпал по звуки «City of Stars», мысленно посылая воздушные поцелуи Эмме Стоун и Райану Гослингу.

Через некоторое время в нашем доме появилась прекрасная девушка Юля, выпускница Гнесинки, с которой Ася — по своей инициативе — начала заниматься вокалом и фортепьяно: никакого сольфеджио, просто подбирали и разучивали разные песни. Постепенно дочь стала палочкой-выручалочкой на школьных концертах, а тут и в консерватории что-то подправили: Асина подруга Ксюша, сама того не желая, показала мне, с чего надо было начинать, и пригласила ее на концерт, на котором исполняли музыку из популярных фильмов. Я, конечно, поморщился, но урок усвоил: теперь стараюсь не пропускать новые композиции Хаски и Монеточки, а на этот Новый год Дед Мороз неожиданно принес дочке билеты на концерт ее кумиров — группы «Самое Большое Простое Число».

Ася постоянно что-то подбирает, напевает или сочиняет. Когда надоели уроки или достали родители, она закрывается в комнате и играет на пианино или укулеле, которую освоила сама. Но самое приятное, что в этом новом мире битов, сэмплов и треков нашлось место и мне — ведь пока люди поют, им нужны тексты. «Понимаешь, — говорю, — писатель должен знать жизнь. А я ведь про современных подростков почти ничего не знаю. Если только про литературу… » «Хорошо, — вздохнула Ася, — давай про литературу». В общем, сейчас мы пишем песню про Анну Каренину. Пока, правда, есть только припев:

Аня, не садись в этот поезд,
Он переедет тебя пополам!
Аня, я так люблю твои сториз,
Ну кто же будет постить в инстаграм…

Конечно, разногласия остаются. «По-моему, — говорю, — ты как-то чересчур драматизируешь ситуацию. Может, как-то повеселее немного спеть? Ну, там, не знаю, в мажоре?» Дочь смотрит на меня, качает головой: «Пап, это же песня про ЛЮБОВЬ! Сам подумай, ну какой мажор?»

И действительно.