Как-то раз года четыре назад я повез младшую дочь Асю к подруге на вечеринку по случаю Хэллоуина.

По пути мы купили разной праздничной еды для детей, но мама подруги, открывшая нам дверь, покачала головой и сурово сказала: «Мы такое не едим». В общем, это был самый сладкий Хэллоуин в моей жизни: следующие несколько часов, ожидая дочь, я провел на скамейке у ближайшего метро, откусывая головы пирожным и запивая их колой.

Я с уважением отношусь к чужим правилам и понимаю, что кола — зло, не говоря уже про пирожные или чипсы, но так уж сложилось, что в нашей семье никогда не было особенно строгих пищевых запретов, особенно в праздники, которые просто созданы для того, чтобы нарушать правила. Наша с женой молодость пришлась на 1990-е — с той самой очередью в «Макдоналдс» (стояли 40 минут), вкусом первого йогурта (у меня был яблочный, питьевой) и другими радостями ворвавшихся в нашу жизнь «заграничных» продуктов — возможно, поэтому мы и относимся к еде прежде всего как к приключению, неиссякаемой возможности пробовать что-то новое. Хотя, надо сказать, Аська с детства чувствовала таящуюся во вкусном опасность. Помню, когда ей было лет шесть, брели мы куда-то под снегом, и тут дочь говорит:

— Можно мне кое-что сказать тебе на ушко?
— Конечно, — киваю.
— У меня есть два выбора, пап. Или пойти в «Шоколадницу» и съесть блинчики с шоколадом — но тогда я не стану балериной. Или не есть блинчики с шоколадом — и стать балериной.

Чтобы вы осознали драматичность выбора, стоит добавить, что однажды Ася исчезла из раздевалки в детском саду, когда ее мама отвлеклась на минутный разговор с другой мамой, и была обнаружена под дверью столовки на втором этаже, куда пришла на запах морковной запеканки. В другой раз воспитательница рассказала нам, что на полдник дочь ела булку с изюмом и так увлеклась, что случайно укусила себя за палец. Плакала от боли, но все доела — и тут я прекрасно Аську понимаю, потому как сам не приемлю компромиссы, когда речь идет о теплой булочке или бисквитном пирожном.

Старшая наша дочь Оля тоже в детстве любила булочки с изюмом. Это теперь она стала взрослая и утверждает, что с детства обожала шпинат, овощи и фрукты, но мы-то знаем правду: недавно Аська нашла школьную анкету старшей сестры — помните, составляли такие в младших классах и давали заполнить всем друзьям? И рядом с «Любимый певец — Андрей Губин» у Оли написано: «Любимая еда — КурАчка Гриль». Курица, которую моя жена Таня мастерски готовила в духовке, действительно долгое время была королевой наших семейных ужинов.

Но самый яркий гастрономический эпизод из детства старшей дочери связан с мороженым. В конце 1990-х рядом с нами открыли кафе-мороженое «Баскин Роббинс», страшно дорогое, вкусное и заграничное. Не знаю, как сейчас, а в те времена у этого мороженого был маскот — розовая ложка с глазами. Под Новый год ее наряжали Дедом Морозом и устраивали конкурс раскрасок среди окрестных детей с соответствующими картинками. Мы трудились над ней несколько дней. Раскрашивала в основном жена, а Оля обильно посыпала раскраску блестками — видимо, это и пленило невидимое жюри: через неделю мы узнали, что дочь заняла первое место! В качестве награды ей выдали сандей: политые сливками и сиропом три шарика мороженого. А это значило, что в кои веки можно было не выбирать между «ромовым изюмом», «клубничным отличным» и «рокки-роуд». Можно было взять все три! Это был настоящий праздник.

Что до Аськи, то ее гастрономический энтузиазм успешно дожил до подросткового возраста. Попав в 12 лет в свой первый настоящий отель в Стокгольме (когда она была совсем маленькая, мы в отпуске, как правило, снимали квартиры и готовили сами), дочь больше всего ждала включенный в проживание завтрак. Встала раньше всех, разбудила нас мольбами и шантажом, а потом почти час бегала кругами вокруг стоически скромного шведского (во всех смыслах) стола, сочиняя различные варианты бутербродов (с колбасой, сыром, сижьей икрой из тюбика, с соленым маслом, с желтыми колечками паприки) и миксуя заправки для йогуртов. Потом, отдышавшись, она уселась напротив, и мы стали обсуждать планы на день. На лице дочери меж тем блуждала мечтательно-рассеянная улыбка. «Ты вообще, — говорю, — слушаешь меня?» «Подожди, пап, — ответила Аська. — Я должна подумать о том, что буду есть завтра».

Этот случай многое говорит не только о нашей семье (мы таки любим поесть), но и о наших путешествиях. Стыдно признаться, но именно еда, а не путеводители или музеи, долгое время была для нас с Аськой лучшим способом узнать и почувствовать ту или иную страну. В том же Стокгольме я обещал дочке «тефтельки, как у Карлсона» (не сработало — для современных детей это «фрикадельки, как в “Икее”»), а в Таллине мы лечились от хандры марципанами (между прочим, помогает, это научно доказанный факт: в миндале есть серотонин, он же гормон счастья). На Корфу дочь впервые увидела, как растут фиги, после чего отказалась их покупать, и мы часами искали «ничьи» деревья, инжир с которых был, понятное дело, гораздо вкуснее, чем рыночный. На Крите мы ходили обедать в маленькую харчевню на берегу, где хозяин-рыбак подавал совсем мелкую, зато только что выловленную рыбешку. А в Хайфе нас ждало настоящее гастрономическое чудо. Моя троюродная сестра Наташа приготовила чолнт — волшебное еврейское блюдо из мяса, овощей, фасоли и перловки, которое позволяет в шаббат не разжигать огонь и лакомиться горяченьким. Дело в том, что чолнт начинают готовить в пятницу, а потом он сам доходит на плите еще часов восемь-десять, и — опа! — с божьей помощью готово горячее на субботу. Но пока чолнт доходил до кондиции на плите, боже, что это был за запах! С утра в субботу у нас проснулся такой аппетит, что мы чуть руки себе не отгрызли, обгладывая мясо с косточек.

Хотя можно никуда и не ехать — нас и здесь неплохо кормят. Асина мама прекрасно готовит, а главное, органически не может повторяться, постоянно находясь в поиске новых форм, а заодно и содержания. В любом блюде в любой момент могут появиться самые неожиданные ингредиенты, так что жизнь наша и дома похожа на большое гастрономическое приключение. Правда, иногда наша мама уезжает на несколько дней к своей маме, и тогда нам с Аськой приходится справляться своими силами. Один раз купили «пельмени для гурманов». Они оказались довольно необычными на вкус. Начали мы бодро, но скоро скисли. «Странные люди эти гурманы, — сказала Ася нарочито веселым голосом, явно стараясь меня подбодрить. — Кстати, кто это вообще? Хочется побольше о них узнать!»

Но примерно год назад я стал замечать первые признаки ренегатства на этом веселом празднике живота и пиру неукротимого духа. Наверное, мне стоило заподозрить неладное еще когда я услышал, как Аська в своей комнате сочиняет очередной потенциальный хит:

Я на ЗОЖе, я на ЗОЖе,
Не для Коли и не для Сережи,
Это все для здоровья кожи…

Потом в нашем холодильнике появились греческие йогурты без наполнителя, а Аська все чаще мягко отказывалась обедать с нами, говоря, что приготовит себе салат. Из-за океана, где теперь живет Оля, тоже стали приходить тревожные вести: в разговорах по ватсапу старшая дочь все чаще возмущалась, что американцы во все добавляют сахар и невозможно найти овсянку без какого-нибудь «кокосового вкуса». Зато даже в отстойном «Волмарте» есть спаржа и артишоки, которые она, оказывается, страшно любит и умеет жарить практически по-римски. А на майские праздники мы оставляли младшую на пару дней одну, и накануне отъезда я решил сходить с ней в магазин, чтобы купить еды. Думаю, куплю тортик — небольшой медовик, он всегда ей нравился. Вечером чаю попьем, и ей еще останется, чтобы заесть тоску от разлуки с родителями. Мы разошлись по магазину в разные стороны, а когда встретились у кассы, в руках у Аськи были авокадо, пара греческих йогуртов, кус-кус и еще что-то серо-зеленое в затянутой прозрачным полиэтиленом упаковке. «А это что такое?» — спрашиваю. «Это, пап, котлеты из шпината. Такая вкуснятина, обожаю. Сейчас приду и разогрею!»

Стоит ли говорить, что торт мне пришлось уплетать самому. В поисках поддержки написал старшей дочери в ватсапе: «Представляешь, Аська стала зожницей! Приезжай скорей, будем есть КурАчку Гриль!» Через 10 минут пришел ответ: «Пап, прости, я сейчас в зале на тренировке. Давай созвонимся на днях!» Я отрезал себе еще кусок торта и пошел на кухню ставить чайник.