Актер, создатель проекта «Носитель. Избранное», создатель театра одного актера, велосипедист и путешественник Алексей Юдников рассказывает, как в Москве сложно и одновременно удобно быть убежденным велосексуалом.

Как так получилось, что вы практически постоянно перемещаетесь только на велосипеде?

У меня с велосипедами с детства есть какая-то связь, не знаю, Фрейд объяснил бы, сейчас я себя идентифицирую как велосексуала, без велосипеда своей жизни не мыслю.

После школы у меня долго не было велосипеда, сейчас даже страшно подумать, как я провел столько времени впустую. Не было денег у родителей, а в 1990-е было сложно и не до велосипедов. А вот в нулевых я жил у одной приятельницы, у нее был велик, и она сказала: «Я на нем все равно не езжу, хочешь бери, если надо». Ну я взял…  Это был 2002 год. Ну и все, теперь я с велосипеда слезаю только перекусить. Примерно с этого времени я начал ездить на велосипеде везде и в любую погоду, единственное, зимой я еще не осмеливался ездить, мне казалось это странным в нашем русском понимании.

В 1998 году я ездил в Амстердам по обмену театральным опытом. Это было в июне, это была моя первая заграница и плюс тогда проходил еще чемпионат мира по футболу и наш театральный фестиваль, словом, в городе был бесконечный праздник. И когда я увидел, что главный транспорт в городе — велосипед, что так вот бывает, это был прорыв в сознании. Ты не катаешься на велосипеде, а едешь по дороге на работу в деловом костюме, а женщины — в платье, на каблуках и какая-то несчастная машинка стоит на перекрестке и долго терпеливо ждет, когда все велосипедисты проедут.

А на мосту стояли джанки, и у них можно было купить ворованные велики, модные и крутые, за какие-то 12 гульденов, типа за пять долларов, и даже у нас, у студентов, были такие деньги. Мы все купили по велосипеду и ездили там на них до умопомрачения, а они красивые были невероятно: хромированная сталь, прямая рама, классика.

Жаль, забрать с собой их было нельзя. Но сейчас я, конечно, ни за что бы не стал покупать ворованный велосипед, продвинулся в сознании.

А помнишь свой первый байк?

Он не прожил у меня и полутора месяцев. Я пошел в клуб, привязал его, потом мы перешли в другой клуб, ну а утром его уже не было. Тогда не было ни стоянок, ни замков, у меня был просто тросик, который перекусывается ножницами. Я немного погоревал и купил следующий маунтинбайк. И вот я однажды поехал с ним в Питер на съемки какого-то артхауса. Где-то в шесть утра, как это и бывает во время питерских белых ночей, я проголодался, а место, где я всегда покупал шаурму (шаверма по-питерски), под утро было закрыто. Я увидел шаурму за углом, и там стояли какие-то кавказские ребята. Я стал привязывать велосипед, и они такие: «Эй, брат, ну че ты привязываешь? Мы ж тут стоим, посмотрим за ним», ну и мне неудобно стало, надо же доверять людям. Я пошел в киоск, заплатил, выхожу, смотрю, один из них уже катается, неуклюже так, правда, по тротуару и у меня на глазах:

— Брат, прости, сто лет, с детства не катался! У тебя, брат, такой велик, обалдеть…  а это скорости? Они переключаются? Вот, блин, техника.

Я ему: «Окей, покатайся немного». И тут этот шаурмщик: «Эй, иди сюда, тебе кетчуп, майонез?» Я зашел ему что-то ответить, выхожу, а уже никого нет. Ни этих ребят, которые хлопали меня по плечу и братом называли, ни человека на моем велике. Я оглянулся…  кругом ни души, пустой город, рассвет, красота. Я захожу к этому шаурмщику, по виду было он прям их отец. А он такой: «Какие ребята? Первый раз их вижу! Кто такие? Что тут делают? Ничего не знаю!» Ну и сделал такое лицо, что я понял, он их знает. А он продолжает: «Я еще думаю, зачем ты даешь такой красивый велосипед незнакомым людям? Как так? Тут ходят всякие…  осторожно надо».

Я пошел в милицию, написал заявление, а милиционер посмотрел на меня:

— Честно говоря, пацан, это велик! Кто его будет искать? И еще. Ты, конечно, не обижайся. Нах ты хачам дал велик?

Я говорю, хорошо, но, может, все же поищете мой велосипед? Он: «Ты в каком районе живешь?» А-а-а! Так ты еще и из Москвы? Нах ты вообще сюда приперся? Покататься? Белые ночи? Романтик…

Как тебе нынешние велодорожки?

Да…  вот я дождался, когда они пришли в Москву. К этим дорожкам у меня, конечно, много вопросов, сразу видно, что делались они на «от..бись». Хотите, как в Европе дорожки, вот они. Проблема в том, что велодорожки проектируют и прокладывают люди, которые на велосипедах не ездят.

Скорее всего они ездят на машинах с мигалками, а дорожные работники, «типа таджики», ездят аккуратно по двору до ближайшей «Пятерочки». Логика дорожек должна быть такая, что ты вот едешь-едешь по ней и куда-то должен приехать, а в Москве часто дорожка идет, и вдруг обрыв, она неожиданно закончилась. И куда ты приехал?

Если у тебя велосипед городского типа, без амортизатора, то ты должен всегда напрягаться, чтобы съехать и въехать, вот эти «тун, тун».

Я знаю, что далеко не все хотят видеть велодорожки, даже среди моих друзей в фейсбуке встречаешь: «Блин, ну куда в Москву засунуть еще и велосипеды? Мельтешат и мешают! Зачем они? И так сократили проезжую часть».

Я часто вижу, что эти тяжелые и неудобные велосипеды в прокате берут девушки, которые последний раз в школе катались, и так неуверенно еле-еле едут, прям страшно смотреть. Они даже на этой велодорожке создают проблемы для автотранспорта или для пешеходов, и это, конечно, не очень. Но надо с чего-то начинать.

А ты сам не ездишь по велодорожкам?

Я езжу, где придется, чаще всего по проезжей части, ну и по тротуару, если нет выхода, все время ехать по велодорожке в Москве не получается. На них часто машины паркуются, пешеходы по ним ходят, им пофиг, что дорожка для велосипедов. А ты летишь с горы, например, с Петровки на Трубную или с Рождественки, там очень крутой спуск, а там такси стоит какое-нибудь, и все, ты оказываешься в ловушке, не можешь уйти в сторону, там машины припаркованы, а впереди стоит таксист, дверь открыл и сидит курит. Поэтому я пользуюсь велодорожками в крайнем случае. Я езжу по проезжей части. Главное — быть предсказуемым, все должны понимать, что ты едешь нормально, не вихляешь, не петляешь и понимаешь, куда тебе ехать. Я ведь не гуляю на велосипеде, вот эти покатушки на велике просто так для меня — мерзость. Это мой транспорт, я еду по делу из точки А в точку В, как правило, всегда опаздываю, поэтому спешу.

А насчет дорожек…  В Европе пандусы сделаны очень плавными, там нет бордюрного камня, тротуар и проезжая часть на одном уровне, между ними стоят столбики, которые отделяют велодорожку от проезжей части. У нас это две разные плоскости, и если у тебя велосипед городского типа, без амортизатора, то ты должен всегда напрягаться, чтобы съехать и въехать, вот эти «тун, тун», ты можешь повредить обод. Вроде сделали, и начальство приняло заказ, чтоб европейцы потом сказали: «О, мы думали, тут медведи на коньках катаются, а тут велодорожки есть и пешеходные зоны, и фонари, гирлянды, иллюминация, все блестит, ни фига себе!» Спасибо, конечно, что все это начало появляться, будем считать первый блин комом…  Хотя непонятно, почему сразу нельзя сделать по-человечески.

Например, тебе надо с Варшавки на Сходню попасть. Тоже на велосипеде? 

Какую-то часть пути могу ехать на велике, часть — в метро. Когда у меня не было складного велосипеда, это был всегда квест. С велосипедом в метро нельзя. И тут ты полностью зависишь от настроения бабушки, которая сидит на входе, а они всегда строги и беспристрастны. Я, конечно, платил за него как за багаж, снимал переднее колесо, и тут они вроде расслаблялись, типа: ты не сможешь на нем кататься. Они почему-то думают, что когда ты спустишься вниз в метро на платформу, то сразу сядешь на велосипед и начнешь кататься, мешая людям. А когда ты без колеса и не в часы пик, вроде все нормально. Но все равно могут и не пустить, мол, колеса грязные. И это тот редкий случай, когда полицейские могут стать твоими друзьями. Если тетки орут: «Парень, уйди! Сейчас милицию позову! Сейчас свистну!» И начинают свистеть в свисток, так вот, я им сразу стал говорить: «Давайте, свистите в свисток, зовите милицию». И, как правило, приходит молодой парень, который смотрит на наши препирательства и говорит: «Да ладно, мать, пусть едет, он не пьяный, в очках, народа мало, пусти его». Действительно, если люди едут с огромными сумками на колесах, с колясками, то почему с велосипедом нельзя?

Мне эти перформансы с тетками жутко надоели. Я подумал: а чего я мучаюсь с этим колесом? Конечно, складные велосипеды были для меня настоящим отстоем. Они теряют в скорости, в прочности, рама у них не цельная, а на шарнирах как петли дверные, ну и вообще, это не солидно. Мне казалось, вот как у пацанов джипы, они большие, везде проходят. В России нужен велосипед прочный, с большими колесами и амортизатором. Но постепенно я избавился от этих стереотипов и открыл для себя складной велосипед.

Их в Москве не так много.

Они дороже. Но складной велосипед удобнее. Ты даже за багаж не платишь, его можно на плечо повесить, как сумку, и пройти в метро. Ну кроме Питера, там отдельная история, Питер — моя боль. Складной велосипед помещается в багажник любой машины, на третью полку в поезде, в самолет можно его брать в специальном чехле, с ним можно путешествовать. А есть города, где с велосипедом тебе не нужен трансфер из аэропорта. Ты прилетаешь в Берлин, например, или в Ниццу, выходишь из аэропорта, садишься на велик и поехал. Красота! Раньше я брал в аренду какие-то убитые велики в Европе, а теперь со мной всегда мой великолепный велосипед.

А что ты сейчас делаешь, чтоб его не украли?

Я купил внушительный замок, его просто так не перекусишь. Конечно, его можно болгаркой перепилить, но это уже целая акция, искры — привлечешь внимание.

А травмы у тебя были за все эти годы? Что ты делаешь для безопасности? Как ездишь ночью?

Тьфу-тьфу-тьфу, аварий не было, серьезных травм тоже, были падения, но занятия сцендвижением в театральном институте мне очень помогли. Там учат группироваться при падении, складываться и правильно падать — голень-бедро, не подставлять суставы, ну только одежда неприятно пачкается. А что касается безопасности, сейчас с этим все нормально, на великах есть мигалки и спереди, и сзади.

Одно из самых страшных мест — это трамвайные рельсы, их надо пересекать под прямым углом, если наискосок, это тебя уводит и можешь улететь.

У меня специальная куртка, блестит, как чешуя, и переливается, я свечусь, как билборд, от меня машины шарахаются, типа инопланетянин едет. Всем советую. Ну или отдельные светящиеся элементы на одежде должны быть обязательно.

А как ты дошел до того, что стал ездить на велосипеде в Москве зимой? Как это возможно?

Мне все задают два вопроса: «Не холодно?» и «У тебя шипованная резина?». Оба ответа отрицательные — не холодно, на катке к тебе никто не походит и не спрашивает: вам не холодно кататься? Ты активно крутишь педали, это физическая активность, не холодно, в обычной мембранной куртке езжу и в осеннем пуховике. А резина у меня комбинированная, не совсем лысая, конечно. В Питере вот (опять Питер) снег вообще не убирают, там всегда наледь, поэтому на велике там сложно. А в Москве реагенты убирают наледь, и снег проминается до асфальта. Да, конечно, я еду по каше, это неприятно и возникают проблемы эстетического характера. Эта грязная каша забрызгивает обувь, а она у меня всегда хорошая и дорогая, жалко, конечно. И тут я не так давно нашел неожиданное решение. Сначала я перепробовал все средства против намокания: пропитки, спреи — ничего не помогало. А недавно я был в Венеции сразу после наводнения, и там самый ходовой товар на любом развале прямо на улице, как палки для селфи — что-то типа целлофановых носков, но на твердой подошве, они до колен и затягиваются. Я купил эти бахилы там ходить, но не воспользовался, а потом приспособил их здесь для езды зимой. Очень круто, надеваешь на ботинки, и теперь ничего не пачкается, а в помещении снимаешь одним движением.

Да, конечно, зимой скорость передвижения обычно замедляется, ведь сужается рабочая поверхность трассы, кругом лежит снег, ездишь на пониженной передаче, аккуратнее следишь за дорогой и обледенениями, чтобы не поскользнуться и не улететь. Но такие глянцевые катки и для пешеходов опасны.

Одно из самых страшных мест — это трамвайные рельсы, их надо пересекать только под прямым углом, если наискосок, это тебя уводит и можешь улететь.

А машины грязью не обдают?

Обдают, конечно, и машины, и люди, но надо стараться ездить в водоотталкивающей одежде. Стираю, переодеваюсь, вот тут у меня сумка на переднем крыле, в ней лежит сменная одежда. И, конечно, есть люди, жизненная парадигма которых не предполагает ничего, кроме машины, они годами не спускаются в метро, им, конечно, неприятно видеть велосипедистов, особенно зимой. Это их враги, особенно когда пробка. Он сидит в своей навороченной тачке и орет тебе:

— Куда прешь, епт! Катайтесь в парке! Куда ломишься, а?

Я улыбаюсь, у меня в ушах наушники, музыка звучит прекраснейшая, говорю ему: «Хорошего дня вам» — и еду дальше. А он стоит в машине, ему там тепло, играет любимый Миша Круг и вроде все хорошо, тачка на сто миллионов, но он стоит, а я еду. И вот это ему трудно пережить. Как говорил в мультике почтальон Печкин, «это ж чего я был такой расстроенный, это ж у меня велосипеда просто не было».

Фото: София Панкевич