В официальном заявлении британской полиции говорилось: «Результаты вскрытия, проведенного патологоанатомом Министерства внутренних дел, показывают, что причина смерти соответствует повешению. Патологоанатом не обнаружил ничего, что свидетельствовало бы о насилии или борьбе».

Позже на заседании у коронера графства Беркшир полиция уточнила: на шее умершего был обнаружен кусок ткани с узлом, другая часть той же материи болталась на перекладине ванной, где обычно вешают шторки для душа.

Все это выглядело странно. Борис Березовский умер в доме бывшей жены Галины Бешаровой. В деле о смерти он фигурировал не под своим именем, а как Платон Еленин — так он был зарегистрирован в Великобритании. До сих пор в открытом доступе нет ни одной фотографии с места смерти Березовского. Понятно, что это прождало множество слухов о возможном убийстве. Однако близкие БАБу люди уверены — такая смерть была логичным итогом жизни человека, который более 10 лет творил историю России.

Формально именно Березовскому мы должны быть обязаны тем политическим космосом России, в котором мы живем сейчас. Дважды Березовский и его коллеги-олигархи брали на себя роль главных решальщиков судьбы страны. Впервые это случилось в 1996 году. Тогда благодаря ОРТ Березовского и его команде политтехнологов удалось выиграть выборы президента России. Им второй раз стал Борис Ельцин, чей рейтинг накануне выборов практически был равен нулю, а все карты были на руках конкурента — коммуниста Зюганова. Второй трюк по организации выборов Березовский осуществил в 1999-м, когда буквально за несколько месяцев создал партию «Единство» (будущая «Единая Россия») и провел ее в Думу. Именно эта партия стала главной опорой молодого президента РФ Владимира Путина.

«Скучно, слушай, — говорил Березовский на пике своего могущества в 1999–2000 годах. — На выборах победил, премьер-министра назначил, президента назначил. Скучно стало». Друг молодости Березовского Леонид Богуславский вспоминал, что в те годы «он действительно считал, что схватил Бога за бороду и может уже ходить по воде и не тонуть».

То, что произошло потом — конфликт с Путиным, переход в оппозицию, отъезд из страны, — разрушило не только планы Березовского, но и его представления о мире. О том, какие, собственно, представления царили в голове эталонного российского олигарха 1990-х, его многолетний друг, а потом враг Петр Авен написал книгу «Время Березовского» (АСТ, 2018). «История жизни человека не может быть большой без трагедии, — писал в предисловии Авен. — У Бориса она случилась. Мне кажется, что без по-настоящему трагического финала судьба Березовского могла бы выглядеть как не очень смешной водевиль. А так — настоящий герой Шекспира».

Так или иначе, но именно Березовский создал хрестоматийный набор качеств, который теперь — заслуженно или нет, не так уж важно — приписывают нуворишам 1990-х годов: абсолютный аморализм, ослепительный эгоизм, полнейшая безответственность, а главное — широчайший масштаб планов и притязаний.

Вся жизнь Березовского была связана с Москвой. Ее столичность стала тем черноземом, на котором взошел и расцвел его талант великого махинатора. После того как в конце 2000 года он перебрался в Лондон, его горизонт стал стремительно сужаться. В этот момент обнажились ребра той ментальной конструкции, которая позволяла ему свергать и назначать первых фигур России. Все, что было большим и ослепляющим своим величием в Москве, в Лондоне стало очень маленьким и бледным.

Один из близких друзей Березовского историк Юрий Фельштинский рассказывал о своих встречах с ним уже в эмиграции: «У меня было с Березовским много ситуаций, когда челюсть отвисала. Одна из них была, когда я привез в Лондон Мельниченко (Николай Мельниченко, сотрудник охраны президента Украины Леонида Кучмы, в конце 1990-х годов вывез из Украины так называемые пленки Кучмы, представлявшие собой прослушку рабочего кабинета Кучмы в Киеве). Мельниченко — это как бы не политический деятель, мягко выражаясь, ни с какой стороны. И тут Березовского осенило. Он говорит: “Слушай, я понял, что мы сейчас сделаем. Делаем Мельниченко президентом Украины”. Я рот открыл. А для Березовского все было просто. Деньги есть, покупаем телевизионный канал, Доренко переводим в Киев, сажаем его перед экраном, и дальше Доренко нам делает из Мельниченко президента. То же самое он попробовал в реальности, в Грузии, с Бадри Патаркацишвили. Бадри очень не хотел быть президентом и вообще был от всего этого очень далек. Бадри любил богатую спокойную жизнь с хорошим вином. Я говорю: “Боря, а ты уверен, что Бадри хочет быть президентом?” Он говорит: “Да кого это волнует, чего он хочет? Скажу, чтоб был президентом — будет президентом”».

Именно так Березовский действовал и в России. Он мог придумывать самые хитроумные комбинации, сложнейшие многоходовки, обосновывая их часто блестящими теориями. Но в основе этого фонтана идей всегда лежала лишь страсть к игре, густо сдобренная безответственностью и глубоким безразличием к судьбе страны. «Борис просто создавал себе площадку для игры, — вспоминал Фельштинский. — Все, что его интересовало, — чтобы ему было интересно, чтобы он получал удовольствие от жизни. Он собирал ощущения».

С отъездом из России площадка для игры стала сжиматься как шагреневая кожа. Сжималось не только пространство, но и средства. Его жены отсуживали у него сотни миллионов, суды арестовывали его имущество по всему миру, на него было заведено множество дел по поводу мошенничества в колоссальных размерах и отмыва средств. Смерть ближайшего друга Березовского Бадри Патаркацишвили в 2008 году полностью лишила его бизнеса. Все активы БАБа были записаны на друга Бадри. Бадри не хотел никого обманывать, но его смерть была внезапной, а вдова Инна Гудавадзе на все претензии Березовского отвечала чеканной фразой: дружба по наследству не передается. БАБ вынужден был продать свои дома, автомобили, резко сократить обслугу и охрану. После его смерти оказалось, что он был банкротом с долгами на 309 млн фунтов.

Последним ударом стал исход тяжбы Березовского с Романом Абрамовичем. БАБ настаивал на том, что Абрамович оказывал на него давление при продаже акций «Сибнефти» и «Русала», что привело к большим финансовым потерям. «Я видел его в суде, — вспоминал Александр Волошин. — Это было, конечно, жалкое зрелище. Мне показалось, что он какой-то помятый, побитый. Кажется, что он пил много. И как-то он неубедительно выглядел, путался. В конце концов судья ему говорит: «Господин Березовский, вы вот тут сказали “белое”, а вот тут сказали “черное”. Вы где нам правду-то говорите?» И он что-то отвечает, а судья смотрит на него. Он выглядел жалким, неадекватно реагировал».

Когда в конце августа 2012 года судья Коммерческого суда Лондона отклонила иск Березовского, для него это было ударом. После десятков выигранных судов он до последнего был уверен, что победа у него в кармане.

Никто не знает, что происходило в его голове в последние месяцы жизни. Друзья не верят, что Березовский, для которого не существовало ни прошлого, ни раскаяния, мог хоть в чем-то признать свою неправоту. Скорее всего, его самоубийство стало формой своеобразной мести тому миру, который поднял его до небес, а потом низверг.

«Он все время искал для себя эту площадочку для игры…  — говорил Фельштинский. — Начал с огромной России, потом попробовал чуть-чуть в Грузии — не получилось, попробовал в Украине — не получилось».

Со смерти Березовского прошло всего 10 лет, и вот уже не очень понятно, чью трагедию воспел Петр Авен в своей книге — самого Березовского или страны, с которой этот герой 10 лет играл в кошки-мышки.