Я занимаюсь литературой в самом широком смысле: пишу прозу, редактирую литературный журнал «Носорог» и с некоторых пор руковожу издательством, которое выросло на базе журнала.

Сейчас удивительно сложное для всех независимых издательств время. Поэтому пусть история «Носорога» станет еще одним поводом напомнить всем о том, что сейчас как никогда важно поддерживать самоорганизованные и независимые инициативы во всех областях, в том числе в сфере литературы и искусства.

Я родилась в Москве и хотя первые годы жизни провела в Германии, все-таки считаю, что выросла и сформировалась в московских реалиях конца 1990-х — начала 2000-х годов. Замысел «Носорога» можно отнести, хотя и условно, к моим студенческим годам. Кажется, именно тогда у меня появился некий образ будущего издания, но без четкого понимания, во что именно это может вылиться. Я училась на факультете журналистики МГУ, на кафедре литературно-художественной критики у профессора Николая Алексеевича Богомолова, одного из наших главных специалистов по русской литературе начала XX века и по творчеству Михаила Кузмина в частности. После завершения учебы и работы младшим редактором в журнале The Prime Russian Magazine (где мне посчастливилось работать под началом Максима Семеляка и Льва Данилкина) я все-таки решила воплотить свой замысел. Журнал на тот момент в какой-то степени стал моей попыткой то ли создания нового сообщества, то ли — что скорее — некой точкой входа в уже существующее. На тот момент московское литсообщество для меня было ограничено совсем небольшим кругом людей. Одним из них был литературный критик, поэт Игорь Гулин, в итоге ставший моим «носорожьим» партнером. Позже к нашей камерной редакции присоединился петербургский литератор, прозаик Станислав Снытко.

Первый номер «Носорога» вышел летом 2014 года, когда точка невозврата по направлению к новой России уже была пройдена, но рубль пока не упал, поэтому печать тиража даже в Прибалтике была дешевле, чем во многих местах в Москве, также все еще оставались довольно большие надежды на процветание.

Когда «Носорог» только появился, один из самых часто задаваемых читателями вопросов был связан с его названием. Также многие в личном общении интересовались тем, как самоорганизованное издание собирается существовать, подразумевая, что оно вряд ли сможет окупиться. Вопрос о том, зачем вообще нужен литературный журнал в бумажном виде, вроде бы ни у кого не возникал (что было хорошим знаком).

Что касается названия, то оно, кажется, родом из тех же времен, что и первообраз журнала. Его, наверное, можно объяснить юношескими увлечениями театром и литературой абсурда, но, конечно, здесь нет прямой связи, это все из области бессознательного. Некое затуманенное объяснение названия было предложено в эпиграфе к первому номеру:

«Если мы хотим представить носорога, неважно — белого ли или цвета вулканического ила, то должны вспомнить не только о звере с неугасимой яростью и презрением бело-красных глаз, одетом Кришной в боевой панцирь и вспарывающем слоновье брюхо наточенным могучим рогом, не только о поглощающем стаде топочущих толстокожих существ, облеченных в другую плоть и вынужденных разрушать свой привычный мир, но также о второй натуре древнего зверя, спрятанной в средневековых фолиантах, на страницах чудесных бестиариев в воображаемом образе единорога — неуловимом и чудесном сосредоточии символов бисексуальной красоты и противоядия от внешнего мира, столь сильно желанного для людей-охотников».

Игорь же определял носорожность как некую тревожность, и это понятие было очень важным как для текстов, так и для визуального оформления первых номеров. Кстати, за внешний вид первых двух номеров отвечал художник и дизайнер Кирилл Глущенко. Потом его сменил Алексей Ивановский, наверное, многим хорошо знакомый по работе над сайтом W-O-S. Начиная с шестого номера «Носорогом» занимается Максим Плоскирев, его приход совпал с важнейшим событием в жизни журнала: он стал частью медиаартели «Мамихлапинатана», что позволило вырастить из юного носорога вполне упитанного зверя. Еще важно отметить, что первый номер «Носорога» был сделан на специально отложенные для этого средства, и до появления «Мамихлапинатаны» каждый следующий номер выходил, как только мы распродавали тираж предыдущего, поэтому интервал между выпусками в какие-то особенно тяжелые моменты мог составлять полгода. Сейчас мы выходим раз в три месяца, но есть опасения, что так называемые обстоятельства непреодолимой силы снова вынудят нас сделать более существенный перерыв.

С приходом в жизнь «Носорога» «Мамихлапинатаны» характеристики журнала стали более определенными, и если сейчас рассказывать о том, что такое «Носорог», то важно отметить, что, как и было заявлено при самом запуске, он выходит только на бумаге. Это ставит границы для существования некоторых текстов и изображений, но создает тип отношений между читаемым и читающим, направленный в первую очередь на соприкосновение с изданием как объектом. «Носорог» публикует прозу, поэзию и философию, но принципиально лишен критического и теоретического блоков — в этом смысле мы отличаемся от, например, классического толстого журнала. Мы с самого начала делали особый упор на дизайн, совмещая литературные тексты с живописью. Каждый номер составлен по коллажному принципу: разные стили и формы, слова и изображения, иногда лишь удерживающие напряжение, а зачастую собирающиеся в единое высказывание, как в случае специальных тематических номеров. Как раз сейчас у нас вышел такой номер — полностью посвященный оттепели и сделанный при поддержке Центра Вознесенского. До этого был наш бестселлер — номер о Венеции. Дело в том, что несколько лет назад я переехала в Венецию, хотя по рабочим делам по-прежнему провожу много времени в Москве. Именно Венецию сейчас можно считать тем пространством, что определяет меня и в некотором смысле наше издание.

Два года назад «Носорог» расширился, став еще и книжным издательством. Мы печатаем преимущественно крупные прозаические форматы, публикация которых в журнале могла растянуться на несколько номеров. В линейке издательства сохранен все тот же коллажный принцип: каждая книга «Носорога» — это цельное высказывание само по себе, однако оно обрастает дополнительными смыслами и образами при сопоставлении с другими изданиями (роман Павла Пепперштейна — философский фикшн Резы Негарестани — модернистский роман венгерского классика Шагдора Мараи — эссе Жан-Поля Сартра о Тинторетто — и так далее).

Подобную историю жизни практически любого независимого издательства хотелось бы завершить рассказом о планах, но есть опасения, что сейчас это слишком зыбкая территория. Планы есть, они довольно обширны и захватывающи (как раз накануне вспышки эпидемии в Европе мы заключили несколько договоров о покупке прав), но время как будто изменило свое линейное течение, и в какой точке мы окажемся через, скажем, месяц или два, пока сказать трудно. Но меня интригует дальнейшее развитие событий, которое позволяет искать и находить новые формы и типы работы, а главное — я стараюсь находить плюсы в карантине и изоляции — позволяет работать с текстами и над текстами в гораздо большем объеме.

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на ab@moskvichmag.ru

Фото: из личного архива Кати Морозовой