Я родился в 1975 году в Ленинграде и провел там больше половины жизни. Это и в общероссийском смысле культурная столица, но и для меня лично особенное место с особенным окружением, которое меня формировало.

Мои родители помогли мне познакомиться и с архитектурной частью города, и с его культурным содержанием. Здесь я получил немного музыкальное, немного художественное образование. Хотя бы на каком-то зачаточном уровне я научился наслышанности и насмотренности, что дало мне определенный базис для дальнейшей творческой работы.

Когда мне было лет десять и я гостил у бабушки, рассказывал ей, что стану директором. И она не очень-то верила. Причем ничего конкретного не говорил, просто директором, видимо, запомнил из одного из разговоров взрослых о моем будущем.

А еще я любил рисовать, но как-то не мечтал стать художником. Хотя искусство в той или иной мере не покидало меня всю жизнь — в часовой или в других сферах. Поэтому, скажем так, все мечты в том или ином виде сбылись.

Сначала я окончил среднюю школу в Ленинграде. Уже в Санкт-Петербурге поступил в техникум, потом он стал колледжем. Сейчас на этом чудесном месте ничего образовательного уже, насколько я понимаю, нет, я был там недавно. Затем поступил в колледж телекоммуникаций, в то время он назывался Ленинградским техникумом связи. Там я получил специальность радиотехника.

Сначала были не часы, а интерес к электронике. Связь меня привлекла совершенно случайно. Мне нравилось все, что связано с электроникой, с радио. Я начал факультативно изучать это дома. Оказалось, у меня папа тоже в детстве увлекался радиотехникой, собрал на чердаке большое количество журналов «Радио». Потом я ходил в кружок, бегал с радиостанцией «Охота на лис», изучал азбуку Морзе, много паял.

В 18 лет окончил техникум и стал думать, что делать дальше. Помню себя на тот момент — ветер в голове. Решил пойти в армию, причем абсолютно добровольно. Поскольку у меня уже была специальность, меня взяли связистом-срочником в воинскую часть. И я там занимался длительное время: вешал провода, чинил телевизоры.

В 1994–1995 годах служил в армии. После службы хотел поступать в Академию художеств им. Репина, но не сложилось. Нужно было зарабатывать деньги: в 1996-м было не до академического образования.

Интересно, что другая моя бабушка работала в часовой мастерской, принимала часы в ремонт. Мастерская, кстати, известная, до сих пор существует на Невском проспекте, дом 23. Но интерес к часам у меня тогда еще не появился.

А все началось в 2000 году, когда мы с приятелем открыли собственный бизнес. Идея была достаточно простой: покупаем в Москве недорогие часы оптом, продаем их в розницу в Санкт-Петербурге. И дело стало быстро развиваться, приносить неплохой доход.

Через некоторое время у нас появился маленький магазинчик. Часы начали увлекать меня как нечто большее, чем просто товар. Посетил одну часовую выставку, увидел, что часы бывают разными, начал исследовать, читать журналы, коллекционировать, покупать старинные модели. Меня привлекало то, что им, к примеру, больше ста лет, и они работают, показывают время. Это так здорово!

Потом полтора-два года я изучал рынок, ремонтировал часы и изучал механизмы. Понял, что не все еще изобретено. Сделал первый эскиз наручных часов году 2001. Кстати, многие мои ранние идеи материализовались лет через десять-пятнадцать.

Первые часы появились, когда я понял, что могу выпустить что-то новое, тем более что магазин для сбыта был. Для этого нужно было купить готовый кварцевый механизм, комплект стрелок, сделать корпус, упаковку, инструкцию. Я сделал чертеж деталей, мы нашли подрядчиков: одни вырезали из нержавейки лист, другие его гнули, третьи шлифовали, четвертые лазером вырезали надпись. Так мы делали с приятелем первые часы.

Все стало серьезно в 2003-м, когда у моего отца был юбилей, ему исполнялось 50 лет. И я подумал, что очень здорово сделать ему такой подарок — золотые часы. Это задача посложнее: заводную головку сделал сам, механизм взял готовый швейцарский. Конечно, сейчас на эти часы немножко страшно смотреть, на тот момент это была самоделка. Но при этом и первая попытка сделать что-то свое.

После я задумался, почему часы с турбийоном так дорого стоят. Начал разбираться и понял, что король-то голый, и механизм, на мой взгляд, был очень несложным, но при этом дорогим. Решил попробовать изготовить такой же: взял готовый механизм настольных часов и вырезал лобзиком и простой бормашинкой каретку турбийона. И в итоге эта конструкция заработала.

Был у меня знакомый реставратор Владимир Ильин. Я предложил начать небольшое производство часов с турбийоном, заработать, но у самого времени не хватало. Я пару месяцев все просил его помочь с чертежами, а потом взялся сам. И вот методом проб и ошибок получился в итоге тот результат, который мы имеем — первые настольные часы с турбийоном.

Первая мануфактура появилась в 2003 году, когда я начал делать первые часы с собственным механизмом. И на старте я работал один. Спустя два года появился мастер, который помогал мне собирать механизм, через год пришел токарь, который точил детали. В начале это была мастерская-ателье, в которой делали буквально одни часы в год. Затем команда начала расти, а количество часов — увеличиваться.

В полном значении слова мануфактура появилась в 2008–2009-м. Тогда у нас уже были отдельный конструктор, часовой мастер, токарь, фрезеровщик. В 2011-м мы переехали в Москву — тогда началась новая эпоха развития.

Первой трудностью было отсутствие системных знаний. Обучаться приходилось самостоятельно. Можно было сказать, мол, надо было вам ехать в Швейцарию учиться в какую-то часовую школу, но это не так просто. И в то время в России не было школы часового дела, поэтому процесс проходил исключительно спонтанно. Учился по старым советским книгам, много пробовал, ошибался, учился на ошибках — ютуба тогда не было.

Были и экономические кризисы. В 2014-м, например, прекратились инвестиции, а у нас огромное количество сотрудников, и им надо платить зарплату. У меня был выбор: либо закрыть дело всей жизни, либо продолжать. Я, честно говоря, даже не рассматривал остановку производства. Поэтому мы сократились, остались в Москве в этом же здании, где сейчас находимся, но с меньшей командой. И начали почти с нуля.

Часы «Константин Чайкин» стали ценить на мировом уровне, когда в 2007-м я сделал часы с пасхальным механизмом и мне показалось, что их можно показать не только в России. Я много раз писал в Академию независимых часовщиков, а спустя год поехал на выставку в Базеле.

Не все поверили, что эти часы могут быть сделаны в России. Президент академии после приезжал и проверял, что это все действительно собирается здесь, вот этими руками. А уже осенью 2008-го в Вене меня приняли кандидатом в члены часовой академии. Пресса начала писать о единственном российском мастере на международных выставках в Швейцарии, и постепенно о мануфактуре стали говорить чаще.

За последние полгода появились новые вводные, работа усложнилась. Во-первых, укрепившийся рубль плохо действует для российского производителя-экспортера, потому что повышается стоимость изделия по сравнению с зарубежными конкурентами.

Во-вторых, все страны поделились как бы на две категории: есть дружественные, есть недружественные. Вторые вводят импортные пошлины 35% — это касается Европы, США. Это очень много, колоссальная цифра, поэтому очень сложно работать сейчас с европейцами.

Кроме того, нам не вернули наши часы с международного конкурса из-за новых условий перевозки часов. Так что участвовать в других выставках мы просто так не можем. Есть сложности с международной транспортировкой, оплатой, развитием соцсетей. Но то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Мы эти проблемы решаем. И при этом зарубежные клиенты приняли то, что у нас теперь все дороже. Приняли то, что ждать часы нужно дольше. И спрос, что интересно, только растет. Все равно все нас любят, все хотят — вопреки всему.

Большое недавнее достижение: модель «Харли Квинн» в этом году вошла в шорт-лист самого авторитетного часового Гран-при — Grand Prix d’Horlogerie de Genève 2022. Я участвую в конкурсе с 2013 года, и в пятый раз наши часы номинированы.

Я живу не сегодняшним днем. Производство в отличие от торговли более долгоиграющая история, особенно с учетом того, что у тебя в компании работают 40 человек, и ты должен думать об их завтрашнем, послезавтрашнем дне. Поэтому у меня прекрасные производственные планы.

Будем увеличивать объем производства, потому что у нас сейчас очень большой спрос. И для этого по большому счету нужны не деньги, не оборудование, не отсутствие санкций, а люди. Это то, что нужно беречь, во что нужно вкладывать, то, что нужно развивать.

Поэтому планирую больше вкладывать в людей, в будущее часового искусства, в его завтра — так и работает наше дело.

Фото: из личного архива Константина Чайкина