Однажды среди ночи раздался гнусный писк. Вотсап. Ладно, думаю, какая-то дурацкая рассылка, сплю дальше. Но пискнуло снова. Потом снова. Телефон, как назло, был далеко, на зарядке.

Сами знаете, какая мука подниматься ночью из томных перин и куда-то идти, даже пару шагов. А там опять пискнуло, опять и опять. Затихло. Утром, думаю, убью того, кто мне что-то присылал. И постарался уснуть. Но только сознание отдалилось в уютные бездны — снова пискнуло. Я открыл глаза. Писк, писк, писк. Кто-то очень хотел меня доконать. «Не спать!» На очередном писке я вскочил в приступе тахикардии. Схватил телефон. Увидел фотографии белокурой девчушки. Всего их было 72. И весь этот стивен-кинговский хоррор мне устроила старинная подруга. Она была сейчас на далеком курорте и решила мне отправить фотки своей шестилетней дочки, своей Дашеньки: «Посмотри, как она веселится, как хорошо плавает на матрасике, как с горки несется, ну не прелесть?»

Семьдесят две фотографии. Сейчас я ненавидел эту подругу и ее прелестную Дашеньку. Я отбил холодными пальцами на телефоне: «А можно избавить меня ночью от ваших прелестей?»

Подруга явно обиделась. Наутро я понял, что был слишком резок, что Дашенька, конечно, прелестна, что…  Хотя почему, блин, резок? На кой черт мне 72 фотки чужой девочки? Пусть даже не ночью, пусть ясным днем. Они мне совсем не нужны. Это лишняя для меня визуальная информация.

Я не законченный эгоист, не злобный детоненавистник, не истерик в стилистике некоторых светских девушек, которым всюду мешают дети. Я вообще достаточно чадолюбив, что могут подтвердить все мои друзья. И люблю с детьми повалять дурака, что-то затеять, даже залезть с ними под стол.

Та же Даша — милая девочка, мы с ней немного играем, когда я иногда бываю в гостях у этой подруги, Даша рассказывает про своих кукол и «Щенячий патруль». Но я не про чадолюбие, я про другое. Фотки чужих детей в промышленных объемах не вызывают у меня щенячьего восторга. Они вызывают лишь раздражение. И желание, чтобы у смартфона с фотками вдруг мгновенно сгорел аккумулятор.

Это вообще некоторая бестактность — обременять других фотографиями своих чудесных малышей. Когда их выкладывают в сети — ради бога, тут же у меня свобода, я совсем не обязан их смотреть и выказывать уставной восторг («Ой, какая принцесса!», «Ой, какой жених растет!»). Хотя часто и искренне лайкаю.

Но вот при личном контакте это порой становится невыносимо. Есть целая армия вдохновенных мамаш, которые уверены: они должны продемонстрировать все достижения своего «сладустика». Встречаешься с такой, она спрашивает: «Так, сколько мы не виделись? Почти год? Ужас! Ой, у нас столько нового! Я тебе сейчас все покажу… » И достает смартфон.

Блин. Черт. Засада. Она начинает демонстрировать все фотки. Вот ее «котеночек» примеряет кепку, вот ее «бабасик» едет на трехколесном велосипеде, вот ее «писюндель» в ванной с пеной. А что остается мне? Я не могу сказать: «Знаешь, мне хватит двух фоток бабасика, спасибо!» Чувства матери — это святое. Мать нельзя обижать. Даже если быть максимально корректным. И я вынужден демонстрировать увлеченность, должен задавать дурацкие вопросы про бабасика, должен улыбаться так старательно, что спустя минут тридцать превращаюсь в Джокера. Это какая-то особая форма пытки. Бабасиком.

У меня самого трое детей. Но никогда еще, даже будучи поддатым, я не предлагал друзьям-знакомым изучить все их фотки, что хранятся у меня в телефоне. Если спрашивают — показываю. Одну, две, три. Не больше.

Однажды я оказался в гостях у других знакомых. Они вынесли шесть толстых фотоальбомов: «Сейчас покажем, как наша Милочка росла». Эту Милочку я видел три раза в жизни. Мне совсем нет дела до ее удивительных метаморфоз. Почему родители этого не понимают? Почему они настолько бестактны?

Но в тот вечер я быстро нашел путь к спасению. Я просто изобразил отравление и вызвал такси. Возможно, я сыграл очень неправдоподобно, плевать. Или даже к лучшему: эти родители догадались, что шесть толстых альбомов Милочки — радость лишь для них, плюс бабушек-дедушек. Все.