Софья Троценко отмечает в этом году большую дату — 15-летие основанного ею «Винзавода», президентом фонда которого она является все эти годы, и дату поменьше — двухлетие Ассоциации галерей, объединяющей все значимые на современном художественном рынке площадки.

В интервью издателю «Москвич Mag» Игорю Шулинскому один из самых успешных российских арт-продюсеров рассказала о том, как изменился «Винзавод» за полтора десятилетия, и о том, как проект «Открытые студии» позволяет сделать карьеру молодым художникам.

Помню, когда открылся «Винзавод», это было самое модное место в Москве. Все лучшие художники и многие галеристы пытались подружиться с вашей парой. Кто это — Соня Троценко и Игорь? Это был центр искусства. И предполагалось, что «Винзавод» станет местом, куда люди будут приходить и покупать искусство. Это было действительно энергетически мощное место. Но прошло время. Казалось, «Винзавод» не выдерживает конкуренцию, идет вниз. Прости, я рассказываю, как это вижу. И вдруг совершенно неожиданно в ковидное время «Винзавод» наполняется какой-то новой энергией, появляется доминирующая тема уличного искусства, появляется новое дыхание. Как вы нащупали этот путь?

Понимаешь, когда «Винзавод» открывался, он был единственным. Вопрос не в том, что «Винзавод» падал и поднимался с точки зрения программы, энергии или чего-то еще. А очень сильно менялась Москва и контекст, в рамках которого все происходило и происходит.

В 2006 году, когда мы задумали этот проект, мы были, по сути, единственными, кто на постоянной основе что-то делал в современном искусстве и объединял всех самых активных. И наша задача не делать постоянный вау-эффект, а работать ровно на протяжении долгого времени. На мой взгляд, мы за 15 лет создали качественные проекты, которые решили определенные задачи, открыли имена молодых художников, стали важными для искусства.

Пандемия, локдаун, события февраля эту систему изменили, мы все оказались в состоянии переосмысления и непредсказуемости того, что нас ждет завтра, и все предыдущие планы стали неактуальны. И команда «Винзавода» хороша в работе в кризисные моменты — когда вокруг практически ничего не происходит, и ты остаешься опять как бы один. Оптика нацелена только на нас, что не отменяет того, что мы классные и делаем классную программу.

То есть ты пытаешься сказать, что сейчас вы видны из-за того, что вы одни?

Мы, к сожалению, мне кажется, опять одни, да. Но это не главная причина. К сожалению, потому что меня часто спрашивают про конкуренцию, а я считаю, что у нас не было и нет никакой конкуренции. Я имею в виду нас как институцию в теме арт-рынка. Все мы: «Винзавод», галереи, другие институции делали большое дело, что увеличивало количество коллекционеров, количество художников, количество проектов. Все вместе генерировали общие смыслы, в которых каждый находил что-то свое.

Когда вы начинали историю с «Винзаводом», вы же думали, что когда-то эта история себя окупит, она будет приносить и деньги помимо удовольствия. Но прошло время, и оказалось, что экономический механизм на заработал. Надо признать, что и на Западе та же ситуация. Многие институции живут за счет государственных вливаний и спонсорских денег…

… А мы не живем на государственные деньги.

Вот и мой вопрос — получается что-то заработать?

У нас такой задачи не было изначально. Изначально проект «Винзавод» нами был определен как благотворительность. Была задача сделать экономически устойчивую систему, чтобы она как раз не зависела от государственных денег или партнерства.

Эта задача выполнена?

Конечно, да, после второго года мы получили экономическую устойчивость, что позволяет не зависеть от наличия или отсутствия у нас партнеров.

Это за счет сдачи в аренду помещений?

В том числе. Просто мы не вытаскиваем все деньги себе, а перенаправляем в наши программы поддержки арт-сообщества.

История с арендой не стала хуже?

Нет, пока наши резиденты все на месте, никто не закрывается. У нас был очень сложный момент во время пандемии и ковида, когда мы поддержали всех резидентов и дали очень большие скидки на аренду — от 50 до 90%, за счет чего большинство из них не закрылись и не обанкротились.

Недавно арт-директором «Винзавода» стала Сабина Чагина. «Продай» мне ее за три предложения.

Ее программы суперактуальны. Она человек-тренд со своим почерком. Как арт-директор в команде «Винзавода» она принимает участие в процессе формирования сообщества (не только художников) и курирует направление urban art. Для себя мы поняли давно — нам важно поддерживать именно создателей, авторов через наши программы мер поддержки и конкурсную систему.

А чем это отличается от аукционов, которые раньше проводил на территории «Винзавода» Владимир Овчаренко? Или от «Шара и креста»?

Все это идет в одну копилку. «Шар и крест» — нереально крутой проект, который был актуален именно в сложный момент ковида. Но мы же понимаем, что аукцион — важный инструмент арт-рынка и должен существовать по прозрачным правилам, чтобы не рушить все остальное. У Vladey и Володи получалось отлично привлекать к себе коллекционеров, но по итогу это не влияло на других участников арт-рынка.

Мы все-таки стараемся делать какие-то вещи, которые арт-рынок развивают. Если ты помнишь, мы первые начали работать с молодыми художниками — раньше это был проект «Старт», сегодня — «Открытые студии». Когда мы начинали «Старт», не было институций, которые работали бы с молодыми художниками. Даже галереи их не брали, они работали с состоявшимися художниками, которые приносили им деньги.

Сейчас ситуация изменилась?

Да, но во многом благодаря тому, что сделал «Винзавод», потому что именно с наших программ начали те художники, которых ты видишь сейчас во многих галереях. Например, проект «Открытые студии» завершает восьмой сезон. Каждый сезон очень высокий конкурс, более 300 заявок на 10 мест. В течение полугода художники работают с ментором, выстраивают горизонтальные связи, знакомятся со всеми, от кого в дальнейшем зависит их карьера: с кураторами, галеристами, критиками и коллекционерами. Мы видим результат работы проекта в процессе того, как художники начинают работать, они параллельно принимают участие в различных выставках, заключают контракты с галереями. По сути это является продюсированием, только мы не зарабатываем, а вкладываем.

Что это дает зрителям? Зрителям тоже доступны «Открытые студии», они могут туда заходить? Им это интересно? Или это представляет интерес только для членов профессиональных сообществ?

За последние лет шесть увеличилось количество коллекционирующих и увлекающихся искусством людей. И они хотят понимать, за что платят, что такое современное искусство, как оно создается. Мне показалось важным показать процесс, открыть его, поэтому проект и называется «Открытые студии». Этот процесс начинался еще с Айдан Салаховой, когда она на месте своей галереи на «Винзаводе» открыла мастерскую, показывая студентам процесс создания искусства. «Открытые студии» продолжили этот формат. У зрителей есть возможность не только наблюдать, они могут поговорить с художниками. Это коммуникация с искусством и художниками.

Вы снимаете налет элитарности и, грубо говоря, возвращаете искусство народу?

Никто и не забирал. Мы меняем систему, она становится более доступной, с открытой системой входа для начинающих художников. И в этом случае сама система приобретает другую атмосферу: появляется много новых проектов, появляются самоорганизованные сообщества. Я знаю, что выпускники «Открытых студий» сформировали нескольких сообществ, продолжают и дальше работать вместе, делают крутые проекты онлайн и офлайн.

Кстати, уличное искусство тоже удачный пример диалога и системной поддержки. «Винзавод» начинал со стрит-арта, был его первооткрывателем для широкой аудитории. В 2006 году был большой фестиваль, где впервые показались и Кирилл Кто, и Миша Мост, Паша 183, Дима Аске, Чес и все ставшие потом легендами в уличном искусстве и современном искусстве вообще. Тогда мы просто показали, что оно вообще есть. Спустя 14–15 лет уличное искусство перешло в другой формат. Художники уличной волны сотрудничают с галереями, и уличное искусство также перешло в галереи. Это новый этап развития.

Я тут не согласен. Уличные художники, перейдя в галереи, перестали быть уличными художниками. Они где-то забронзовели. Уличное искусство — это всегда новые голодные художники. Они не приходят в галереи, они держатся улиц, это их позиция. Для этого и важен фестиваль уличного искусства как факт.

Это было 15 лет назад, сегодня не надо быть голодным. Даже если уличные художники не в галереях, то они принимают участие в аукционах или других институциональных форматах.

Аукцион — это другая форма общения художника и искусства. Один из моих любимых художников — Вова Перкин, который начинал как уличный, он у меня дома есть…  И вот сразу вопрос: ты сама какую-нибудь картину одного из тех десяти художников, которые работают в твоих студиях, купила для себя?

Обязательно. Более того, у нас есть художница Катя Герасименко, и выяснилось, что я ее работу купила еще на питерской ярмарке Sam Fair три года назад, почти за год до ее появления в «Открытых студиях». Я много покупаю и на ярмарке современного искусства Win-Win у нас, и в мастерских «Винзавода». Я уже говорила, что 90% художников, которые выходят из наших проектов, становятся звездами, поэтому их можно смело покупать. Тот же Миша Бурый, выпускник «Открытых студий», стал в 2021-м «художником года» на ярмарке Cosmoscow, а в этом году открыл отличную персональную выставку в галерее RuArts. Художница Евгения Войнар после «Студий» работает с двумя галереями, насколько я знаю, Fine Art и К-35. Слава Нестеров, Кирилл Манчунский продаются у Саши Шарова в галерее «11.12» — это только первое, что я вспоминаю.

С современными художниками сложнее. Когда ты покупаешь у Овчаренко, ты покупаешь работы художников, которые уже прошли экспертизу, у которых были выставки. Покупать современное искусство — это некая бравада. Нужно быть состоятельным со всех сторон — и духовно, и финансово. Это как казино, покупаешь разные работы, и что-то «выстреливает», это так работает. Я подхожу к тому, с чего мы начали, — это очень важно, что «Винзавод» превратился в такую институцию, которой можно доверять и которая выращивает звезд-художников и таких людей, как я, и более молодых коллекционеров. Мои читатели поймут, что я искренне говорю, какой это необычайный кайф — быть обладателем картин. Это похоже на жизнь с домашними животными. Большое счастье, когда твой дом дышит картинами, скульптурами, произведениями искусства. Это здорово. Я искренне советую всем появляться на «Винзаводе».

Фото: предоставлено пресс-службой центра «Винзавод»