В клубе «Пропаганда» 25 мая отметят 25-летие «Четвергов Санчеса», и одновременно это будет конец самой долгой вечеринки в истории ночной Москвы.

Четверть века в еженедельном формате — в московской клубной культуре столько не живут. Пост Сергея Санчеса про «время прощаться» с датами 28.05.1998 — 25.05.2023 собрал сотни эмоциональных комментариев от коллег и тусовщиков разного возраста — с четвергами в «Пропке» у многих связаны самые нежные воспоминания. Первое интервью диджея Санчеса я делала для журнала «Птюч» в 1997 году. Спустя четверть века мы тряхнули стариной и поговорили снова. Как оказалось, базовые настройки практически не изменились.

Почему настало время прощаться?

В наше непростое время люди перестали тусоваться по будням. Раньше вечеринки в «Пропаганде» проводились каждый день. Сначала закрыли понедельники, потом вторники, среды. И четверги уже были в таком подвешенном состоянии. Когда на твою вечеринку приходят 50 человек, то в три ночи менеджер смотрит на часы: «Бар уже не работает, можно закрывать клуб». А вокруг еще куча персонала, который все обслуживает. Это теряет смысл для бизнеса: «Четверги Санчеса» продолжительное время себя не окупают, в лучшем случае выходят в ноль. И эмоционально это сложно: диджеям не очень приятно играть в пустоту.

Куда все делись? Уехали?

Каждые семь-восемь лет происходит смена поколений — в «Пропаганде» это всегда было очень заметно. Наступает период, когда приходят новые молодые люди, а старые постепенно начинают исчезать, обрастают семьями, работами и больше не могут себе позволить появляться каждый четверг, заходят раз в месяц. Так постепенно одно поколение вытесняет другое, и все продолжается. Я наблюдал это несколько раз. В этот раз по каким-то причинам не произошло передачи вот этого культурного пропагандовского четвергового кода, и все рассоединилось. В ковид мы делали вечерние мероприятия, потом снова ночные, но новые люди не пришли: нет студентов, нет экспатов, которых всегда было 30%. Стали заходить какие-то маргиналы, которых совершенно не хотелось видеть в клубе. Конечно, давно появились новые места и новые тусовки. Все-таки «Четверги» в «Пропаганде» — это олдскульное, для динозавров.

Все это подвело к мысли, что, пожалуй, стоит закончить, чтобы мы с руководством клуба расстались так же гармонично, как и встретились — сделали вместе хорошую работу и остались друзьями. И как раз владелец клуба написал мне сообщение: «Как ни грустно это говорить, наверное, надо закончить». Я предложил потянуть еще месяц, чтобы отметить 25-летие. Отыграю — и закроем тему.

Тебе грустно?

Смешанные чувства. Я человек с всегда включенными локаторами: вот читаю комментарии к посту про «время прощаться» и начинаю переживать гораздо глубже. Понимаю, что это прошло через жизни многих людей, но у самого нет грусти и печали. Сейчас есть гораздо более серьезные поводы грустить и печалиться.

Из комментариев: «Фундаментальный вклад в отечественную музыкальную культуру». «То, что происходило тогда и там, было настолько глубоким, честным, страстным и волшебным». «Мурашки по телу. Ну ты монстр!!! Я надеюсь, ты будешь продолжать свое творчество, и ты от нас не уйдешь, Сергей». «Мамочки, это ж сколько поколений танцоров за 25 лет вместе с тобой встречали пятницу в музыке, танцах и веселье!» «Мне казалось, все в мире может меняться, кроме этого. Серега, спасибо за эпоху!» «1300 вечеринок!» «Однажды в четверг, в 2010 году, я узнал, что знакомая мне музыка может звучать иначе». А помимо «Четвергов Санчеса» как ты вообще сейчас живешь?

Живу хорошо. Ничего не болит. И это главное, когда ты по возрасту приближаешься к пятидесяти. Понимаешь, что самые важные вещи — они самые простые, это здоровье твое и твоих близких.

Ты ведь живешь в Испании. Давно переехал?

В 2014 году, уже получается девять лет. Переехали просто потому, что у нас была такая возможность, и мы решили ею воспользоваться.

«Четверги Санчеса» были главным поводом приезжать в Москву все эти годы?

На протяжении шести лет, до ковида, каждую неделю я прилетал в четверг вечером в Москву, сразу ехал в «Пропаганду», ужинал, отыгрывал свой сет, на следующий день ехал на гастроли, отыгрывал еще где-то в Москве. В воскресенье после обеда садился в самолет и к вечеру был дома в Барселоне. И так продолжалось каждую неделю нон-стоп. Три дня в неделю я был папой, три дня — диджеем, существовал в совершенно другом графике. Сутки отнимала дорога: 12 часов от дома до дома. Сейчас это занимает 24 часа. Спрашивали: «Как ты это вывозишь?» Но мне было легко, потому что, когда я ехал и туда, и обратно, меня ждали люди. В Испании семья, дети, по которым я соскучился. В Москве друзья, публика, которая хотела меня услышать. В самолете была возможность побыть одному: не всегда хватает времени, чтобы побыть в своей голове.

Вся твоя основная работа в России? В Европе не играешь?

У меня даже не было такой задачи. Мой паровоз настолько разогнан и несется на такой скорости уже много лет, что я не стал переставлять его на другие рельсы, переключать стрелки, пытаясь создать что-то новое. Есть огромная инерция этих 25 лет, репутация, востребованность, успех. Меня по-прежнему прет от музыки, есть огонь в глазах, и люди это чувствуют.

Диджейство за годы не стало конвейером?

Конечно, нет. Я даже не представляю, как это. Конвейер, наверное, может быть только в области создания чего-либо. А я скорее передатчик уже созданного, и здесь все зависит только от твоих собственных мощностей — как много ты можешь пережить, отобрать и передать. Я себя ощущаю как такую призму, которая собирает в пучок и концентрированно транслирует определенные волны, настроения.

Я селекционер, и люди продолжают доверять моему вкусу, хотя обычно не знают, что я буду играть, в какой области хаус-музыки я себя реализую. Я прихожу и на месте понимаю, что там будет происходить, продолжаю импровизировать на 95%. Все, что я могу — это подготовить 50–60 треков для своего выступления и послушать, чтобы знать их окраску, динамику и понимать, как в будущем сете их расставить. Слушаю обычно в компьютере, пока лечу.

Больше не играешь на виниле?

Я так себе испортил позвоночник, таская эти тяжелые сумки, что сейчас очень редко позволяю себе такое. Хотя дома винила тонны.

Какие еще производственные травмы за 25 лет работы диджеем?

Прежде всего из-за воздействия звука у меня есть определенные потери слуха, которые не восстанавливаются. Пока это не критично, но нужно себя беречь. Из-за переноски винила у меня травмирован позвоночник. Есть проблемы с давлением, возможно, из-за отсутствия нормального сна. Сейчас занимаюсь здоровьем, пью витамины, добавил велосипед и ходьбу, делаю гимнастику, которая держит меня в тонусе.

Двадцать пять лет назад ты говорил, что планируешь писать музыку. Что сегодня со своей музыкой? Кажется, кроме диджея Кубикова никто в этом особо не преуспел.

Есть некоторые особенности российского музыкального рынка, которые не позволяют уже нескольким поколениям талантливых музыкантов обрести достойный статус и средства. Альбомы пишутся, пластинки выпускаются, аппаратура дорогая в студии арендуется, коллаборации осуществляются, но выхлоп мизерный. Если раньше были журналы, радиостанции, электронные издания, то сейчас ничего этого нет, все мертвое. Музыкант уровня Антона Кубикова (SCSI-9), если бы он строил карьеру в Европе, давно был условно Рикардо Вильялобосом с огромными гонорарами и авторитетом. За многолетнюю карьеру в России он этого не получил, как и другие ребята, которые в итоге потеряли веру, кто-то спился, кто-то ушел в другую сферу деятельности. Никакого уважения к электронным музыкантам нет, если только ты не состоялся в качестве автора музыки для кинофильмов, как, например, композитор Игорь Вдовин.
Музыка мною написана: у меня есть релизы, ремиксы, виниловые пластинки, я делал музыку для короткометражного кино. Я знаю, что это такое, но это не то, чем я хочу заниматься ежедневно. Я сконцентрирован на том, что у меня очень хорошо получается — быть диджеем, регулярно поддерживать свой уровень остроты уха и сердечного чутья.

В 1997-м ты говорил, что в юности приходил в ночные клубы один, стоял и не понимал, что вокруг происходит, в чем смысл происходящего. Сейчас понимаешь смысл?

Я очень поздно это понял — настолько был увлечен музыкой. Хорошо помню момент, когда у меня открылись глаза. Я играл в «Пропаганде», как раз поменялась публика, и я увидел, что эти совсем новые люди пришли сегодня сюда не для того, чтобы меня слушать, а просто чтобы напиться, с кем-то познакомиться, пораспутничать. Но точно, чтобы не слушать мою музыку: «Вау, а я-то думал, что вы все сюда приходите из-за меня». Я был так наивен.

Корона немножко полетела?

Нет, это не коснулось никакой короны, все на месте, это же несущая конструкция. (Хохочем вместе.) Но разочарование было. Вероятно, это произошло в период, когда из культурного события выступления диджеев превратились в такую рутинку, когда в эту профессию пришел кто попало, все на порядок обесценилось: «Что мы тут делаем? Мы просто заехали за девчонками. Привет, Серега».
Мне хотелось бы теперь устраивать мероприятия, где выступление диджея будет как своего рода спектакль. Публика приходит к определенному времени, после третьего звонка или гудка диджей начинает сет, играет часа полтора. В антракте люди выпили в барчике, и начинает играть второй диджей, еще часа на полтора. И чтобы нельзя было прийти в середине сета, чтобы люди слышали рассказ целиком, от и до, понимали его мысль.

Когда в 2008-м открылась «Солянка», как-то днем там собрались «все наши», и я у тебя тогда спросила: «Сереж, тебе не надоело заниматься одним и тем же столько лет?» А ты мне помнишь, что ответил? «Как может надоесть, когда до сих пор передо мной на танцполе бухаются на колени и говорят: “Ты — бог”?» Вчера, когда обсуждали наше интервью 1997 года, ты сказал: «Как же я тогда хотел, чтобы меня любили». Ну вот, у тебя все получилось. А что дальше? Что делать 50-летним диджеям, которые любят быть диджеями?

Я знаю музыку, а музыка знает меня. Ведет и поддерживает. Я уверен, что еще лет десять точно буду играть. Главное, чтобы музыканты писали хорошую музыку. А если они не станут этого делать, мы будем играть старую музыку, потому что у нас есть огромные запасы. Меня продолжают приглашать на московские вечеринки и на гастроли, немножко играю в Европе — того, что у меня есть, в это турбулентное время мне достаточно. Мечтать сегодня о чем-то больше, чем о мире?!

Я никогда не относился к музыке потребительски и очень страдал, когда были творческие кризисы. А они случались, когда у тебя по десять выступлений в неделю, по четыре за ночь. Мне всегда было важно играть в разных местах и чувствовать весь диапазон — и людской, и собственный. Я очень быстро восстанавливаюсь. Мне кажется, я в отличной форме. Музыка помогает очень.

Ты в отличной форме. Мне кажется, тебя всегда любили и будут любить.

Главное, чтобы понимали. Быть понятым и принятым важнее любви. Это как в фильме «Аватар»: «Я тебя вижу».

Фото: Дима Жаров